Я улыбаюсь старшим детям и смотрю на притихшего Ансара:
– А ты что молчишь, сынок? Как будем влиять на няню?
– А давайте ей просто скажем, чтобы она не трогала наши рисунки и поделки? – тихонько говорит наш правильный сын.
– Гениально! – смеюсь я. – Я шучу, сынок. Ты прав, конечно, мы ей скажем это словами. Вот только мы уже говорили ей об этом не раз, а она все равно нет-нет да и выкинет их. Как вариант, могу предложить вам убирать их. Заведите каждый себе папку и собирайте туда то, что хотите сохранить. Как вам такая идея? И скажете няне не трогать эту папку, а? А я закажу всем папки разных цветов, угу?
Амирка убегает, а я вижу, что у Ансара еще есть вопросы.
– Помнишь, мам, ты Аделе про «Дюну-2» когда рассказывала, говорила, почему он не выбрал свою девушку, да?
– Да, он ее бросил, Ансар. Он выбрал миссию и все такое, – закатывает глаза его старшая сестра, которой непонятен поступок героя Шаламе с ее юношеским максимализмом и истероидным психотипом.
– Да, дочь, мы обсудили тогда, что миссия – это уже на две ступени выше, чем просто любовь и уважение.
– Так вот, – кивает Ансар, явно взволнованный и не терпящий больше отвлечений со стороны сестры, – я, знаешь, читал, что вот Монтессори же есть – ну, знаешь ее школы и методику? – Он дожидается моего кивка и продолжает: – И я читал, что она бросила своего единственного ребенка, чтобы делать большее – «творить свою миссию», – явно повторяет прочтенное мой правильный сын и замолкает со своим внутренним расколом.
Я обнимаю его и вижу, как много процессов одновременно протекают сейчас у него внутри головушки. В ней не могут уложиться мысли от «как так можно?» и «нельзя осуждать кого-то» до «я пока чего-то не понимаю, но, может, это правильно – миссия и все такое?» и «помоги мне разобраться, мам, успокой меня, поэтому я тебе это говорю».
Я глажу его взъерошенные волосы и отрываю от себя:
– Вижу, как ты тревожишься, мой золотой… И это нормально. Когда нам что-то неясно и мы не знаем, как с этим быть или как это понимать, то нам может быть неспокойно. Это нормально… И знаешь, многие вещи действительно непросто понять. Точно так же, как и с няней сегодня. Ты же понял, почему она выкидывает рисунки?
– Потому что для нее важно закрыть базовые потребности?.. – отвечает мой тревожный ребенок и, освободившись из моих объятий, садится рядом.
– Да, но у тебя, ребенка, эти потребности в данный момент закрыты благодаря родителям. И ты можешь думать о созидании, творчестве, красоте. Няня находится на другом уровне осознанности, и твое творчество может быть ей непонятным, ненужным. Глупостью, каляками, блажью…
– То есть я пока ниже уровнем осознанности и мне непонятен поступок Монтессори? – задирает голову Ансар.
– Да, – улыбаюсь я. – Но хорошая новость в том, что лично мы с тобой не стоим на месте. Мы растем и развиваемся. Когда-то, например, для меня было важно достигать мастерства, доходов, и я невольно соперничала с коллегами. Это называется оранжевым уровнем спиральной динамики. Но потом я еще подросла в своем сознании – я удовлетворила те свои потребности и создала игру «Дорога домой». И эта игра уже про сообщество. Я объединила в проекте помогающих практиков, и мы не соперничаем, а сообща создаем то, что приносит добро другим людям и помогает продвигаться вместе.
– Это типа как 1+1=11? – спрашивает Ансар.
– Абсолютно верно! Вместе мы – сила! И это – зеленый уровень спиральной динамики. Это сообщества, партнерства, комьюнити. И это работает так, что ты можешь, условно, откатываться к каким-то более низким уровням. Например, ты потерялся в другой стране и у тебя нет ночлега, денег и еды – то есть не закрыта самая первая, базовая потребность, но ты уже был на уровнях выше. Ты уже обладаешь тем навыком мышления, коммуникаций, действий, чтобы обеспечить себе кров и еду. Благодаря своим навыкам общения и реагирования ты уже не останешься на улице, понимаешь?
– Крутяк, Ансар! Ты еще и английский знаешь, – вторит довольная Адель, будто ее этот пример не касается.
– Аделя, зато ты с людьми сходишься легче и болтать можешь без умолку. Да тебя и без английского поймут, – смеется Ансар.
– Решено, будем теряться вместе, – хохочут уже оба.
А я смотрю на этих двоих и вспоминаю, как несколько лет назад возила их на тренинги по эмоциональному интеллекту и, ожидая в коридоре во время занятий, невольно сделала одно из упражнений вместе с ними.
