— Машка скончалась, — сказала бабушка Кате.
— Ах, беда какая! И как же теперь Димка? Он ее так любил!
— В полном отчаянии.
И верно, Димка теперь совсем оробел, целыми днями сидел на форточке, уныло свесив хвост. Увидев Рекса, отряхивал лапки и уходил в комнаты. Сюсюкали над ним еще больше.
Как-то нижний хозяин возмутился:
— Что это Димка развалился на клеенке? Мы же тут едим!
— Неужели ты не замечаешь, что он места себе не находит? — сказала жена. — Подумаешь, клеенка! Вытер и дело с концом. А у кота душевная травма.
Осенью Катя заболела. Хозяин перестал уходить по вечерам из дому, сидел около нее грустный и ласковый, и Рекс не знал, кого из них ему больше жалко. Как-то раз Катя спросила мужа:
— Как по-твоему, сколько слов знает Рекс?
— Сто семнадцать.
— Неправда.
— А сколько?
— Все.
— Может, и все, — сказал хозяин, думая о чем-то своем.
Катя приподнялась на локте, посмотрела на мужа долгим взглядом.
— Он не только слова знает.
— Что же еще?
— Все. Все, что будет. Он вчера посмотрел на меня — и слезы в глазах.
Хозяин встал с дивана и ушел в другую комнату. Стараясь не стучать когтями, Рекс пошел за ним. Он лежал на кровати, уткнувшись головой в подушку. Рекс лизнул его руку и тихо сел рядом.
— Что нам с ней делать, Рекс? Что? — спросил он и опять зарылся головой в подушки.
В темный зимний день Катю положили на стол в длинном ящике. Она не двигалась. К вечеру Рекс встал передними лапами на стол и лизнул ей лоб. Лоб был холодный.
В тихую маленькую квартиру набежало много людей. Говорили шепотом, а плакали громко. И громко стучали ногами, и все бегали на кухню. Там в голос рыдала Паня. Рекс не отходил от хозяина, будто приклеился к его ноге, но когда Катю понесли в ящике на лестницу, ему велели остаться дома.
С этого дня все переменилось. Паня уехала к дочери, хозяин отправился в командировку и оставил Рекса с чужой и крикливой бабой. Она целыми днями судачила с лифтершами в подъезде, забывала кормить Рекса и даже не догадывалась, что его надо купать. От него теперь пахло псиной, обвислые губы заметно поседели, и когда его выводили гулять, он не носился по двору, а ложился около лифтерши Поли и клал печальную морду на лапы. Поля гладила его по спине и говорила:
— Бессловесный, а все понимает. Старенький стал. — И спрашивала: — Ну, а камень-то ей поставили или останется под крестом лежать, как мы, грешные, лягем?
Приехал хозяин, но стало не многим лучше. Он рассеянно трепал Рекса за уши и приговаривал.
— Грустно мне с тобой, пес. Совсем невесело.
И убегал на целый вечер из дому.
Только раз он остался вечером в пустой квартире. Разбирал и раскладывал письма в ящиках письменного стола, пил холодный чай.
В соседней комнате часто звонил телефон. Хозяин выбегал, снимал трубку и, не слушая, не отвечая, бросал ее. А телефон звонил все чаще и чаще, и хозяин не мог больше слушать этот звон. Он надел плащ, взял на поводок Рекса и вышел из дому. За углом они подошли к стеклянному павильону. Хозяин хотел войти, но женщина в белом халате уже запирала стеклянные двери. Хозяин уговаривал пустить, она не соглашалась, и тогда Рекс с разбегу кинулся на двери, и они распахнулись.
Женщина испугалась, спряталась за стойку. Рекс никогда еще не видел такой комнаты… На всех столах стояли стулья ножками кверху, как будто их надо было защищать от вражеского нападения. Хозяин подошел прямо к стойке, налил из бутылки в граненый стакан коричневую воду и в два глотка проглотил ее. Потом попросил еще. Женщина в халате посмотрела на Рекса испуганными глазами и молча налила. Он снова выпил, вышел вместе с Рексом. Пес оглянулся и опять увидел через стекло вздыбленные ножки стульев.
Всю дорогу хозяина пошатывало, а дома, не раздеваясь, он упал на диван, сказал:
— Ложись со мной, пес.
И сразу уснул.
Через несколько дней они переехали на дачу. Сначала хозяин поехал один, с вещами, потом взял Рекса.
Пес опрометью помчался по знакомой лестнице, открыл дверь и увидел молодую женщину с черными волосами, распущенными по плечам.
— Знакомьтесь, — как-то слишком весело сказал хозяин, — это Рекс, а это Лиля.
— Ты его очень любишь? — спросила Лиля.
— Очень.
— Ну, и я буду его любить.
Лиля протянула руку, чтобы погладить Рекса, но не дотянулась и спросила:
— А он не укусит?
— Никого еще не кусал.
Но она так и не решилась погладить.
Рекс вежливо подождал и, не дождавшись, спустился вниз, надеясь попугать Димку.
На балконе кота не было. Рекс заглянул в окно. Среди комнаты стояла коляска, вокруг нее собралась вся семья. В коляске лежал круглолицый младенец, шевелил крошечными пальчиками, разглядывал свои ручки.
— Он складывает кукиш! — кричал нижний хозяин. — Малютка, а смотрите, что сообразил!
— А какое подвижное лицо! — говорила бабушка. — Он будет мим. Второй Марсель Марсо.
— Может быть, ему придется жить на луне? — сказала жена.
— А по-моему… — начала внучка и не успела докончить. Димка неуклюже спрыгнул со шкафа прямо в коляску.
