Дуглас просмотрел мои бумаги:
– Все это у нас есть. И это не доказывает невиновность Дэнни.
Мюррей, молча посасывавший «маргариту», махнул официанту, прося добавки.
– Скажите ему о списке, – посоветовал он.
– О каком списке? – встрепенулся я.
Дуглас нахмурился.
– У Секретной службы, – пояснил он, – есть список лиц, угрожавших президенту, потенциальных маньяков.
– Дэнни в этом списке не было, – добавил Мюррей.
– Конечно, не было!
– А Карлос Пека был, – сказал Дуглас.
– Какой Карлос Пека?
– Безработный кровельщик, посылавший электронные письма с угрозами нескольким членам Конгресса, – сказал Дуглас.
– Он тоже был в зале в тот вечер, – добавил Мюррей.
– Даже если был, – перебил Дуглас, – это ничего не доказывает.
Фрэн взглянула на меня и нахмурилась. По моему лицу она поняла, что я ждал именно такую новость.
– Пол, – попросила она, – не слишком на это рассчитывай.
– Нет сведений, что Дэнни купил пистолет, убивший Сигрэма, – напомнил я.
– Пистолет числится украденным в Сакраменто за три месяца до того, – сказал Дуглас. – По сведениям Секретной службы, Дэниел в то время находился именно в Сакраменто.
– А Пека? – спросил я. – Он бывал в Сакраменто?
Дуглас пожал плечами.
– По сведениям ФБР, в месяцы перед убийством Дэнни купил два других пистолета.
– Но не этот, – настаивал я. – А если это был пистолет Карлоса? Если с этим Карлосом и дрался мой сын? Что, если он застрелил Сигрэма и попытался сбежать. Дэнни схватил его и вырвал пистолет.
– Тогда почему Дэнни молчит? – спросила Фрэн. – Если он невиновен, почему не оправдывается?
Повисла неуютная пауза. Мы переглянулись.
– Возможно, – предположил Дуглас, – вашему сыну нравится быть в центре внимания.
– Что за бред? – не удержался я.
– Одно из двух, – рассуждал Дуглас. – Либо это сделал Дэнни, и он молчит, чтобы не выдать себя, либо он невиновен и молчит по какой-то другой причине.
– Он напуган, – сказал я.
– Допустим на минуту, что он не убивал Сигрэма, – предложил Дуглас.
– Не убивал, – сказал я.
– Мальчик бросил колледж, менял бесперспективные работы, нигде не останавливался надолго. Проявлял признаки депрессии, возможно пограничного расстройства личности. Известно, что он волонтерил для Сигрэма в Остине. Одинокий мальчик, ищущий связи с миром. Ребенок, опасающийся, что мир его забудет.
– И вот, когда Сигрэм убит, – продхватил Мюррей, – пистолет буквально упал Дэнни в руки, и он приписал это дело себе. Теперь он – не пустое место. Всякий, кто вспомнит Сигрэма, вспомнит и Дэнни.
Я задумался. Возможно ли такое? Мог ли мой сын выбросить на ветер свою жизнь ради места в истории?
– Возможно также, – продолжал Дуглас, – что он винит себя в чем-то другом и так наказывает себя.
– В чем же? – спросила Фрэн.
– Как знать? – ответил ей Дуглас. – Может, разбил сердце какой-нибудь девушке. Может, сбил пешехода и не стал дожидаться полиции. Я сделал запрос на психиатрическую экспертизу. Обвинение возражает, но в делах такого рода психиатрическая экспертиза довольна обычна.
Сидя рядом со мной, Фрэн рвала на полоски салфетку.
– Если этот Карлос Пека был под наблюдением Секретной службы, – спросила она, – как он проник в Ройс-холл?
– Вам нужна версия заговора? – сказал Мюррей.
– Нет.
– Человеческий фактор, – объяснил Дуглас. – Судя по списку посетителей, Пека записался Карлосом Фуэнтесом. У него было поддельное удостоверение. В зале тысяча восемьсот мест. Сигрэм не числился среди политиков, которым угрожал Карлос. Он просочился, вот и все.
– Однако Секретная служба о нем не упоминала, – заметил я, – поскольку это вышло бы для них неловко. Убийца был в списке «не пропускать», а его пустили.
Дуглас доел морковные палочки, застегнул пакетик, убрал его и закрыл портфель.
– Теории хороши, – заключил он, – но факт остается фактом: ваш сын взят с орудием убийства в руках.
Я покачал головой. У меня в портфеле лежали документы в хронологическом порядке. Списки, карточки, фотографии и DVD.
– Если ваша ЭКГ дает картину сердечного приступа, – начал я, – это не значит, что у вас больное сердце. Существует полдюжины трудно диагностируемых заболеваний, которые можно перепутать с сердечным приступом. Я имею в виду, что учитывать надо все симптомы, а не выбирать один.
Сняв очки, я потер глаза. А когда открыл их, увидел, как смотрят на меня Дуглас и Фрэн. Такие взгляды я видел у врачей, говорящих с родственниками, когда те отказывались верить, что брат или сестра, мать или отец умерли. Отрицание. Они считали, что я прохожу стадию отрицания.
– Мой сын не убивал, – сказал я.
Мюррей, встав, бросил на стол пятидесятидолларовую банкноту.
– Как насчет прогуляться? – предложил он.
Подумав секунду, я закрыл портфель. Вставая, почувствовал себя усталым. Болели суставы. Я старик, отец опозоренного сына. Это теперь навсегда? Я превращусь в заядлого спорщика, то и дело повышающего голос? В конспиролога, одержимого сбором фактов, сыплющего датами и событиями так, будто количество совпадений способно доказать существование Бога?
