«Это дух предков проникает в твою кровь!»
«И странный запах — это тоже нормально?»
«Это запах тысячелетнего духовного единения!»
«Правда?»
Я закашлялась и решила выпить еще чашку кофе для укрепления духа. Легомен заехал домой по пути на совещание. Собака бросилась к двери при звуке ключа, поставила лапы на грудь мужа, и они оба остановились на пороге, хватая ртами воздух.
— Здесь воняет! — Муж поморщился. — Ты курила травку?
— Конечно, я не курила никакой травки! Я занималась «окуриванием».
Я рассказала ему о том, что посоветовала мне приятельница.
— Ритуалы! Шаманы! Шалфей!
— Но у нас нет шалфея.
— Есть! — ответила я, хотя уже и не была в этом уверена.
— Да говорю же тебе, нет.
— А это что такое? — Я указала на растение справа от двери.
— Это лавр.
— Не шалфей?
— Нет.
— О…
— И он промок насквозь — дождь шел несколько недель… Вот почему он так дымит…
— О…
Как-то у меня неважно с сельским хозяйством, и садоводство мне никогда не давалось. Оно числилось у меня в списке «Что я буду делать, когда стану взрослой». Я знала, что «природа и все такое» полезны для нас, что растения снимают стресс — это доказали ученые из норвежского университета и шведского университета в Упсале. Но они у меня просто не выживали.
Ребенок: да. Базилик: нет.
Легомен обращался с растениями куда лучше. Он ухитрился как-то сделать так, чтобы кустики у наших дверей выжили. Поэтому я поклялась оставить их в покое в обозримом будущем и вычеркнуть окуривание из списка советов для лондонской подруги.
— Второй этап датского искусства избавления от хлама — это уют в духе скандинавского минимализма, — сказала я ей. — Ты превращаешь жилище в настоящий дом с помощью чудесного изобретения — хюгге.
Кайдзен и хюгге связаны неразрывно. Датский феномен по-настоящему определяет образ жизни наших северных друзей — и их знаменитые интерьеры.
Свечи — это хюгге. Датчане сжигают их больше всех в Евросоюзе на душу населения. Такие данные приводит Европейская свечная ассоциация (см. «пожарная опасность» в главе 5). Ужин с друзьями — это хюгге. Датская жизнь научила меня обустраивать свое жилое пространство с помощью приятных мелочей, которые приводят к значительным переменам (привет, кайдзен!). Хотя идея заключается в умении ценить мелочи жизни, в Дании хюгге — это большое и важное дело.
— Мы — фундаменталисты хюгге, — сказал мне Майк Викинг из Института изучения счастья, когда я беседовала с ним, собирая материал для статьи в английской газете. — Все вокруг будут говорить вам о хюгге — кем бы эти люди ни были. Мы ценим простые вещи — например, любим зажигать свечи для создания уюта.
Датчане ценят уют, как ни один другой народ. В обычном доме, куда можно приехать на выходные, вы увидите массу натуральных материалов (кожу и дерево). И повсюду будут расставлены светильники, чтобы создавать световые пятна — новые зоны хюгге.
— К освещению и дизайну датчане относятся очень серьезно, — сообщила я подруге. — Свет делает пространство теплым, поэтому тебе понадобится множество светильников…
— Как в 70-е годы?
— Да, только уютнее.
Я рассказала подруге про культовую лампу РН5 датского архитектора Пауля Хеннингсена. У половины датчан дома есть хотя бы одна такая.
— Идея заключается в том, что лепестки светильника рассеивают свет и прячут лампочку, благодаря чему создается мягкое освещение. И в доме становится теплее.
Теплый, персиковый свет светильников-хюгге подчеркивает скулы, скрывает седеющие корни волос, а мешки под глазами становятся совершенно незаметными.
— В датских сумерках я становлюсь Хеленой Кристенсен. А еще подумай о тактильных фактурах. Это может быть коврик из овечьей шкуры возле деревянного кресла в углу. — Я указала на уцелевшее в этой тюремной камере креслице. — И несколько подушек. Датчане с ума сходят от подушек.
— Моя бабушка тоже…
Я объяснила, что датчане сходят с ума только от идеальных подушек и даже меняют их в зависимости от времени года — очень удобный и доступный способ освежить жилое пространство. Подруга напомнила, что в ее новой квартире недостаточно площади («потому что рядом с Вэйтроуз!»), но я ответила, что это не важно.
— Мы говорим не о хламе — минимализм по-прежнему царит во всем: лучше меньше, да лучше. Это касается и одежды тоже. Теперь, когда ты все продала, тебе нужно собрать и поддерживать базовый гардероб, как делают датчане!
Я рассказала, что в датских домах шкафы невелики. Датчане не стремятся к большому количеству одежды. Они предпочитают несколько качественных вещей, которые можно будет носить долго и часто.
— Скандинавский стиль преимущественно монохромный. То есть все сочетается со всем, и одеться утром не составляет труда!
— Правда? — Подруга подняла бровь. — Или ты просто пытаешься оправдать свою новую «униформу» в черном и сером?
— Правда, правда!