— Брысь отсюда! — закричала бабушка.
— Чтобы духу твоего здесь не было! — поддакнула жена.
— Это уже второй раз, — сказала внучка. — Надо что-то делать. Я не хочу, чтоб моему сыну выцарапали глаза, заразили глистами, столбняком и не знаю еще чем.
Кот неторопливо пошел к балконной двери. Пушистый хвост его скорбно влачился по полу.
Рекс побежал к балкону. Сейчас он напугает Димку. Он вернется в комнату, и его опять станут ругать.
Он подошел к ступенькам балкона, для начала выдвинул нижнюю челюсть, показал второй клык. Кот сидел на полу, чего раньше не было. Увидев Рекса, не шевельнулся. Этого тоже не бывало. Рекс хотел залаять, но ему стало скучно, и он поплелся домой.
На большом диване, где всегда спала Катя, сидели рядом хозяин и Лиля. Он держал ее руку и разглядывал гладкое золотое кольцо. Увидев Рекса, он уронил Лилину руку, сказал:
— Как давно это было… Прогулки… Бисмарк…
— Бисмарк? — переспросила Лиля. — Это курорт?
У хозяина что-то дернулось в лице, он погладил Рекса:
— Поди погуляй, побегай…
Рекс послушно побежал в сад и гулял там до вечера, перелаиваясь через забор с соседским спаниелем. Возвращаясь домой, заглянул по дороге на балкон к нижним. Там за столом, заставленным недопитыми бутылками, обнявшись, громко пели трое мужчин. В дверь просунулась голова бабушки. Она прошипела:
— Неужели нельзя потише, когда укачивают ребенка?
Хозяин подошел к серванту и погладил Димку.
— Мы с тобой короли в изгнании, кот. Низложенные короли.
И Димка, хотя он не терпел фамильярностей, не убежал, а громко замурлыкал.
Опустив уши, Рекс поднялся наверх. Дверь была заперта. Он поскребся когтями. Лиля не сразу открыла, кинула на лестницу войлочную подстилку, сказала:
— Собака должна знать свое место.
Не слушая ее, Рекс вошел в комнату, и хозяин жалким голосом попросил:
— Оставь его, Лиля. Мы же старики. У каждого свои привычки.
— А я молодая, и у меня тоже есть свои привычки.
Она повернулась спиной. Делая вид, что он ничего не понимает, Рекс прыгнул на диван и улегся.
— Теперь все будет в шерсти, — сказала Лиля. — И платье и твой костюм. Прямо хоть из дому беги!
Утром хозяину позвонили по телефону. Он долго с кем-то спорил, бросил трубку и объяснил:
— Ничего не поделаешь, придется уехать на пять дней. Ты меня не забудешь за пять дней?
Проводив хозяина, Лиля вернулась и оставила калитку открытой настежь. Выбежать одному за ворота — сколько лет мечтал об этом Рекс!
Он рванулся на улицу, поднял ногу у куста бузины, облаял проезжавшего мотоциклиста, вспомнил хозяина и вернулся в сад.
Кто-то из нижних крикнул:
— Надо закрыть калитку, Рекс убежит.
И тут же об этом забыли.
День был жаркий. Рексу захотелось пить. Он побежал наверх, вылакал всю воду из мисочки на кухне, по привычке заглянул в комнату и замер у порога.
Все диваны и кресла были заставлены деревянными стульями ножками вверх, как столы в той ночной забегаловке. Вид ощетинившейся комнаты потряс его. Он опустил голову и тихо вышел. Калитка по-прежнему была открыта, но Рекс к ней даже не подошел.
Он прилег на горячем песке около балкона. У нижних, как всегда, шла суета вокруг младенца. Из открытого окна донесся голос внучки:
— Опять этот Димка мешается под ногами! Я разлила кефир, и теперь нечем кормить малютку.
Кот, осклизаясь, выбежал на балкон, увидел Рекса, замер на секунду и смело пошел по ступенькам вниз.
Как он изменился, подумал Рекс. Он теперь не черный, а бурый, как Катина лиса. Это кошачья седина.
Со спокойствием отчаяния Димка подошел вплотную к псу и понюхал его лоб. Рекс встал и в порыве великодушия ткнулся носом в Димкину щеку. Щека пахла рыбой. Приятный, благородный запах. Они постояли друг против друга и, будто сговорившись, пошли рядом в глубь сада.
Я ВЕЧОР МОЛОДА…
Хотите — верьте, хотите — нет, а я по ночам спать совсем перестала. Ворочаюсь с боку на бок, и сон нейдет, и мысли мучают, а если и задремлю, вдруг меня как набатный колокол пробуждает. Где горит? Куда бежать? Все тихо, только сердце колотится. Петр Нилыч ворчит:
— Чужая беда с ума свела, по своей тужить некому.
А того в толк не возьмет, что свое с чужим так перемешалось, что и концов не видно. Заглянула я в церковь и слышу…
Плачут младенцы.
Жиденько колокол звонит, и плачут младенцы, холодно им. В притворе сумрачно, поп бормочет, дьякон кадилом машет, и плачут младенцы, в голос закатываются. Смотрю на них, морщусь и сама чуть не в слезы. А рядом сватья Гусарова, Анна, в черном полушалке стоит столбом, на руках держит Лешу. Ну, думаю, не будет этого! Поглядела туда-сюда, хвать у нее из рук внука — и бежать. Выскочила на паперть — день ясный, весенний! Перед церковью толпа военных: курсанты осматривают памятники старины. Курсовод объясняет и сам удивляется: