- На работу, на работу, - едва слышно ответил Йере.
- Но не в такое же время, - улыбнулся Кахилиус и продолжал. - Можете остаться здесь и присесть за стол, хотя и не являетесь членом нашего цеха.
- Сейчас нельзя.
- А мне нужно.
Кахилус проводил Йере к длинному столу, где уже который час текла непринужденная беседа. У Кахилуса имелся материал для обвинения, который он и решил обнародовать при свидетелях.
- Дорогие коллеги, - начал он торжественно. - Перед вами господин Суомалайнен. Он бросил работу без предварительной договоренности, чем поставил меня в чертовски трудное положение, поскольку я перед этим только что выбросил на улицу Нюлунда, этого негодяя. Что думают господа об этом? Это уголовное преступление или нечто иное?
- Спроси у полиции! - посоветовал Сутинен.
- Я спрашивал, но они не знают. Их это только развеселило. Это же настоящая чертовщина, если люди в Финляндии будут так свободно появляться на работе и смываться. Вдобавок ко всему, он сломал пружину и боек часового звонка у будильника. Что, по-вашему, с ним делать?
Поднялся мощный гул, из которого выделилось несколько отдельных голосов. Сутинен потребовал от обвиняемого, чтобы тот залпом выпил пол-литра водки и во всеуслышание заявил, что "Этерна" и "Зенит" являются ведущими мировыми моделями часов. Сосед Сутинена посчитал такой приговор слишком гуманным и, в свою очередь, предложил, чтобы обвиняемый в течение двух часов беспрерывно пел национальный гимн часовщиков: "Покупай, парень, часы с кукушкой!" Кахилус в качестве общественного обвинителя, истца и одновременно свидетеля полагал, что через два часа все мастера сами превратятся в кукующие ходики, поэтому цеху стоит, видимо, изобрести более короткое и более весомое наказание. Кто-то предложил изгнание, но Кахилус воспротивился этому:
- Это сейчас уже вышло из моды да и будет стоить слишком дорого. Неужели у вас, черт возьми, отсутствует фантазия?
Таковой у часовщиков не наблюдалось, хотя они и были людьми рачительными, основательными и неуклонно следили за постоянными колебаниями баланса жизни. Тогда слова попросил Йере и начал свою защитительную речь вот с какой основной идеи:
- Уважаемые господа! Директор Кахилус совершенно прав: меня следует наказать. Но позвольте сначала произнести несколько слов в свое оправдание. Было бы грустно, если бы произошло убийство права…
- Убийство? - прервал его Кахилус. - Не хватай через край, парень! Говори по делу! Кто здесь кого собирается убивать?
Йере попытался продолжить:
- Когда я предложил свои услуги Кахилусу в качестве помощника, я все время думал о Руссо…
- Какой у них механизм? - прервал его теперь голос с другого конца стола. - Не те ли это малютки завода Тиссо, для которых невозможно раздобыть запчастей? Еще хорошо, если их пружины выполнены из палладия или из никеля ну а если нет…
Йере попытался ответить, но человек по фамилии Сути-нен опередил его:
- Считаю, что нам не следует импортировать часы "Руссо". Для нас ведущими моделями являются "Этерна" и "Зенит".
Гул голосов за столом постепенно стих, и Йере воспользовался этой возможностью. Он чувствовал себя обязанным вступиться за философа Руссо, но сдержал себя. Взамен сообщил часовщикам, что он по профессии писатель, изучающий различные области человеческой жизни. Поскольку роман, который он сейчас пишет (вынужденная ложь иногда помогает человеку и без молитвы) повествует о благородной профессии часовщиков и их уважаемых традициях, ему захотелось детально познакомиться с их работой. Поэтому он и поступил на службу к Кахилусу, которого знал как достойнейшего представителя цеха часовых дел мастеров. Кахилус также являлся такой личностью, которому автор подарил бы первый авторский экземпляр своей книги и высказал бы сердечную благодарность от имени всего сообщества литераторов.
Йере закончил свое выступление, в котором, как советовал ему Ахопалтио, воспользовался "пространственными ценностями" своего голоса и стремился быть ближе к слушателям. Некто Талейран наверняка сказал бы, что он воспользовался словами истинного мужа, с помощью которых без труда можно скрыть мысли, но часовщики придерживались абсолютно иного мнения. За здоровье Йере поднимали тос- ты, его начали превозносить как гениального изобретателя часов. Кахилус сиял счастьем первооткрывателя, а Сутинен пообещал подарить Йере "Этерну" или "Зенит" и больше не противился импорту часов "Руссо".
И случилось так, что начальник рекламы мыловаренного завода пошел в "Золотом теленке" по второму кругу. У него хватило бы силы воли, чтобы терпеть мозоль из-за тесной обуви, но отказаться от предлагаемого угощения было выше его сил. Он забыл о времени, о своих обязанностях, перестал вздыхать о нравственном падении и вспоминать о совести. Если мир желает устраивать ему торжественные приемы, то остается одно - подчиниться. В жизненной дипломатии согласие нужно выражать словами, а отказ - мимикой.