Задание было в том, чтобы нарисовать свой самый страшный страх. Пока все дети его выполняли в кабинете, я задумалась: а что бы нарисовала я?.. Если кто-то из них умрет (не дай бог!), я переживу это, у меня уже есть опыт потери сына, к сожалению. Я выдержу. Если муж умрет (не дай бог!), то мне придется жить, ведь дети останутся у меня на руках. Если умрут мои родители (это было бы ужасное горе, но это случится, рано или поздно), то я выдержу и это. Если я умру, то уже ничего чувствовать не буду, но я знаю, что я пользуюсь возможностями жизни здесь и сейчас и даю детям все, чтобы сформировать их личности устойчивыми, чтобы они справились и научились жить без меня. Если меня парализует и я не смогу двигать руками и ногами, то я приму и это, буду жить в кресле и своим примером покажу детям, что это – не конец света.
А потом я подумала еще и замерла… А что, если я при этом не смогу говорить?.. Ведь тогда я не смогу делать то, что важнее всего для меня сейчас. Не смогу надиктовывать, объяснять, рассказывать, вещать, делиться…
«Это просто конец, – пронеслось в моей голове, и я похолодела. – Тогда точно не стоит жить».
И для меня стало понятно, зачем я тут вообще. В чем моя миссия. И если благодаря тому, что я делаю, жизнь хоть одного человека на Земле каждый день становится чуточку легче, спокойнее, интереснее и вкуснее, я буду это продолжать.
Глава 21. Чтобы зажигать сердца
«Мастерская»
Я готовлю первый ивент в Москве, где заключаю договор с компанией на аренду площадки, выбираю закуски, фотографа, видеографа, подарки… Уделяю внимание всему – каждому шрифту, цвету, подтону, фактуре…
И грущу…
Я сразу понимала, что это история для имиджа, развития личного бренда. И что мероприятие будет убыточным.
Как предприниматель я к этому готова, но как человек, который до этого столько раз уже тестировал гипотезы, сливал бюджеты, ошибался и прогорал, пока строил и раскачивал свою онлайн-школу, я, конечно, сталкивалась с эмоциями.
Конечно, это волнительно. Разумеется, интересно… Но чем ближе подходил срок встречи, тем грустнее мне становилось.
Грусть – как река. Она может накатывать и отступать. И каждый раз, накатывая, как и любая другая эмоция, она будет подтягивать все события и моменты из жизни, где тоже присутствовало это чувство.
Своим клиентам и участникам игры «Дорога домой» я говорю, что грусть – очень зрелое чувство.
То, что мы испытываем, когда теряются какие-то связи, когда мы расстаемся с людьми, с тем, что дорого, с иллюзиями, ожиданиями…
Когда прощаемся с тем, что закончилось, ушло, не вернется…
Теряя близких, вспоминая их спустя годы, мы будем испытывать грусть…
Пройдя развод, мы можем грустить по теплым моментам, которых не вернуть…
И это нормально. Проживание грусти – процесс нужный, естественный.
Но есть одно «но».
Если мы грустим, думая о будущем – о своих планах, целях, задачах, время которых еще не наступило, то наш мозг нас обманывает.
Зачастую, сами не осознавая этого, мы рисуем картину будущего, где у нас «не получилось», мы «не смогли», «не справились» или «я не такая».
Думая так, мы уже заранее грустим.
Но грустно только оттого, что мы так подумали.
Со временем я научилась распознавать эту мысль «у меня не получится» где-то внутри, не на поверхности, а за мыслями «зачем тратить время», «все зря» и «это бесполезно».
«Если вы думаете, что на что-то способны, вы правы; если думаете, что у вас ничего не получится, – вы тоже правы», – писал Генри Форд.
И это правда. Мы не знаем, получится у нас или нет на самом деле.
«Не получится» – это не правда и не реальность. Это просто мысль, думая которую, часто мы даже и не начинаем ничего делать. А зачем? Все равно же не получится. Либо делаем, но в глубине души не верим, что все это имеет смысл. Делаем уже из состояния «надо сделать», без ресурса и интереса, необходимых для движения.
Интерес – это то, что на самом деле служит топливом для действий.
Маленькие детки на интересе «а что же будет, если» научаются творить, ставить эксперименты, получать новые знания.
Подростки из интереса, безусловно, могут попасть и в неприятности, приобретая новый опыт, как с этим справляться, и понимание причинно-следственных связей.
Ученые, изобретатели и исследователи на топливе интереса подарили миру много открытий, новых возможностей, упростили и облегчили нашу современную жизнь.
Любопытство и интерес – двигатели прогресса.
В терапии и коучинге интерес – это то, что помогает переключить фокус с разочарования и грусти на возможности и рост.
А что, если мысли, которые меня расстраивают, – не правдивы?
А что, если начать без ожиданий, на любопытстве, на том, что меня ведет, на том, что важно и ценно? А там видно будет.
А что, если я делаю это просто потому, что не могу не делать? Потому что в этом мой рост и реализация, этим я помогаю людям.
А что, если перестать думать о своей грусти и нереализованности и повернуться к людям, вспомнив, чего ради я это делаю? Что это дает людям рядом со мной? Что становится возможным для них тогда? И как я себя чувствую от этого?
Я чувствую удовлетворение, воодушевление и радость. Те эмоции, что помогли мне развернуться и вместо деятельности из состояния грусти начать действовать с искренним желанием коснуться тех, кто пришел ко мне. И получилось волшебно – тепло, вдохновляюще, поддерживающе. Такие встречи дают заряд энергии на недели вперед!