Когда я разговаривала с людьми о привычках и счастье, то и дело возникали определенные пары конфликтующих ценностей:
Как показывают эти пары, нередко, когда мы ощущаем отсутствие ясности, это происходит из-за того, что конфликтуют две важные ценности. Обе они значимы, поэтому мы мучимся, не зная, какую ценность почтить привычками, которые мы развиваем.
Если я сталкиваюсь с конфликтом ценностей, я напоминаю себе о том, что следует подумать, не является ли этот конфликт ложной альтернативой. Нельзя ли выбрать и то и другое?
Мать одноклассника Элеоноры сказала мне: «Я не могла ездить на фитнес, потому что мой сын хотел, чтобы я ему читала». Она была явно довольна собой и, наверно, думала: «Я готова жертвовать собственными желаниями ради того, чтобы быть внимательной к сыну». (Подозреваю, что она из «должников».)
Хотя я выдала ей ни к чему не обязывающий ответ: мол, мне кажется, что это ложная альтернатива. Мне хотелось сказать ей: «Быть хорошим родителем – это очень высокая ценность, но какую ценность следовало бы выбрать в данной конкретной ситуации? Возможно, вы могли бы и заниматься физкультурой, и читать сыну, читая ему в то время, когда не занимаетесь».
Когда мы заставляем себя обрести ясность и идентифицируем проблему, порой находятся новые решения. Я слышала о супругах, которые обратились за помощью к консультанту по браку, потому что постоянно ссорились из-за домашних обязанностей и вопроса о том, что важнее – чистый дом или полноценный досуг. Так они и продолжали ссориться – пока не решили отказаться от услуг консультанта и потратить эти деньги на оплату еженедельных услуг уборщицы.
Один мой друг любит длительные велосипедные прогулки по уик-эндам, но вместе с тем ему хочется проводить побольше времени с семьей. И долго получалось так, что чем бы он ни занимался в течение дня, он все равно жалел, что не занялся чем-то другим. Когда же он заставил себя четко и ясно определить суть этого конфликта, он нашел решение. По субботам и воскресеньям он встает в пять часов утра, уезжает на шестичасовую прогулку, а остаток дня проводит с семьей.
Легче держаться привычки, когда мы четко видим связь между нею и ценностью, которой она служит. Я застилаю постель, поскольку знаю, что это приносит мне успокоение. Я целую своих дочерей при встрече и прощании, поскольку эта привычка позволяет мне острее ощутить мою любовь к ним.
Пожалуй, верно, что «мирские» ценности удовольствия, тщеславия и высокомерия так же убедительны, как общие ценности. Я готова спорить, что большинство людей чистят зубы, чтобы избавиться от скверного запаха, а не ради предотвращения кариеса. Фитнес-тренер как-то сказал мне: «Мужчины обычно приходят в спортзал потому, что хотят улучшить какой-то навык (например, игры в теннис) или заново обрести то, что утратили (например, снова ходить по лестницам без одышки). А женщины стремятся выглядеть лучше. И только потом каждый прибавляет обоснования, связанные со здоровьем».
Когда неочевидно, что привычка связана с некой ценностью, люди с меньшей вероятностью ей следуют. Пациенты часто перестают принимать лекарства, когда не видят явной связи между приемом лекарства и своим состоянием – как порой случается с людьми, принимающими лекарства от высокого давления. Хотя у меня всегда было смутное намерение добиться, чтобы мы всей семьей делали прививки от гриппа, мы ни разу этого не сделали, пока Элизабет не узнала, что ее диабет, возможно, был спровоцирован сильным гриппом. Подумаешь, пару дней поболеть гриппом! Нам никогда не казалось, что стоит суетиться из-за вакцины от гриппа. Но узнав о риске диабета, мы стали делать прививки каждый год.
Именно благодаря ясности стратегия составления расписания оказывается такой полезной. Важно выделить время, чтобы работать, общаться с семьей, читать, а не проводить свой день в хаосе враждующих приоритетов и чувствовать себя так, будто, что бы я ни делала, важные дела все равно остаются несделанными. Ясность расписания гарантирует, что у меня будет достаточно времени и энергии для каждого важного дела.
Кроме того, ясность помогает пролить свет на те аспекты собственной индивидуальности, которые мы предпочитаем скрывать. Нам следовало бы обращать особое внимание на любую привычку, которую мы норовим спрятать. Когда человек скрывает, сколько времени или денег он тратит на какую-нибудь привычку, – это признак того, что его действия в каком-то смысле не в ладу с его же ценностями. Моя читательница написала: «Я тайком ухожу заниматься шопингом и прячу пакеты в кладовке. Я не хочу, чтобы кто-то знал, сколько я потратила».
Один из способов атаковать скрытую плохую привычку – тайное курение, шопинг, слежку за бывшей любовью в «Фейсбуке» – силой выставить ее на всеобщее обозрение. Мы можем предпочесть отказаться от привычки, если нам не удастся сохранить ее в тайне. А может быть, и утешимся, осознав, что не у нас одних есть такая привычка. Одна читательница написала мне: «Моей тайной привычкой был просмотр передач канала Hallmark. Я призналась в этом подруге, посмеиваясь и смущаясь, и она сказала в ответ: «Ой, и я тоже его смотрю!»
