В горле застревает воздух, когда я вижу Молли.
Ее красивое лицо мрачнеет, как только она встречается со мной взглядом. На нем появляется смесь шока, гнева и раздражения.
– Что ты тут делаешь? – спрашивает она.
Я заставляю себя оставаться спокойной.
– Кажется, более важный вопрос – что тут делаешь ты? И как ты сюда поднялась?
Молли поджимает губы.
– Можешь, пожалуйста, убрать цепочку? Это грубо.
То есть я тут грубая? Ха. И все же я открываю дверь немного шире. Но внутрь не приглашаю.
– Консьерж сказал, что мне можно подняться, – объясняет Молли, отводя взгляд. – Я сказала ему, что знаю Блейка.
О боже. Видимо, этот новенький. Никто из тех, кто проработал в этом роскошном здании больше дня, никогда не впустил бы в лифт гостей, не согласовав это с хозяевами. Уверена, что ежедневно тут появляется сотня фанаток, утверждающих, что знают Блейка или Уэса.
Я делаю мысленную заметку: надо сказать Блейку, чтобы он поговорил с этим парнем.
– Он здесь? – спрашивает она, заглядывая мне за спину.
– Он в душе.
Бывшая Блейка закусывает губу.
– О. Понятно. А ты что?
– А что я? – Не могу удержаться от саркастичной реплики. – Нет, Молли, я не в душе.
В ее взгляде вспыхивает раздражение.
– Мне надо поговорить с Блейком. Можно я войду и подожду его?
Я с секунду изучаю ее, а потом скептичным тоном отвечаю:
– Без обид, но сомневаюсь, что Блейк будет рад выйти из душа и увидеть тебя на диване. Почему бы тебе не позвонить ему?
Она хмурится, и это ей не идет.
– Потому что он не отвечает. – Она поправляет ремешок черной кожаной сумочки. – Слушай, мне надо с ним поговорить.
– Зачем? – прямо спрашиваю я.
Молли явно не нравится, что ей задают вопросы. Она мрачнеет еще сильнее.
– Тебя это не касается, Джанет.
– Джесс, – жестко говорю я. – И это тебе уже известно. Уверена, что ты пытаешься меня унизить или сделать еще какую-то хрень, неправильно называя. Однако это не действует. Можешь называть Джанет, Джеки или Джулией, мать твою, Чайлд. Это не изменит того факта, что я девушка Блейка.
Боже, наверное, пора уже закрыть рот, но по какой-то причине я не могу перестать говорить. Вид этой женщины, у которой был самый великолепный мужчина на свете и которая врала ему, бесит.
– Он хранил твой секрет пять лет, – тихо говорю я. – Он позволил семье думать о нем самое худшее. Ты была мученицей, хотя разбила ему сердце. Он сделал это, потому что твоя репутация была для него важнее.
Молли хватает приличия вздрогнуть.
– Но ты этого не стоишь, – честно говорю я. – И ты не заслуживаешь даже быть с ним в одной комнате. Ты здесь, чтобы извиниться? Попытаться завоевать прощение, чтобы он поговорил с Бренной? Чтобы подруга перестала считать тебя монстром?
У нее краснеют щеки.
– Ты вообще понимаешь, как это несправедливо? – Мой голос смягчается. – Я не дам тебе втянуть его обратно в эту свою хрень. Я скажу, что ты заходила, и передам сообщение. Если же он спросит мое мнение, отвечу, что ты не стоишь его времени.
– Джесс, – умоляет она с безысходностью. По всей видимости, она в отчаянии, если обращается по имени. – Ты должна сделать это. Иначе я скажу ВАГсу, что ты охотница за деньгами, и они перестанут с тобой общаться.
– Флаг тебе в руки. Мне плевать на членство в каком-то клубе, даже если там и делают прекрасные дайкири. Ты причинила боль Блейку. Я не дам тебе сделать это еще раз. Поэтому неси свою плаксивую лживую задницу в лифт и оставь ему сообщение. Я ни за что не дам тебе и шагу ступить в эту квартиру!
Она открывает рот, чтобы протестовать, но я закрываю дверь. И на всякий случай запираю.
Может быть, я переборщила и это разозлит Блейка, но…
– Спасибо.
От хриплого голоса я в шоке разворачиваюсь. Блейк стоит за мной в одном полотенце на бедрах. Он впервые не делает самодовольную ремарку по поводу своего полуголого состояния. Он не улыбается и не отпускает неприличных комментариев.
Просто стоит, наблюдая за мной с удивлением.
– Сколько ты слышал? – уныло спрашиваю я.
– Большую часть. – У него двигается кадык на горле, когда он сглатывает. – Никто никогда… – Он прочищает горло. – Эм, никто никогда меня так не защищал. То есть… Хоспади, Джесси, кажется, ты бы ее побила, если бы она попыталась сюда войти.
– Скорее всего, – признаюсь я.
И теперь он ухмыляется. Мой Блейк вернулся.
Примирение с прошлым. Забавная вещь.
Пять лет назад я собирался жениться на девушке по имени Молли. Я любил ее и думал, что это взаимно. Ничего не вышло. Я пытался делать вид, что это не разрушило мою веру в отношения. Подыгрывал вранью, потому что не хотел, чтобы Молли причинила семье ту же боль. Но, несмотря на это, думал, что продолжил жить своей жизнью.
Вплоть до этого момента я не осознавал, что с тех пор за мной везде следовала грозовая туча. Я улыбался, смеялся, трахался, а она всегда висела надо мной.
