— Мы, разумеется. Жаль, что тебя там не было, тебе было бы на что посмотреть.
— Как поживает прелестная мисс Рэндл? — спросила Эми с многозначительной улыбкой.
— Жестока, как никогда. Разве ты не видишь, что я весь исчах? — И Лори звонко хлопнул себя по широкой груди и издал мелодраматический вздох.
— А что это за очередная шутка? Развяжи сверток, Мег, и посмотрим, — сказала Бесс, с любопытством разглядывая странной формы сверток.
— Очень полезный предмет домашнего обихода на случай пожара или попытки ограбления, — заметил Лори, когда дружный смех девочек приветствовал появление из свертка большой трещотки сторожа. — Всякий раз, когда Джона нет дома, а вам, миссис Мег, случится чего-нибудь испугаться, откройте окно над парадным входом и покрутите эту вещицу над головой — и вы вмиг поднимете на ноги всех соседей. Славная вещица, а, каково? — И Лори продемонстрировал возможности трещотки, так что все заткнули уши.
— И это ваша благодарность? Кстати о благодарности, можете поблагодарить Ханну за спасение от гибели вашего свадебного пирога. Я увидел, как его вносят в ваш дом, когда проходил мимо, и, если бы она мужественно не выступила на его защиту, я непременно отхватил бы от него изрядный кусок, так как пирог был необыкновенно аппетитный на вид.
— Когда же ты наконец вырастешь, Лори? — сказала Мег тоном почтенной матери семейства.
— Стараюсь изо всех сил, мэм, но боюсь, что намного вырасти мне уже не удастся; шесть футов роста — это почти предел того, чего мужчины могут достичь в наш век вырождения и упадка, — ответил молодой человек, чья голова почти касалась висевшей под потолком маленькой люстры. — Я полагаю, было бы святотатством есть что-либо в этом абсолютно новеньком жилище, но я умираю от голода и потому предлагаю перейти в другое здание, — добавил он тут же.
— Мы с мамой собираемся подождать Джона. Здесь остались еще кое-какие дела, — сказала Мег, торопливо удаляясь.
— Мы с Бесс идем к Китти Брайант, чтобы взять еще цветов для завтрашнего дня, — отозвалась Эми, надевая живописную шляпку на свои живописные кудри и любуясь своим отражением в зеркале.
— Пойдем, Джо, не брось человека в беде. Я до того измотан, что мне не дойти до дома без посторонней помощи. Нет-нет, не снимай передник, он тебе очень к лицу, — сказал Лори, когда Джо, сняв с себя и свернув предмет его особого отвращения, сунула сверток во вместительный карман своего платья и предложила своему ослабевшему другу опереться о ее руку.
— Послушай, Тедди, я хочу серьезно поговорить с тобой относительно завтрашнего дня, — начала Джо, когда они зашагали вместе по дороге. — Ты должен пообещать вести себя хорошо и не выкидывать никаких номеров.
— Ни одного не выкину!
— И не говорить ничего смешного, когда все должны сохранять серьезность.
— Никогда не говорю ничего смешного в такие моменты. Это по твоей части.
— И умоляю, не смотри на меня во время венчания. А то я непременно начну хохотать.
— Тебе не будет видно меня. Ты будешь проливать такие обильные слезы, что все вокруг застелит густой туман.
— Я никогда не плачу… только иногда, когда у меня большое горе.
— Вот, например, когда приятель уезжает в университет, — вставил Лори, лукаво засмеявшись.
— Не будь спесивым павлином. Я так только, постонала немножко, чтобы составить девочкам компанию.
— Ну разумеется. Слушай, Джо, а как там дедушка на этой неделе? Не сердитый?
— Ничуть. Снова, значит, попал в историю и хочешь знать, как он к этому отнесется? — спросила Джо довольно резко.
— Джо, неужели ты думаешь, что я мог бы прямо посмотреть в лицо твоей маме и сказать: «Все в порядке», если бы это было не так? — И Лори остановился как вкопанный, глядя на нее с возмущенным видом.
— Нет, не думаю.
— Тогда откуда вдруг такие подозрения? Просто-напросто мне нужны деньги, — сказал Лори, снова шагая рядом с ней и умиротворенный ее дружеским тоном.
— Ты очень много тратишь, Тедди.
— Господь с тобой, дорогая, не я их трачу, они сами собой расходятся и кончаются прежде, чем я успеваю заметить, как это происходит.
— Ты такой щедрый и мягкосердечный, что всем даешь взаймы и не можешь никому сказать «нет». Мы слышали о твоем приятеле Хеншоу и обо всем, что ты сделал для него. Вот если бы ты всегда тратил свои деньги именно так, никто бы тебя за это не осуждал, — сказала Джо с теплотой в голосе.
— Глупости, он просто делает из мухи слона. Ты ведь тоже не согласилась бы позволить этому отличному парню измучить себя работой до смерти только из-за того, что некому оказать ему небольшую поддержку?
— Конечно, но я не понимаю, зачем тебе иметь семнадцать жилетов и бесчисленное количество галстуков да еще и покупать новую шляпу всякий раз, когда ты едешь домой. Я думала, период франтовства у тебя уже позади, но ты то и дело возвращаешься к нему, и каждый раз по-новому. Сейчас это мода делать из себя страшилище — голова как жесткая половая щетка, тесный жакет, оранжевые перчатки и ботинки с грубыми квадратными носами и на двойной подошве. Будь это уродство по крайней мере дешевым, я промолчала бы, но ведь все это стоит немалых денег, а твой вид не доставляет мне никакого удовлетворения.