Мы молча прошли через вестибюль.
– Я не сумасшедший, – заговорил я.
– Я не называл вас сумасшедшим.
За дверью отеля он отдал рассыльному парковочный талон.
– У Дэнни были сложности, – начал я.
– Сложности… – повторил он, стараясь не выдать своего отношения.
– Проблемы. У него были проблемы. Не спорю. Но он не убийца. Тот человек, Пека, не раз угрожал людям.
– Он отбыл срок, – добавил Мюррей. – За покушение.
– Господи, – вырвалось у меня. – Как же вы не видите! Вот вам доказательство. Почему власти не занимались этим типом?
Мюррей поцокал языком:
– Дуглас прав. Тот факт, что Пека там был, не доказывает, что он убил Сигрэма.
Я сжал кулаки. Мир словно закрутился не в ту сторону. Кружилась голова. На мгновение показалось, что я упаду в обморок. «Не спеши, – сказал себя я. – Обдумай все как следует».
– Сомнение толкуется в пользу обвиняемого, – напомнил я. – Мы не обязаны доказывать, что Пека виновен. Достаточно выявить неувязки, которые помешают присяжным осудить Дэнни.
Рассыльный подвел машину. Мюррей прошел к водительской дверце и дал ему двадцатку. Я стоял на тротуаре и смотрел на него. Из-за туч проклюнулось солнце.
– Ну, – сказал Мюррей, – чего вы ждете? Едем, поговорим с Карлосом Пекой.
Тэд и Бонни Киркленды жили на Лакендер-авеню, за городской чертой Айовы. Дом был бревенчатой постройкой на столбах и стоял в паре сотен футов от их же магазина. На участке за домом, кроме огорода, они разводили кур и мясных свиней. Дочь училась на востоке. Дэниел Аллен первого апреля заглянул к ним в магазин в поисках работы. Его носило, как листок по ветру. В колледже он встречался с девушкой по имени Кора. Она рассказывала ему о детстве в Айове, о родителях, Тэде и Бонни, о том, какие они добрые и щедрые. Рассказывала о протянувшихся, насколько видит глаз, кукурузных полях, собственном огороде и поездках на велосипеде сквозь сентябрьские сумерки. В таких местах люди не запирают двери на ночь и видят простые крестьянские сны.
Дэнни приехал 28 марта по трассе 88 из Чикаго. Он вел машину, не закрывая окон. Был первый по-настоящему весенний день. Выезжая из Иллинойса, он почувствовал, что приближается к земле обетованной. В воздухе пахло полями: землей, удобренной навозом.
К магазину Кирклендов он подошел во время обеда. На нем была старая футболка и ботинки «Док Мартенс». Немытые волосы торчали иголками. Парень походил на заблудившегося горожанина, и, когда остановился посреди просторного как склад магазина, Тэд подумал, что он хочет спросить дорогу, и подошел, вытирая руки ветошью:
– Чем могу помочь?
Тэд был высоким широкоплечим мужчиной. В детстве его ударила копытом лошадь, и часть проломленной черепной кости заменили пластиной. Подвыпив на вечеринках, он забавлял приятелей, прилепляя к черепу магнитики для холодильников. На Бонни он женился двадцать лет назад – они познакомились еще подростками. Он работал на ферме, а она была хозяйской дочкой.
– Я ищу работу, – сказал Дэнни.
– Работу… – повторил Тед. – Я думал, дорогу.
– Дорогу я знаю. Сюда и ехал.
Тэд оглядел Дэнни. Он только что закончил пополнять ветеринарную аптечку: пакетики с дорамицином-10, глистогонное «Алтгар» для свиней, болус для телят.
– Ну, – сказал он, – мы сейчас помощников не нанимаем.
Дэнни кивнул.
– Дело в том, – сказал он, – что я ехал от самого Вассара.
– В Нью-Йорке?
Дэнни кивнул.
– Моя знакомая, подружка, говорила, что у ее родителей магазин кормов в Айове. Сказала, что они сдают гостевую комнату над гаражом. Тэд и Бонни Киркленды. Говорила, если я попаду в Айову, чтобы их навестил.
Тэд оценил стоявшего перед ним юношу. Не опасен ли? Не мошенник ли? Из тех, что втираются в твою жизнь и разносят ее по кирпичику. Его крестьянское лицо осталось невозмутимым.
– Ну что ж, сэр, – сказал он, – все так. Так и есть. Как звали девушку, вашу приятельницу?
– Кора.
– А вас?
– Дэниел Аллен, – назвался Дэнни и протянул руку.
Тэд ее пожал. Он так и не решил, что думать о пареньке. Извинился и отошел позвонить Коре. Та рассмеялась в ответ на его рассказ: не верилось, что Дэнни в Айове и стоит перед отцом. Он был ее парнем всего несколько недель. Дэнни ей нравился, но был такой рассеянный. Он одиночка, а ей было куда пойти. Так что однажды ночью за пиццей они решили расстаться. Дэнни как будто не возражал, и они остались друзьями. Сейчас она попросила позвать его к телефону.
– Дэнни, – начала она, – ты что там делаешь?
– Я бросил колледж – ответил он. – Мне нужны были перемены. Думал несколько месяцев поработать в поле.
– Мои родители в поле не работают, – сказала она. – Они торгуют кормом для лошадей и сельскохозяйственным инвентарем.