– Эй, как прошли каникулы? – спрашиваю я, выскальзывая из вчерашней одежды. Беру рубашку и надеваю ее, а потом замечаю, что она молчит. – Вайолет? – спрашиваю я, поворачиваясь. – Ты в порядке?
У нее красные глаза.
– Я сходила на встречу.
– Уже? – Я сую ноги в чистые брюки. – Неужели все прошло плохо? – Представить не могу, чтобы соседка завалила экзамен. Мисс Всезнайка хорошо к нему подготовилась.
– Я получила четверку за фармакологию, – признается она, всхлипывая.
– Боже, хотелось бы мне «отлично», – говорю я, находясь в поиске носков.
– Мама меня убьет.
Это привлекает мое внимание.
– Почему? Это же абсурд.
Вайолет вздыхает.
– Я выслушаю лекцию о том, как мы должны подавать пример. Семейство Смитов сотню лет показывало мастерство в медицине и бла-бла-бла.
– Стой, что? А с тобой это как связано?
– Через эту школу. Через это место. У родителей раздутое мнение о нашей важности.
Я обдумываю это, надевая носки. Школа медицины и сестринского дела имени Смита всегда была для меня просто названием, выгравированным на известняковом фасаде.
Но… соседку зовут Вайолет Смит.
– Вот блин. Ты та самая Смит?
Она несчастно кивает.
– И четверка – это конец света, потому что над дверью висит твоя фамилия? – Я пытаюсь вникнуть в проблему, но через десять минут у меня самой встреча.
– Вот и накрылась весенняя поездка на Багамы, – обреченно констатирует Вайолет. – Я так ее ждала.
– Мне жаль, – искренне говорю я. Я чувствовала давление своей семьи, это уж точно. И я даже почти уверена, что заслужила его. – Но ты должна гордиться ради самой себя. Они не смогут лишать тебя поездок вечно. У тебя есть собственная жизнь.
Она сквозь слезы меня благодарит, на что я с трудом успеваю ответить. Я хватаю пальто и рюкзак, надеваю ботинки и убегаю.
На полпути к кабинету директора меня осеняет. Если Вайолет получила четверку, то насколько строго оценивали работы? Вот так просто уверенность, которую я почувствовала этим утром, испаряется. Когда я открываю дверь в кабинет директора, у меня дрожат колени.
– Джессика, заходи! – говорит она, показывая на один из тяжелых деревянных стульев перед столом. Кэрол Тейлор шестьдесят с лишним лет, у нее ярко-голубые глаза и легкая улыбка.
Но ее дружелюбное лицо никак не успокаивает нервы. Ее работа – поддерживать учебу студентов на программе на должном уровне. И если я не подхожу, то мне укажут на дверь.
– Давай сразу перейдем к делу, – говорит она, и у меня внутри все сжимается. Она открывает папку и вытаскивает мою экзаменационную работу по анатомии. Я вижу схему скелета на первой странице. – Пять с минусом по анатомии и физиологии. Так держать.
– Спасибо.
– Сестре Хэйли понравились твои наблюдения. – Она оставляет какие-то записи на листе. – А вот оценка по фармакологии. – Она переворачивает страницу.
Я собираюсь с духом.
– Хммм. – Она наклоняется ближе к листу.
Я умираю от страха.
– Профессор поставил тебе четыре, – наконец объявляет она.
Я взволнованно ахаю.
– О, не расстраивайся, – говорит она, неправильно интерпретируя мою реакцию. – По комментариям все неплохо. Эссе короткое, но лаконичное. Все основные моменты ты осветила.
– Я не расстраиваюсь, – быстро говорю я. – Экзамен был сложный, и я переживала по поводу средней оценки. Весной мне надо будет вновь подавать документы на стипендию Харпера.
Кэрол поднимает взгляд.
– О, милая. Не надо из-за этого так переживать. Мы заставляем это делать всех, чтобы исключить тех, кто не старается. Но для меня очевидно, что ты будешь хорошей медсестрой.
– Правда?
Она улыбается.
– Конечно. Сестра Хэйли очень довольна твоей работой в доме престарелых. Она говорит, что ты прикладываешь большие усилия, чтобы успокоить пациентов. Ты поешь им?
Спасибо, Дайсон.
– Иногда.
– Еще она сказала… – Кэрол переворачивает страницу в моем личном деле, – …пациентка в отделении детской онкологии была в восторге от твоего посещения. Прочти это, когда будет возможность. – Она передает мне всю папку. – У нее скоро операция, и коллега подумала, что девушка будет рада, если ты ее навестишь.
– Ого. – Я беру документы, но в голове у меня до сих пор эхом повторяется четверка. Это лучше, чем я ожидала. Я с трудом могу в это поверить.
– Ты хорошо поработала, Джессика. Думаю, что во втором триместре будет легче.
– Правда?
– Студентам всегда требуется время, чтобы перестроиться. Обычно тех, кто вернулся в школьные стены, это пугает. Но у тебя отличные перспективы. – Она улыбается. – Спасибо, что зашла.
Я с жаром пожимаю ее руку и устремляюсь прочь, потому что не способна усидеть на месте.