Лори откинул голову назад и так безудержно расхохотался, что фетровый тазик свалился на дорогу и Джо нечаянно наступила на него. Впрочем, это оскорбление лишь дало ему удобный случай порассуждать о преимуществах приобретенного на скорую руку костюма, после того как он свернул сплющенную шляпу и сунул ее в карман.
— Хватит нотаций, перестань, будь другом! Мне и так нелегко пришлось на этой неделе, и я хочу хотя бы дома провести время весело. Завтра, независимо от того, каких это потребует расходов, я оденусь как следует, и мои друзья будут смотреть на меня с удовлетворением.
— Хорошо, я оставлю тебя в покое, но лишь при условии, что ты отрастишь волосы. Я не высокомерная аристократка, но даже я не хочу, чтобы меня видели в обществе молодого человека, похожего на профессионального кулачного бойца, — заметила Джо с суровым видом.
— Этот непритязательный стиль в одежде благоприятствует учебе, именно поэтому мы сделали его своим, — возразил Лори, которого никак нельзя было обвинить в самовлюбленности, ибо он добровольно пожертвовал своими красивыми кудрями, идя навстречу требованиям моды, предписывавшей носить волосы длиной в четверть дюйма. — Между прочим, Джо, похоже, что малыш Паркер отчаянно влюблен в Эми. Он постоянно говорит о ней, пишет стихи и проводит время в мечтах самым что ни на есть подозрительным образом… Лучше бы ему подавить в зародыше эту маленькую страсть, не так ли? — добавил Лори доверительным тоном старшего брата.
— Конечно. Мы не хотим никаких свадеб в нашей семье в ближайшие годы. Спаси и помилуй, о чем только эти дети думают?! — У Джо был такой возмущенный вид, словно Эми и «малышу» Паркеру еще не исполнилось и десяти лет.
— Это такой легкомысленный век, и, право, не знаю, мэм, куда мы идем. Ты сущий младенец, Джо, но следующей будешь ты. Выйдешь замуж, а нас оставишь горевать, — сказал Лори, качая головой по поводу современного упадка нравов.
— Не бойся. Я не из покладистых. Да никто и не захочет взять меня замуж, и это к лучшему, так как в семье всегда должна быть старая дева.
— Ты не дашь никому возможности даже захотеть жениться на тебе, — заметил Лори, искоса бросив на нее взгляд; румянец на его смуглом лице стал чуть ярче. — Ты не покажешь никому нежной стороны своей души, а если кто-то и увидит ее случайно и не сможет удержаться и не показать, что ему нравится эта сторона, ты поступишь с ним, как миссис Гаммидж[3] поступила со своим поклонником, — окатишь его ледяной водой и станешь такой колючей, что никто не осмелится не то что дотронуться, даже взглянуть на тебя!
— Не люблю я этого. У меня слишком много дел, чтобы я стала беспокоиться о всякой чепухе. И потом, я думаю, это ужасно — так разбивать семьи. Не будем больше об этом говорить. Свадьба Мег совсем выбила нас из колеи, и мы не ведем разговоров ни о чем другом, кроме любви и тому подобных нелепостей. Я не хочу раздражаться, так что лучше переменим тему. — Было очевидно, что Джо вполне готова окатить холодной водой того, кто решится на малейший вызов.
Каковы бы ни были чувства Лори, он дал им выход в негромком протяжном свисте и пугающем предсказании которое сделал, расставаясь с ней у калитки:
— Помяни мое слово, Джо, следующей выйдешь замуж ты.
Глава 2Первая свадьба
В то утро июньские розы у крыльца, яркие и веселые, проснулись рано, от всего сердца радуясь безоблачному небу и солнечному свету. Они были похожи на добрых маленьких соседей. Их румяные лица сияли от возбуждения, и, покачиваясь на ветру, они шептались о том, что видели. Одни из них заглядывали в окна столовой, где накрывали праздничный стол, другие приподнимались на цыпочки, чтобы покивать и улыбнуться сестрам, наряжавшим невесту, третьи приветственно махали тем, кто входил в дом или выходил по разным поручениям в сад, на крыльцо, в переднюю, и все они — от ярчайшей розы в полном цвету до бледнейшего крошки бутона — предлагали дань красоты и аромата своей ласковой хозяйке, которая так любила их и так долго ухаживала за ними.
Мег и сама напоминала розу, так как все, что было лучшего в ее душе и сердце, как будто расцвело на ее лице в тот день, сделав ее черты еще прекраснее и нежнее и придав им очарование, которое красивее, чем сама красота. На ней не было ни шелка, ни кружев, ни флердоранжа.
— Я не хочу выглядеть необычно или казаться принаряженной сегодня, — сказала она. — Мне не нужна пышная свадьба, пусть рядом со мной будут только те, кого я люблю, а для них я хочу и выглядеть, и быть привычной и знакомой Мег.
Свое свадебное платье она сшила сама, вкладывая в каждый стежок нежные надежды и невинные мечты девичьего сердца. Сестры заплели в косы и уложили ее волосы, а единственным украшением, которое она приколола к платью, был букетик ландышей, любимых цветов «ее Джона».