Теперь ее больше нет. Джесс Каннинг развеяла ее своими солнечными лучами. Она защитила меня. Дала предельно ясно понять, что никогда не даст причинить мне боль.
Никто раньше такого для меня не делал.
Я собираюсь с силами и спрашиваю ее:
– Ты хочешь ко мне переехать?
Она моргает.
– Прости. Что?
– Ты хочешь ко мне переехать? Сюда. Чтобы мы жили вместе.
Удивление не сходит с ее лица. Но к нему примешивается подозрительность.
– Ты спрашиваешь это только из жалости?
– Мать твою, нет. – Я приближаюсь к ней. Когда она собирается возразить, я поднимаю руку. – Я бы и мечтать не стал, чтобы предложить жить здесь бесплатно, – кислым тоном говорю я. – Ты можешь платить за аренду, или коммунальные услуги, или еще за что-то, как удобно, хорошо? Это не подачка, не предложение из жалости или еще какой-то трюк. Я просто хочу, чтобы ты жила здесь.
Она внимательно изучает мое лицо.
– Почему?
– Потому что я люблю тебя. – Я закатываю глаза. – Ясен хренов пень.
Ее лицо светлеет. Но тут, черт побери, звонит телефон.
– Запомни эту мысль, – говорит моя девочка. – Но, кстати, странно, что ты спрашиваешь об этом именно сейчас. Потому что есть кое-кто, кому очень нужно стать твоим соседом.
– Что? – Я пытаюсь понять, о чем она, но в голову ничего не приходит. – То есть у нас будет тройничок? – шучу я.
– Только ты бы до такого додумался, – отвечает она, когда звонит домофон. Джесс говорит в него: – Отправьте ее наверх.
Даже я забываю, что у нас был особый момент, потому что Джесси выходит в коридор.
– Ты же знаешь, что заперла себя снаружи, да? – кричу я через дерево.
– Видимо, сначала надо было попросить собственный ключ.
Минуту спустя я слышу тихие голоса. Джесс переговаривается с кем-то, а потом вежливо стучит в дверь.
– Блейк? Ты готов к сюрпризу?
Когда я открываю дверь, Джесс стоит там с нервной улыбкой и шоколадным щенком лабрадора в руках.
Твою ж мать.
Она смущенно говорит:
– Этот парень весь твой, если захочешь. Мы с Джейми будем его выгуливать, когда ты будешь в отъезде. И в четырех кварталах отсюда есть кинологический центр, если захочешь, чтобы он повеселился…
Я, наверное, должен слушать каждое ее слово, но это сложно, когда щенок открывает рот в глупой улыбке и смотрит на меня снизу.
– О-о! – Я тянусь к нему. – Разве ты не самое милое, что я только видел? – Я поднимаю его, и он ерзает у меня в руках, щекоча мягкой шерстью мои запястья. Я глажу висячие уши и смотрю на Джесс. – Где ты его взяла? Щенки стоят кучу денег.
– Ну, когда я услышала, что стало с твоим псом, то позвонила Поле из «Сломанных Лап». А у нее в приюте как раз была беременная собака.
– Ни фига себе. Но щенята же быстро расходятся.
Джесс улыбается.
– Она оставила его, потому что эта женщина сделает ради тебя все что угодно. И если ты решишь, что идея слишком безумная, то она сможет найти для него другой дом одним телефонным звонком.
Я позволяю щенку лизнуть мой нос. Хоспади. Он у меня меньше пяти минут, а я уже никак не смогу его отдать.
– Я его люблю, – объявляю я. А потом осекаюсь, потому что я не буду признаваться псу – даже такому милому, как этот, – до того, как признаюсь девушке. – Стой. Я люблю тебя. Поэтому переезжай ко мне.
Ее грудь поднимается от глубокого вдоха. Девушка переминается.
– Ладно. Это немного безумно, но я хочу быть с тобой.
– Ну… – Спорить с этим – гиблое дело, потому что я всегда немного сумасшедший. Это часть моего очарования. – Прими это, малышка Джей. Переезжай. Готовься к контрольным на диване со щенком. Спи голая в моей кровати. – Я делаю шаг ближе и прикасаюсь к ее губам своими. – От тебя Блейк Райли как смайлик.
– Я знаю, – говорит она, отвечая на поцелуй.
Щенок бьет своим коротким хвостиком по моей груди. Все идеально.
Камера поцелуев включается прямо сейчас
В последний раз я стою перед зеркалом, висящим на двери нашей крошечной комнаты, и осматриваю свой образ.
– Как тебе? – спрашиваю я Вайолет. На мне обтягивающие черные джинсы и кашемировый свитер с глубоким вырезом, а грудь приподнята до подбородка самым амбициозным бюстгальтером.
– Выглядишь горячо. Как обычно. – Соседка с унылым видом сидит на своей кровати с учебником. – Ты же знаешь, что завтра контрольная, да?
– Ага. Я готовилась весь день. Этого должно хватить.
– Потому что у тебя есть другие занятия на вечер. Например, Блейк Райли.
Вайолет пытается сказать это обычным надменным тоном, но у нее не выходит. Она смотрит на меня ревнивым взглядом.
– Отдохни от учебы, Вайолет, – советую ей я. – Позвони Киту. По-быстрому перепихнитесь, а потом поспрашивайте друг друга по теории.
– Он ушел в бар, чтобы посмотреть игру по телевизору.
– Иди с ним.
Она качает головой. Родители были явно не в восторге от ее результатов, поэтому она зарылась в учебники даже сильнее, чем обычно.