– Право, Джо, тебе следовало бы относиться ко мне с большим уважением, – начал Лори, невероятно наслаждавшийся происходящим.
– Как я могу, когда сама мысль о тебе, женатом и остепенившемся, так непреодолимо смешна, что я не могу оставаться серьезной! – отвечала Джо, улыбаясь во весь рот так заразительно, что оба снова засмеялись, а затем уселись поговорить, совсем как в старое доброе время.
– Нет смысла тебе, Джо, выходить на улицу в такой холод, чтобы встретить Эми: они все сейчас придут сюда. Я не мог ждать; я хотел преподнести тебе великий сюрприз и «снять первые сливки», как мы говорили, когда в шутку вздорили из-за молока.
– И ты, конечно, пришел и испортил весь сюрприз, начав не с того конца. Ну, начни сначала и расскажи мне, как все произошло. Мне до смерти хочется узнать.
– Я сделал это, чтобы доставить удовольствие Эми, – начал Лори с лукавой искрой в глазах, заставившей Джо воскликнуть:
– Вранье номер один! Эми сделала это, чтобы доставить удовольствие тебе. Продолжайте, сэр, и говорите правду, если можете.
– Ну и ну, она начинает придираться; не смешно ли слышать? – сказал Лори, обращаясь к огню в камине, и пламя покраснело и вспыхнуло, словно вполне соглашаясь с ним. – Это одно и то же, ведь теперь я и она – это одно. Мы собирались приехать домой с Кэрролами; они должны были вернуться около месяца назад, но неожиданно передумали и решили провести еще одну зиму в Париже. Но дедушка хотел вернуться домой; он отправился в это путешествие ради меня, так что я не мог отпустить его одного и оставить Эми тоже не мог. А у миссис Кэррол все эти английские предрассудки насчет приличий, и компаньонок, и прочей чепухи, и она не позволила бы Эми ехать с нами. И тогда я разрешил все сложности, сказав: «Поженимся – и тогда сможем поступать как хотим».
– И конечно, ты это сделал; ты всегда настоишь на своем.
– Не всегда. – И что-то в голосе Лори заставило Джо сказать поспешно:
– Но как вам удалось добиться согласия тети?
– Это был тяжкий труд, но все вместе мы убедили ее, ведь на нашей стороне была куча существенных причин. Времени, чтобы писать и просить позволения, не было, но вам всем нравилось это, и вы уже были согласны, так что оставалось только «брать время под уздцы», как выражается моя жена.
– Ну не горды ли мы и не нравится ли нам повторять эти два слова? – перебила его Джо, в свою очередь обращаясь к огню и с удовольствием замечая счастливый свет, который он, казалось, зажигал в глазах, что были так трагически мрачны, когда она видела их в последний раз.
– Что ж, пожалуй; она такая очаровательная маленькая женщина, что я не могу не гордиться ею… Ну, а потом, тетя и дядя все же были там для соблюдения приличий. Мы были так поглощены друг другом, мы никуда не годились врозь – а это замечательное решение сделало все простым, и мы приняли его.
– Когда, где, как? – спрашивала Джо в горячке женского нетерпения и любопытства, так как не могла осознать все это по частям.
– Шесть недель назад, у американского консула в Париже, очень тихая свадьба, разумеется, ведь даже в нашем счастье мы не могли забыть о дорогой нашей Бесс.
Джо вложила руку в его ладонь, когда он сказал это, а он нежно провел рукой по маленькой красной подушке, которую хорошо помнил.
– Но почему вы не сообщили нам после свадьбы? – спросила Джо уже спокойнее, когда они просидели совершенно неподвижно с минуту.
– Мы хотели сделать вам сюрприз. Сначала мы думали, что поедем прямо домой, но милый старик, как только мы поженились, обнаружил, что будет готов к отъезду не раньше чем через месяц, и отправил нас проводить медовый месяц где нам угодно. Эми однажды назвала Вальрозу настоящим раем для новобрачных, и мы поехали туда – и были так счастливы, как люди бывают счастливы только раз в жизни. Клянусь честью! Это была любовь среди роз!
Лори на минуту словно забыл о Джо, и она была этому рада, ведь то, что он так свободно и естественно рассказывал ей об этом, уверило ее, что он совсем простил и забыл. Она попыталась забрать свою руку, но, угадав ее мысль, вызвавшую это почти невольное движение, Лори удержал ее руку и сказал с мужской серьезностью, которой она никогда не замечала у него прежде:
– Джо, дорогая, я хочу сказать тебе кое-что, и больше мы никогда к этому не вернемся. Помнишь, в том письме, в котором я писал, как добра была ко мне Эми, я сказал, что никогда не перестану любить тебя? Но любовь изменилась, и я понял, что так лучше. Ты и Эми поменялись местами в моем сердце, вот и все. Я думаю, так было суждено и произошло бы само собой, если бы я подождал, как ты и пыталась меня заставить. Но я никогда не отличался терпением, и это была такая сердечная мука. Тогда я был мальчик, упрямый и порывистый, и потребовался тяжелый урок, чтобы показать мне мою ошибку. Ведь это действительно была ошибка, Джо, как ты и говорила, но я понял это только после того, как поставил себя в дурацкое положение. Честное слово, одно время я был в таком смятении, что не знал, кого люблю больше – тебя или Эми, и пытался любить обеих одинаково, но не мог, а когда я увидел ее в Швейцарии, все прояснилось, кажется, в один миг. Вы обе заняли в моем сердце те места, которые должны были занять, и я был уверен, что излечился от старой любви прежде, чем возникла новая, и что я могу честно поделить мое сердце между сестрой Джо и женой Эми и горячо любить обеих. Ты поверишь этому и согласишься вернуться к старым добрым временам, когда мы впервые узнали друг друга?