Правда, мы можем прятать свои привычки и по другим причинам. Один читатель написал мне: «Я – «кабинетный писатель». Когда кто-нибудь спрашивает меня, чем я занимаюсь, я никогда не рассказываю, что половину своего времени трачу на написание романа. Возможно, это нечестно, но я не готов рассказать людям, что пишу роман, это делает меня чрезмерно беззащитным». Многие люди втайне ведут блоги.
Нам следует уделять особое внимание и тому, что мы считаем своим долгом объяснять. Как ни парадоксально, ненужные самооправдания могут быть одной из черт секретности. Однажды я поймала себя на том, что рассказываю Джейми все многочисленные причины, почему я сегодня не сделала никакой работы, – хотя ему было все равно, много я сделала или мало. Умолкнув, я осознала, что мое желание объясниться перед ним произрастает из потребности скрыть что-то от самой себя. Я не хотела признавать, что нарушила собственные рабочие привычки.
Один друг рассказал мне трогательную историю. «Я стоял в очереди в продуктовом магазине, – рассказывал он, – и вдруг понял, что знаю женщину, стоявшую передо мной. Она меня не заметила, и прежде чем я успел с ней поздороваться, у нее завязался разговор с кассиром. Она указала на продукты, которые покупала, – самую что ни на есть «мусорную еду», всякие чипсы, замороженные палочки, печенье, – и сказала: «Мои дети заставляют меня покупать всю эту чепуху, они ее обожают». Но у нее нет никаких детей! У нее даже кошки нет. Я настолько неловко чувствовал себя из-за того, что подслушал ее вранье, что встал в другую очередь».
Тори Джонсон пишет в книге своих воспоминаний «Сдвиг»: «С того дня как я получила водительские права, у меня сложилась привычка объедаться в автозакусочных. Подъезжая к окошку, я делала вид, что заказываю на несколько человек, говоря вслух: «Что-что там они хотят?» – как будто служащему в окошке было не все равно».
Ясность требует, чтобы мы признавали то, что делаем.
Ясность ценностей, кроме всего прочего, делает возможной выявление декларативных привычек. Это такие привычки, которые мы якобы хотим усвоить и говорим об этом вслух, хотя в действительности у нас нет такого намерения. Нередко такая декларативная привычка отражает ценности или приоритеты других людей. «Я собираюсь начать готовить ужин каждый вечер». «Я намерен перестать покупать лотерейные билеты». Так же, как и «логика завтрашнего дня», декларативные привычки опасны, поскольку позволяют нам морочить голову самим себе в отношении наших истинных намерений.
Как «поборница», которая воспринимает все заявленные цели очень серьезно, – может быть, даже чересчур серьезно, – я начинаю беспокоиться, когда подозреваю, что слышу из уст людей декларации о привычках.
О существовании декларативных привычек я впервые задумалась, когда сидела рядом с одним человеком на званом ужине.
– Я собираюсь начать заниматься физкультурой, – проговорил он неубедительным тоном. – Мне это очень нужно.
– А почему же вы тогда этого не делаете? – осторожно спросила я.
– У меня нет времени, и я очень часто бываю в поездках. К тому же у меня побаливает колено.
– Возникает такое впечатление, что вы на самом деле не хотите упражняться.
– Но мне это нужно, – возразил он. – Жена и дети периодически пытаются заставить меня начать занятия. И я вскоре непременно начну.
Я все поняла. Он не хотел заниматься спортом, но заявлял – перед своей семьей и самому себе, – что он вот-вот начнет заниматься спортом. Как-нибудь на днях. Ирония заключается в том, что если бы этот мой сосед сказал: «Моя семья меня заставляет, но я не имею никакого намерения заниматься», – то сам акт признания своего выбора и его последствий мог бы привести его к решению о том, что он действительно хочет заниматься физкультурой. А повторяя этот отвлекающий декларативный маневр, он избегал признания своих истинных намерений, что позволяло ему отрицать собственные действия.
Одна моя подруга использовала стратегию ясности, чтобы избежать этой ловушки.
– Я знаю, что было бы полезно заниматься физкультурой, – сказала она мне, – но у меня двое детей, я работаю полный рабочий день, и если бы я попыталась впихнуть в него еще и спортзал, у меня просто был бы лишний повод для беспокойства. Когда дети станут постарше, я с этим разберусь.
– Молодец! – похвалила я.
На ее лице появилось выражение облегчения, смешанного с подозрением.
– Я думала, ты попытаешься меня переубедить.
– На твоем месте я бы предпочла сказать «в данный момент я не собираюсь забивать себе голову занятиями физкультурой», а не «мне следовало бы заниматься», а потом этого не сделать. В любом случае ты все равно не занимаешься, но поскольку ты ясно представляешь, что делаешь, ты чувствуешь, что контролируешь ситуацию. (Кроме того, я уверена, что чувство самоконтроля поможет ей лучше справиться с задачей, если она все же решит начать заниматься.)