На празднике часовщиков на быстротекущее время просто махнули рукой. Оно могло нестись своим чередом. В заключительном заявлении годового собрания было сказано, что перемещения собственности, вызванные кризисом, касаются прежде всего владельцев часов, которые сдают часы в залог. У часовых же дел мастеров, наоборот, всегда есть работа: людям хочешь не хочешь приходится чинить старые часы, ибо ломбарды неисправные часы не принимают.
Время суток определить было затруднительно, когда дверь в зал, где проходило торжество, распахнулась с грохотом и на пороге появился драматург Юхани Суомала. На праздник артистов он опоздал почти на двое суток. Но, будучи зеркалом национальной чести, соблюдал рекомендации предков: лучше поздно, чем никогда. Часовых дел мастера умолкли. Драматург устремился к праздничному столу и патетически произнес:
- Надеюсь, господа знают меня? Я писатель-драматург Юхани Суомала, и я пьян. Прошу прощения за небольшое опоздание. Но поезд, черт бы его побрал, ушел без меня. Пришлось изменить программу поездки.
Старший по празднику часовщиков вопросительно посмотрел на своих коллег, а затем предложил Суомала стул.
- Пожалуйста, господин писатель. Добро пожаловать на наше небольшое торжество. Чем можем служить вам?
- Какого черта притворяетесь. Ведь запрет на выпивку уже не действует?
- Значит, вина?
- А разве я в молоке нуждаюсь? А еще раздобудьте для меня миллион красивых женщин!
Мужчина по фамилии Сутинен тут же отошел от стола и покинул зал. Он был председателем клуба часовщиков с характером вечного искателя. Суомала внимательно рассматривал сидевших за столом, их лица были ему незнакомы. Но вот его карие глаза остановились на Йере, тот, не дыша, притаился, но тщетно.
- Ой, брат ты мой! - воскликнул Суомала. - И ты здесь! Ты оказал мне огромную услугу, выбросив из вагона мой чемодан. В противном случае мне пришлось бы две ночи спать без ночной рубашки.
Суомала громогласно продолжил свой красочный рассказ, в котором упоминалось огромное число женщин. Он даже успел случайно побывать на нескольких сборищах. Сейчас, по его мнению, все проводят свое свободное время на собраниях. На конгрессе проституток он послушал два доклада и заснул на задней скамье. С заседания вегетарианцев его выставили за недостойное поведение, а на встрече карманников его лишили часов, кольца, денег и доверия к людям.
- В новой драме, - торжественно возвестил Суомала, - я заклеймлю непорядочность, леность и нечистоплотность финнов.
Суомала набросился на угощения.
- Где директор Туннюрлампи? - спросил он наконец.
Часовщики посмотрели друг на друга. Никто не знал хозяина часового заведения с такой фамилией. Тогда Йере тактично стал объяснять, что они находятся в обществе часовщиков, а не актеров. Распухшие веки Суомала замигали, и он выразил свои чувства сильными словами. Но положение спас все тот же господин Сутинен, который появился рядом с драматургом и прошептал ему на ухо:
- Я сожалею, господин писатель, но в это время суток я смог собрать для вас всего лишь тридцать восемь дам. Но отменного качества. Они ждут вон в той боковой комнате.
Суомала выронил из рук бокал и в результате доселе нервного потрясения оказался в глубоком обмороке. Сутинен растерялся - он не знал, идет ли вопрос об излишестве, или о недостаточности. Йере понял, что спасен. Он подбежал к побледневшему Суомала, пощупал у него пульс и покачал головой.
- Сердечный приступ. У меня в кармане пальто есть нитро… Минуточку!
И почти бегом покинул зал. Его бедное, измученное сердце стало биться свободнее. Иной возможности уйти от кукующих часов у него не было. Пришлось прибегнуть к небольшому обману. Но, как гласит финская пословица, кто быстрее бегает, тот первым бросает камень.
Йере выскочил в темный коридор, схватил с вешалки свою трость и шляпу и отправился плутать в поисках выхода из лабиринта "Золотого теленка". Уже трое суток он ни разу не глотнул свежего воздуха. Горло сжимал слишком тесный воротник, а сердце - горечь. Из сумрака раздался голос, вслед за которым появился и сам человек.
- Простите за беспокойство, но кого вы ищете? - спросил подошедший.
- Освободителя, - страдальческим тоном ответил Йере.
- Сектанты здесь собраний не проводят, - объяснил мужчина и, вытащив из кармана небольшую карточку, произнес: - Уголовная полиция.
- Арестуйте, - вздохнул Йере. - Я готов.
Сыщик осветил лицо Йере карманным фонариком.
- Суомалайнен?
- Да.
- Йере или Еремиас?
- Не отказываюсь…
- Начальник отдела рекламы?
- Признаю все…
- Хорошо.
Йере протянул руки.
- Что вы хотите? - спросил сыщик.
- Наручники.
- Вы же пьяны.
- Беспрерывно.
Полицейский сменил тон голоса на отечески дружественный:
- Попытайтесь вести себя пристойно. Вас никто не собирается задерживать. Было лишь заявление, что вы пропали и… ну да ладно. Я свою задачу выполнил. Прошу сюда… Идите, идите…
На двери были живописные буквы, образовавшие следующие слова: "Кабинет красной подвязки, вход посторонним строго воспрещен".