– Я верю этому всей душой, но, Тедди, мы никогда не сможем опять быть мальчиком и девочкой; старые добрые времена не вернутся, и мы не должны ожидать этого. Теперь мы мужчина и женщина, время игр позади, у нас есть дела посерьезнее, и мы должны оставить шалости. Я уверена, что и ты это чувствуешь. Я вижу перемену в тебе, и ты найдешь ее во мне. Мне будет не хватать моего мальчика, но я буду так же сильно любить мужчину и восхищаться им даже больше, так как он становится тем, кем, я надеялась, он будет. Мы не можем больше быть друзьями игр, но мы будем братом и сестрой, чтобы любить друг друга и помогать друг другу всю жизнь, да, Лори?
Он не сказал ни слова, но взял протянутую ему руку и прижался к ней лицом, чувствуя, что из могилы мальчишеской страсти поднялась красивая, крепкая дружба, чтобы осчастливить их обоих. Вскоре Джо сказала весело, так как ей не хотелось, чтобы его возвращение было печальным:
– Не могу поверить, что вы, дети, в самом деле женаты и собираетесь вести свое хозяйство! Кажется, еще вчера я застегивала передник Эми и дергала тебя за волосы, когда ты меня дразнил. Боже, как летит время!
– Так как один из «детей» старше тебя, нечего изображать бабушку. Льщу себя надеждой, что я «джентльмен взрослый», как сказала Пеготти о Дэвиде Копперфилде[134], а когда ты увидишь Эми, то найдешь ее чересчур большим дитятей, – сказал Лори, усмехаясь ее материнскому виду.
– Может быть, ты и старше меня годами, Тедди, но я старше чувствами. С женщинами всегда так, а этот последний год был таким тяжелым, что я чувствую себя сорокалетней.
– Бедная Джо! Мы оставили тебя нести это бремя одну, а сами развлекались. Да, ты стала старше, вот морщинка, вот другая; когда ты не улыбаешься, глаза у тебя печальные, а когда я только что коснулся подушки, то почувствовал на ней слезу. Тебе пришлось многое перенести – и перенести одной. Каким я был себялюбивым чудовищем! – И Лори дернул себя за волосы с полным раскаяния взглядом.
Но Джо лишь перевернула предательскую подушку и ответила, стараясь говорить бодро:
– Нет, я была не одна. Мне помогали папа и мама, здесь были милые малыши, и мысль, что у тебя и Эми все хорошо и что вы счастливы, тоже помогала мне легче переносить горе. Да, иногда мне одиноко, но, смею думать, это полезно для меня и…
– Больше ты никогда не будешь одинока, – вставил Лори, обняв се, словно хотел защитить от бед. – Мы с Эми не сможем без тебя, так что ты должна прийти и научить «детей», как вести хозяйство, и участвовать во всем, как это было прежде, и позволить нам ласкать и баловать тебя, и все будут блаженно счастливы вместе.
– Если я не буду мешать, что ж, это было бы очень приятно. Я снова начинаю чувствовать себя совсем юной, потому что мне кажется, все мои заботы улетели, когда вы вернулись. Ты всегда был утешителем, Тедди! – И Джо положила голову ему на плечо, так же как много лет назад, когда Бесс была больна, а Лори велел ей опереться на него.
Он взглянул на Джо, спрашивая себя, помнит ли она то время, но Джо улыбалась про себя, словно и вправду все ее заботы исчезли с его приездом.
– Ты все та же Джо, что роняет слезы, а через минуту смеется. Вид у тебя сейчас очень озорной. В чем дело, бабушка?
– Я думала, как вы с Эми ладите.
– Как ангелы.
– Да, конечно, так было в первое время; но кто из вас правит?
– Я не прочь сказать тебе, что сейчас она, по крайней мере я позволяю ей думать так – ей это нравится. Постепенно мы меняемся ролями, ведь брак, говорят, наполовину уменьшает права каждого и удваивает обязанности.
– Вы продолжите, как начали, и Эми будет править тобой до конца ваших дней.
– Да, она делает это так незаметно, что я, пожалуй, не буду возражать. Она из тех женщин, которые знают, как править. Пожалуй, мне это даже нравится – она может вить веревки из человека так нежно и мило, как из мотка шелка, и ты при этом чувствуешь, что она все это время делает тебе одолжение.
– И вечно мне жить, глядя на этого мужа под башмаком жены, и наслаждаться этим! – воскликнула Джо, воздев руки.
Было приятно видеть, как Лори расправляет плечи и улыбается с мужским презрением, слыша такие предположения, и отвечает с величественным видом:
– Эми слишком хорошо воспитана для этого, а я не такой мужчина, чтобы это терпеть. Моя жена и я слишком уважаем себя и друг друга, чтобы тиранить один другого и ссориться.
Джо понравились его слова, и она нашла, что это новое достоинство ему очень к лицу, но мальчик так быстро превращался в мужчину, что к ее удовольствию примешивалось сожаление.