«Я — самый старомодный человек во всем городе», — думала я, гадая, хватит ли мне времени сделать пирсинг в пупке до выступления. Неудивительно, что подобные заведения еще не работали[32], так что я решила познакомиться с культурными достопримечательностями и побрела, загребая снег самой неподходящей обувью, в музей Мунка. «Потому что, когда настроение на нуле, поднять его можно только с помощью экзистенциальной тревоги», — так подумала бы женщина поумнее.
Холодный ветер пронизывал меня насквозь. Лицо у меня так замерзло, что стало болеть, пальцы ног потеряли чувствительность. Я слонялась по галерее в обществе таких же мрачных и замерзших туристов. Мое внимание привлекла картина «Отчаяние». Она напоминала самую знаменитую работу старины Эдварда, но у изображенного мужчины было больше волос, а мимо него в противоположном направлении шагали два джентльмена в цилиндрах, словно подчеркивая его одиночество. Я рассматривала картину, когда пара рядом со мной начала энергично обниматься, явно «двигаясь» в противоположном направлении. Я обошла всю экспозицию, разыскивая «Крик». В конце концов я сдалась и решила спросить у смотрителя.
— О, этой картины у нас нет…
Как?! Нет самой знаменитой картины?! Единственной известной мне картины Мунка?! В музее Мунка??? Немыслимо!
Не хочу показаться мещанкой, но в тот момент я все же подумала, что об этом можно было сообщить заранее. Я отправилась в сувенирный магазин и купила кухонную лопатку с культовой квинтэссенцией несчастья, хотя саму картину так и не увидела. Вот вам постмодернизм в чистом виде.
Я отправилась в отель, где мне наконец-то позволили заселиться. Времени до выступления оставалось чуть-чуть. Я сполоснулась (спасибо, Осло!), сделала макияж, надеясь, что выгляжу вполне прилично для рок-фестиваля.
Могла и не беспокоиться.
Неудивительно, что большинство норвежцев, когда им представился выбор, слушать, как кто-то с проколотым пупком будет орать на них со сцены или как какая-то англичанка станет болтать о пирожных, выбрали первое. Как заявила мне одна случайная слушательница: «Книги — это не мое…» Что ж, понимаю…
Грандиозного успеха добиться не удалось. Когда все закончилось, пришли два электронных письма — оба интервью, которые я собиралась взять во время этой поездки, отменились, а университетской подруге неожиданно пришлось уехать. Более ранних рейсов в Данию не было, так что я оказалась на несколько дней предоставленной самой себе.
Нервный тик вернулся, плечи затекли (спасибо прогулке с рюкзаком). Я не могла повернуть головы, не поморщившись от боли. Отельный портье явно решил, что я ему подмигиваю, хотя у меня и в мыслях этого не было.
Другие участники надо мной сжалились и пригласили выпить с ними, но в баре было шумно, я не слышала ничего из того, что мне говорили, а после двух бокалов красного язык у меня стал заплетаться. Канадец средних лет с усами, которые заставили бы Пуаро покраснеть от смущения, предложил устроить грандиозный забег по местным клубам, но это было для меня уже чересчур. «Никогда не доверяй мужчинам с усами на дискотеке», — предупреждала меня мама. Я поблагодарила всю компанию за гостеприимство и предпочла забег до собственной кровати с теплым одеялом.
Но заснуть мне не удалось. Я лежала в постели и занималась первоклассным самоедством. В этом я большой мастер. При дневном свете мне обычно удается уговорить себя и реалистично оценить любую ситуацию — я напоминаю себе, что практически все можно считать «нормальным». Но в темноте я начинаю тревожиться обо всем. О няне, которую пригласила на следующую неделю, когда мне снова нужно будет выступать, и с которой Рыжик пока незнаком, но Легомена снова не будет, а все наши друзья оказались заняты. О деньгах, которые тратит Легомен. О сроках. О том, почему мои репродуктивные органы так ленивы, а бедра так широки. О том, почему меня это волнует. О неравенстве. О потере контроля. О жизни и о том, где провести несколько следующих лет. О том, что я — бедная и несчастная. О безумно харизматичном бывшем бойфренде с ослепительной улыбкой. О том, как премьер-министр Канады Джастин Трюдо удерживает младенцев на одной руке[33], и о том, скольких он уронил, тренируясь в этом трюке. Ну, вы знаете, все, как обычно…
Я перевернула подушку прохладной стороной, но это не помогло. Тогда я включила трек «сонной гипнотерапии», скачанный на смартфон как раз на такой случай. Записан он был под кричащим названием «СПАТЬ» — я составляла плей-лист в четыре утра и была слишком уставшей, чтобы заметить включенный верхний регистр. Может быть, это мне и помогло бы, если бы в конце плей-листа не оказалось песни Дэвида Боуи (RIP) Under Pressure (ей самое место в плей-листе «Песни, которые можно вслух распевать в машине»). Так что в два часа ночи я услышала что-то вроде:
«Вы проваливаетесь в глубокий сон… вам спокойно… вы знаете, что сможете легко заснуть… вы засыпаете и просыпаетесь отдохнувшей и расслабившейся…»
«ДЫН ДЫН ДЫН ДЫН-ДЫН-ДЫН-ДЫН! ДЫН-ДЫН-ДЫН-ДЫН-ДЫН-ДЫН-ДЫН! …PRESSURE!»