Настоящие мужчины могут носить помпоны
Три недели спустя
Когда мы с Джесс стали встречаться, я переживал, что не смогу вспомнить, как быть чьим-то парнем. Все-таки прошло пять лет с тех пор, как я носил это звание. И нет никаких доказательств, что все пройдет гладко. Когда твоя девушка врет тебе в лицо про липового ребенка, приходится сделать шаг назад и спросить себя, где ты ошибся.
И все же мне нечего было бояться. Как оказалось, я великолепный парень. Каждый раз, когда прохожу мимо цветочного магазина, я покупаю своей Джесси букет. Я сводил ее во все популярные места, в том числе те, где приходится говорить собственное имя, чтобы нас пропустили.
Поскольку это неловко, я разработал систему. Я звоню, притворяясь собственным ассистентом.
– Привет, – говорю я, затаив дыхание. – Простите, что звоню в последнюю минуту, но Блейк Райли сегодня в городе. Он хочет сводить свою девушку на ужин в какое-нибудь потрясающее место, а у вас лучшие суши в округе.
В большинстве случаев они предлагают назвать время, к которому нужно быть готовыми. Изредка мне попадается тот, кто меня не знает. Это охренеть как запутанно. На прошлой неделе пришлось заставить кое-кого поискать меня в Википедии. Быть не может, чтобы та телка была канадкой. Я вас умоляю. Но она все поняла, и у нас с Джесс был восхитительный ужин. Какой толк быть немного знаменитым, если нельзя потратить три сотни баксов на поедание суши со своей лучшей на свете девушкой?
Самое смешное, что, когда я все рассказал Джесс, она мне не поверила.
– Серьезно? – Она бросила на меня косой взгляд с дивана. – Они дают тебе столик, когда ты захочешь? Знают состав хоккейной команды наизусть?
Ох, Джесси. Она следит за размером моего самомнения. Время от времени, когда мы ходим куда-то вместе, люди просят у меня автограф, и она всегда выглядит немного озадаченной. Это моя девочка.
Так или иначе, парнем у меня быть получается. Оказывается, это как езда на велосипеде. Только вместо него – горячая блондинка с большими карими глазами и идеальными сиськами. Мы не только оприходовали каждую комнату в квартире, но и изучили большую часть доступных поверхностей. Кроме массажного кресла, потому что я решил оставить его для особого случая.
Начинается самый разгар сезона, и я буду очень скучать по своей девочке, когда буду в отъезде. Хотя сегодня у нас есть возможность провести вместе несколько часов. Джесс попросила подвезти ее в банк, где ей выдали студенческий кредит. Он расположен далеко не в центре Торонто. Еще мы заскочим в больницу, чтобы она навестила пациентку, которая так расстроила ее несколько недель назад, – Лейлу.
Джесс честно сказала, что я там буду для моральной поддержки. Теперь она чувствует гораздо больше уверенности по поводу медшколы, однако до сих пор слетает с катушек, когда ей приходится иметь дело со страшными случаями. Я ее не виню. Для чего-то просто нужно немного больше силищи.
– Немного… что ты сказал? – спрашивает Джесс, когда мы едем в банк.
– Силищи. Энергии. Мощи. Называй как хочешь, но все могут это включить, когда надо. Копай глубже, Джесси. Ты нравишься этой девочке, так ведь? Для нее ты что-то очень светлое.
Ее, похоже, это не убедило, поэтому я говорю ей, что взял два джерси, чтобы подписать. Одно – для больной девочки, а другое – для ее младшего брата.
– Не знаю, нравится ли ему хоккей, но это все равно мило, – говорит Джесс, когда я заезжаю на парковку банка.
– Конечно, ему нравится хоккей, – возражаю я. – Это же Канада.
– Точно. – Она изгибает идеальные губы. – Я забыла.
Я усаживаюсь на стуле в лобби с экземпляром журнала «Спортс Иллюстрейтед», но Джесс возвращается еще до того, как я успеваю дочитать первую статью.
– Это было быстро.
– Для того чтобы продаться в рабство, много времени не надо.
Мне ужасно не нравится, что ей приходится переживать из-за денег, и мне повезло, что я с таким не сталкивался. В хоккей я бы играл, даже если бы мне не давали зарплату. Но мне платят. Много.
Девушка не любит говорить о деньгах, и я стараюсь это уважать. Но однажды я придумаю, как облегчить ей жизнь, не навлекая на себя гнев. На прошлой неделе я попробовал спросить у нее, почему она не полетит домой в Калифорнию на американский День благодарения. Я уверен, что билеты для нее слишком дорогие, но, когда я надавил на нее, она вспылила. Поэтому пришлось прижать ее к стене, поднять юбку и надавить совсем другим способом, чтобы успокоить.
Мы снова в «Хаммере» и направляемся в больницу. Джесс смотрит в окно, пока я веду машину на другой конец города. Она явно нервничает.
Когда я останавливаюсь у больницы, Джесс поворачивается ко мне.
– Если не хочешь, можешь не идти. Там мрачновато.
– Я в деле, при условии, что после ты меня поцелуешь.
Но Джесс решает наградить меня заранее. У нее смягчается выражение лица, и она наклоняется. Мы встречаемся губами над коробкой передач, и затем я вижу ее улыбку.
После того как я беру с заднего сиденья джерси, мы идем внутрь и в лифте сцепляем руки. В детском отделении Джесс останавливается перед палатой 302. Она делает глубокий вдох и стучится в дверь.