Убедившись, что можно будет вдохнуть в новую квартиру дух хюгге по цене подушки и настольной лампы, подруга простила мне мой модный моветон и сказала, что после генеральной зачистки чувствует себя гораздо лучше.
— Я чувствую, что стала легче, даже похудела. Странно, правда? И тут так много места. В моей комнате можно даже сделать «колесо».
Прелесть зачистки — в позитивных чувствах, которые она вызывает. Хотя подруга решила не останавливаться на достигнутом.
— Я попробую. Прямо сейчас.
И она это сделала. Можете себе представить, как выглядит взрослая женщина, решившая сделать колесо впервые за двадцать пять лет. Но подруга была в восторге.
— Только будь осторожна со свечами, — предупредила я. — Открытый огонь и опаленные волосы твою квартиру домом не сделают.
«И запах жженого лавра тоже», — подумала я, но говорить не стала.
Подруга пообещала не баловаться со спичками и отключилась, оставив меня в моем расчищенном доме с лохматой собакой и собственными мыслями. Мысли, к сожалению, оставались весьма и весьма захламленными. А с этого всегда начинаются проблемы…
Что я узнала, осуществляя перемены в своем доме
1. Чердак — отличное место для размышлений (и тайной жизни).
2. Мы эмоционально привязаны к собственному имуществу — и вещи, которые мы выбираем, многое говорят о нас.
3. Из обычного человека очень легко превратиться в настоящего барахольщика. Если комната уже непригодна для жилья, потому что в ней слишком много вещей, устройте зачистку.
4. Операция «Форма для льда» — разморозка-перемена-заморозка — поможет вам в этом.
5. Будьте безжалостны (но беспокойство, с этим связанное, вполне естественно — вспомните голос пилота).
6. Датское искусство избавления от хлама — очень полезный подход. И из моей книги вы узнали об этом впервые…
7. Никому не нужно девятнадцать черных футболок. Даже бродягам.
8. Хюгге может сделать жилище настоящим домом.
9. Разум. Выпускай гончих
В этой главе я использую науку, чтобы обернуть вспять «нисходящую спираль»; практикую медитацию и осознанность; отправляю Facebook на заслуженный отдых; учусь отключаться; изучаю «управление стимулами» и преисполняюсь благодарности к собственной черной собаке.
Я приехала в Осло по работе совершенно одна. Разум мой достиг пика захламления. Вариант был неидеальный. Шел снег, было холодно, а мне предстояло выступать на каком-то безумном фестивале рок-музыки. Вот только к рок-музыке я не имела никакого отношения. А еще я находилась в Осло, где сэндвич стоит столько же, сколько я в месяц плачу за квартиру. Тяжело быть там, где даже самые некрасивые люди ослепительно хороши собой.
Неделю я не спала, потому что у Рыжика была температура, а Легомен уехал в командировку. Вернулся он в час ночи, загремел чемоданом, собака залаяла. После этого я не могла уснуть и лежала, глядя в потолок, до четырех утра, когда нужно было подниматься и ехать в аэропорт. В самолете я прочла статью об опасностях недосыпа. В статье говорилось, что достаточно одну неделю спать менее шести часов за ночь, чтобы изменилась экспрессия 711 генов, в том числе тех, что отвечают за метаболизм и иммунитет, а это повышает риск развития сердечных заболеваний и тучности. Забавно.
Год «прыжка» приближался к концу. Хотя я осуществила множество перемен, эксперименты по «исправлению» отношения к работе, собственному телу, друзьям, семье, увлечениям, деньгам и дому никак не помогли мне разобраться с самой большой проблемой — с тем, что происходит в моей голове. Зачистка разума должна была стать последней, фундаментальной частью головоломки.
Если бы только я так не уставала…
В Осло я прилетела слишком рано, чтобы ехать в отель, поэтому стала просто гулять по улицам безо всякой цели. Все вокруг были такими высокими и красивыми, что меня охватил комплекс неполноценности. Кроме того, я с тоской почувствовала, что сутулюсь из-за сумки с ноутбуком, висевшей на моем плече (я сверилась с часами) вот уже семь часов. «Это уже не просто прогулка с рюкзаком, — думала я. — Это пытка какая-то…» Мне хотелось выпить кофе, но оказалось, что местные жители настолько не отягощены капитализмом, что до одиннадцати часов все закрыто. В пять минут двенадцатого я попыталась заплатить за «эспрессо с молоком» (норвежцы слишком стильные люди, чтобы позволять себе латте), но оказалась недостаточно высокой, чтобы прочесть надписи на автомате, и баристе пришлось нажимать кнопки за меня. Столы и стулья были такими высокими, что ноги у меня болтались и мне пришлось опереться на стол локтями, как маленькому ребенку. А чашку я держала обеими руками. Я свернула куртку и использовала ее в качестве подушки. Стало чуть удобнее. Я наблюдала, как кофейня заполняется хипстерами. Меня окружали люди с татуировками на руках, и я поняла, что Осло — это настоящая столица мужчин с пучками на затылках. В прошлом году мы были в Швеции, и я считала, что превзойти Гетеборг, где за одно утро мы насчитали семнадцать человек с пучками, невозможно. Но оказалось, что я ошибалась.