В пять минут третьего сна не осталось ни в одном глазу и размышления о возможных катастрофах продолжились. Теперь я стала беспокоиться из-за беспокойства. Исследования показывают, что ночная тревожность может так испортить наш сон, что это ослабит иммунитет и приведет — надо же! — к усилению тревожности. Я знаю, что сон необходим телу для восстановления сил. И сейчас я собственноручно губила возможность утром почувствовать себя лучше, лежа без сна и тревожась из-за этого!
У меня была масса работы. Когда я без причины оказалась вдали от семьи (интервью отменились), то почувствовала себя обязанной заняться ею. Время, проведенное без Рыжика, должно быть потрачено с толком. Я должна сделать качественную работу, иначе… иначе случится что-то ужасное… Когда я вернулась из последней поездки, сын указал мне на фотографию жены Дэнни Дайера в журнале Hello! и сказал: «Мама». Так что страхи мои не были лишены оснований. Но по ночам они усиливались стократно.
В апокалиптических мыслях по ночам не было ничего необычного. Как показывает опрос Американской психологической ассоциации, миллениалы страдают от подобной тревожности сильнее других возрастных групп. Сказываются повсеместное проникновение технологий и экономическое давление. Психологи из Калифорнийского государственного университета выяснили, что ночная тревога сильнее, потому что днем ее подавляют другие стимулы, отвлекающие разум. Но ночью эти стимулы исчезают, и гормон стресса кортизол берет верх. Тело реагирует на выплеск гормона, не давая нам заснуть и заставляя тревожиться.
Я инстинктивно потянулась за смартфоном и стала искать в Интернете все о бессоннице. Я узнала, что мне может помочь ванна, потому что перед сном температура тела обычно снижается. Ванна или душ искусственным образом поднимают температуру тела, а когда мы выходим из ванной, температура снижается, посылая мозгу сигнал, что мы готовы ко сну. Но в ванной, продолжая прокручивать экран смартфона, я узнала, что «просмотр ленты» — это самое худшее, что только можно сделать. Гарвардское исследование доказало, что синий свет электронных устройств влияет на нейроны мозга и снижает выработку мелатонина — гормона сна. Прекрасно! Я сделала цвета экрана более теплыми, потом отложила телефон и вытащила пробку из ванны. Вода вытекала, а вместе с ней уходило временное ощущение невесомости. Я снова чувствовала себя тяжелой, неуклюжей и подавленной. Я жаждала дневного света, который придал бы моей жизни цель, позволил общаться с другими людьми и не страдать больше от одиночества ночи. Но до «дня» было еще далеко. Я вернулась в постель, и мои мучения продолжились. Задремать мне удалось лишь около четырех, а в половине шестого я проснулась — внутренние часы подсказали мне, что «малыш плачет и нужно идти гулять с собакой». Черт бы тебя побрал, разум!
Решив, что кофе с сахаром меня поддержит, я попыталась работать, но трижды перечитала один и тот же абзац статьи в научном журнале, а потом два часа изучала список примечаний. К полудню я была совершенно разбита.
— «Нисходящая спираль» — дело совершенно обычное, — сказал мне Алекс Корб, ассистент кафедры неврологии в университете Южной Калифорнии, когда я позвонила ему с мольбой о помощи. — Мозг — сложная, динамичная система, как погода или трафик. Мелкие изменения могут вызвать колоссальный эффект. И вы можете застрять в шаблонах. Шаблоны начинают подкреплять сами себя, и вы скатываетесь по «нисходящей спирали». Представим, что вы работаете дома: в результате вы получаете меньше солнечного света, меньше физической нагрузки, меньше социального общения. Многим это даже нравится — особенно день-два в неделю. Но два-три дня уже утомительны. А если вы работаете так постоянно, это начинает оказывать влияние на мозг, которое со временем усиливается. Вы теряете сосредоточенность, злитесь и раздражаетесь.
Моя типичная неделя. Работа фрилансера имеет свои ограничения. Иногда мне казалось, что я ребенок, который делает домашнее задание, когда все остальные веселятся и играют на солнышке. Оказалось, что я — солнечная батарейка, а солнца я не видела с того времени, как мы вернулись из отпуска. Я слишком много работала. А когда Легомен уезжал в командировки, мне приходилось тщательно следить за поддержанием нормальной рутины «родительство — работа — родительство — домашние дела — коллапс — повторение». Стоит нажать на «паузу», и машина может уже не включиться.
Алекс меня прекрасно понял и посочувствовал:
— Когда я начал работать, мне не нашлось места в офисе. Начальник дал мне MacBook и сказал: «Можешь работать из дома». Я так и сделал. Стал работать на диване. Но, проведя в таком положении несколько часов в день, я заметил, что эффективность моей работы снижается. У меня испортилась осанка, болели все мышцы. Когда я работал в офисе, то мог каждый день ходить в спортивный зал — заниматься было легко. Теперь нужно было ехать в зал на машине — и я оставался дома. Система привычек формируется средой и нашим окружением. У всех нас мозг имеет разную чувствительность, и все мы в разной степени подвержены депрессии.