[10], не только успокаивает; он в буквальном смысле лечит и способствует развитию. Более того, невролог Джеймс Коэн провел эксперименты, показывающие, что человек, получающий удар током, испытывает меньше беспокойства и даже физической боли, если кто-то близкий (в данном случае романтический партнер) держит его за руку.
По мере взросления детей уважение к их личным предпочтениям и ненавязчивые физические проявления нежности должны оставаться в арсенале у любых родителей. Двенадцатилетний сын Тины уже выше матери и весит больше нее, поэтому она никак не может взять его на руки и убаюкать, если он расстроен. Но, обнимая его или сидя рядом с ним и держа его за руку, она фактически может делать то же самое. Это подходит одному из ее детей-подростков, но не другому. Сыну нравятся объятия и ласковые прикосновения, но, когда ее дочь расстроена, ей достаточно, чтобы мать просто сидела рядом и держала ее за руку. По возможности мы должны учитывать индивидуальные черты характера наших детей и предлагать им то, в чем они нуждаются в данный момент.
Обратите внимание, как другие элементы привязанности вступают в игру, когда речь идет об успокоении и утешении. Для совместной регулировки и умиротворения бушующих эмоций дети должны почувствовать себя замеченными и понятыми. Этого не случится, если они с самого начала не чувствуют себя в эмоциональной безопасности, обращаясь к нам.
Что происходит, когда ребенок не чувствует себя утешенным и успокоенным?
Если ребенок нуждается в эмоциональном участии, а опекун чутко, заботливо и своевременно реагирует на его чувства, это называется пропорциональной реакцией. Опекун настраивается на внутреннее состояние ребенка, старается осмыслить его и предлагает соответствующую реакцию. Это «триада близости». В свою очередь, ребенок чувствует, что его замечают и понимают. Более того, он узнает, что может доверять своим переживаниям и рассчитывать на понимание опекуна. Мы видели это, когда психолог-консультант проявила чуткость к Максу после того, как он пришел в ее кабинет весь в слезах. Ее реакция была пропорциональной, поскольку она оценила его чувства, поняла их и отреагировала своевременным и эффективным образом («Эх, дружок, ты опять рассердился. Что случилось?»), давая мальчику почувствовать, что его услышали и поняли.
Непропорциональная реакция – это нечто противоположное. Так отреагировала воспитательница Макса. Конфликт пошел по нарастающей, и по мере вхождения Макса в красную зону миссис Бридлоу отказалась успокоить его эмоции. Да, она отреагировала на его поведение («Макс, так не разговаривают в классе»), но при этом не обращала внимания на его чувства. Она не сказала ему: «Я понимаю, как тебе важно закончить рисунок для мамы» или «Я вижу, ты беспокоишься, что тебе не хватит времени. После прогулки мы поговорим об этом, и я дам тебе закончить». Поскольку чувства остались безответными, а реакция взрослого была непропорциональной, то четырехлетнему Максу пришлось самостоятельно разбираться со своими эмоциями, и он не справился с этим. Когда другой человек остается невосприимчивым к нашему внутреннему миру, не пытается осмыслить наши переживания и отреагировать наиболее эффективным и своевременным образом, мы чувствуем себя непонятыми, отвергнутыми, нелюбимыми и невидимыми. Естественной реакцией на такое неадекватное общение будет вход в красную (гнев) или в голубую зону (отчаяние и отчужденность).
Непропорциональная реакция означает, что опекун не настроен на чувства ребенка, поэтому ребенок начинает сомневаться либо в собственных переживаниях, либо в способности опекуна понять его и помочь ему. Это никак не успокаивает ребенка, у которого есть два варианта реакции на собственные сильные чувства. Он может оставаться расстроенным или самостоятельно разбираться с неприятными эмоциями, что часто приводит к еще большему огорчению. Когда ребенок покидает зеленую зону и никто не помогает ему справиться с сильными эмоциями, то его нервная система не имеет возможности успокоиться и вернуться к нормальному состоянию. Это значит, что, если в будущем дела станут оборачиваться неблагоприятным образом, интенсивность, частота и продолжительность периодов расстройства будет только увеличиваться.
Из главы 2 вы должны помнить, что в эксперименте «Незнакомая ситуация» при разлучении младенцев с родителями, ученые иногда наблюдали реакцию, которая впоследствии была названа амбивалентной привязанностью. Когда родители возвращались в комнату после короткой разлуки (это называлось фазой воссоединения), такие дети могли выказывать признаки расстройства и обращаться за утешением, но опекуны не добивались особых успехов в успокоении ребенка. Иными словами, младенец с трудом успокаивался, поскольку уже в годовалом возрасте он неоднократно убеждался, что опекун редко оказывается рядом, чтобы утешить его. По отношению к такому опекуну вырабатывается стратегия привязанности, основанная на конкретных воспоминаниях: чувствах, образах и видах поведения, которые активизируются в его присутствии. В данной ситуации младенца можно назвать «прилипчивым», не способным успокоиться и вернуться к игре. Но на самом деле это форма взаимодействия, а не черта характера. В присутствии другого опекуна, к которому у ребенка есть устойчивая привязанность, его поведение будет совершенно другим. Как это может быть? В самом начале мы говорили, что многократно повторяемые переживания приводят к созданию психической модели, а потом и общей схемы всех эмоций, которые ребенок испытывал в присутствии конкретного человека. Психические модели являются частью системы привязанности. Психическая модель привязанности активизируется в определенный момент, и в присутствии одного из родителей она может быть надежной, а в присутствии другого – ненадежной. Модель амбивалентной привязанности формируется, если ребенок неоднократно сталкивается с ненадежной реакцией опекуна, и этот опекун проявляет непоследовательность в удовлетворении его эмоциональных потребностей. В прошлом он иногда демонстрировал свою близость к ребенку, а в других случаях не делал этого. Такая модель поведения может включать моменты, когда опекун становился эмоционально навязчивым, а значит, проявлял непропорциональную реакцию, исходя из собственных представлений, а не из чувств ребенка. Как мы могли убедиться, сюда относится и навязчивая родительская тревога по поводу детских страхов, которая лишь усиливает расстройство ребенка вместо того, чтобы успокаивать его. Модель амбивалентной привязанности приводит к смятению и растерянности. Поэтому ребенок испытывает двойственные чувства насчет того, можно ли доверять опекуну и обращаться к нему за помощью и утешением. При такой динамике отношений и с такой историей взаимодействий ребенок в итоге не успокаивается, а остается в состоянии эмоционального расстройства и не может быстро восстанавливать душевное равновесие. На данной стадии развития это остается проблемой отношений с опекуном, а не чертой характера ребенка.
Другая основная реакция детей, испытывающих сильные чувства, но не имеющих никого, кто мог бы помочь им, состоит в элементарном отключении от своих эмоций. В эксперименте «Незнакомая ситуация» исследователи назвали это избегающей моделью привязанности. Такая модель отношений возникает, если младенец сознает, что его потребности не будут удовлетворены пропорциональной реакцией со стороны опекуна. В результате он усваивает, что, если он нуждается в утешении, опекун не приходит ему на помощь. Несмотря на то что его врожденная, инстинктивная потребность в привязанности остается неизменной (это можно видеть при наблюдении учащенного сердцебиения и других физиологических признаков стресса), ребенок адаптируется к обычной реакции своего опекуна, формируя избегающую модель привязанности, при которой один из родителей (или оба) не рассматриваются как источник помощи и заботы. Это означает, что ребенок не показывает свой дистресс и даже не требует эмоциональной реакции от родителей. Во время фазы воссоединения такой ребенок не ищет близости или утешения. Его переживания не имеют значения для опекуна. Ребенок просто продолжает играть и обращать внимание на внешние события, и опекун делает то же самое. При такой структуре отношений стратегия привязанности сосредоточена на внешней стороне вещей и на поведении, а не на чувствах, мыслях или воспоминаниях.
Такие две стратегии привязанности мешают детям жить богатой и полноценной эмоциональной жизнью. Им трудно распознавать собственные чувства, а значит, им тяжело утешать и успокаивать самих себя. В идеальном мире все родители помогают своим детям развивать надежную привязанность, обеспечивая чуткую, своевременную и предсказуемую заботу. Если дети получают пропорциональную реакцию от родителей, то у них формируется надежная привязанность. Дети, которые демонстрируют надежную привязанность к родителям в эксперименте «Незнакомая ситуация», рассчитывают на утешение, поэтому во время фазы воссоединения они открыто выражают расстроенные чувства и тянутся к опекунам, а потом быстро успокаиваются и возвращаются к игре. Они уверены, что родители будут рядом, чтобы утешить их, когда это понадобится в следующий раз. К сожалению, лишь немногим более половины детей обеспечены такой постоянной и пропорциональной заботой со стороны своих родителей. Слишком много детей не имеют такого преимущества.
Утешение – это не сюсюканье с ребенком
Прежде чем перейти к практическим предложениям, как сделать так, чтобы дети чувствовали себя спокойно и надежно, позвольте еще раз подчеркнуть: мы не имеем в виду, что нужно выполнять все желания ребенка. Когда мы говорим об утешении детей, которым приходится тяжело, даже если это проявляется как вызывающее поведение, родители иногда приходят к выводу, что мы пропагандируем вседозволенность, при которой почти не существует границ. Но это совсем не так.
Если вы читали любую из других наших книг, то знаете, что мы большие сторонники установки ясных и твердых ограничений для детей и высоких ожиданий от них, особенно если речь идет об уважении к себе или к другим. Старое клише о том, что детей нужно ограничивать, по-прежнему в силе. Мир без правил и границ – это пугающий хаос. Дети должны знать, чего от них ждут и что нормально, а что нет. Это помогает им чувствовать, что мир является надежным и предсказуемым местом.