– Никакого света, – сказала Валентина. – Генератор не может работать всю ночь.
– А, точно. Ну, если что, у меня есть фонарик.
– Не страшно будет остаться тут одному? – спросила Клео. – Я бы испугалась. Не выдержала.
– И это мне говорит девушка, забредшая сюда и нашедшая маску, да?
– Вот именно! – всплеснула руками Клео.
– Поверь мне, – сказал я, – когда станет совсем невмоготу, я уйду. Возможно, уже минут через десять. Слушайте, я должен попробовать остаться. Серьезно.
– Я согласна, – пожала плечами Валентина. – Чезаре хочет побыть у себя в кабинете?
– Кто такой Чезаре? – спросила Клео, и тараторки завели новую шарманку.
– Подруга, кино смотреть надо.
– Я их тонну посмотрела.
– Старые фильмы посмотри.
– Старые тоже смотрю.
– Фильмы 70-х – это не старые. Не считается.
– Считается.
– Черно-белые фильмы смотри.
– Я смотрела! «Молодой Франкенштейн».
– Не то.
– «Психо», «Ночь живых мертвецов», «Тварь из Черной лагуны»… – продолжала перечислять Клео, пока они двигались к выходу. В конце концов я остался у доски один.
ИНТ. ДОМ КЛЕО, СПАЛЬНЯ – НОЧЬ
Перед нами другая комната, но там тоже темно.
Клео щелкает настенным выключателем, тусклая лампа на потолке оживает, словно от дуг электрических искр в лаборатории Франкенштейна.
Девушка обходит комнату, включая ночники, по одному с каждой стороны кровати, и торшер в углу.
Комната маленькая. В целом тут порядок. Ну, порядок для подростка. Во всяком случае, кровать заправлена.
У окна стоит маленький деревянный столик. Он завален баночками с краской, кисточками, другими материалами. Судя по всему, среди них есть и человеческая голова. Мы мельком видим стол и голову на нем, пока внимательно осматриваем комнату.
Возможно, голова нам только мерещится. Внимание смещается на стены, просто залепленные полотнами. Но все они пусты. Пустые белые прямоугольники.
Девушка вынимает кнопки из нижних углов самого большого полотна, висящего на задней части шкафа. Закатывает нижнюю часть постера, демонстрируя рисунок на обратной стороне.
Клео рассматривает перевернутый постер с Кожелицым из фильма «ТЕХАССКАЯ РЕЗНЯ БЕНЗОПИЛОЙ». Лицо ее сосредоточено, она напряжена. Выглядит это все непонятно. Мы не знаем, о чем она думает, и не сможем узнать никогда. Ее разум – как и разум любого другого – это перевернутый постер.
Мы предполагаем, что остальные постеры в спальне Клео – тоже по мотивам фильмов ужасов. Должно быть, она скрывает их от своих властных и гиперопекающих родителей.
А теперь прикинем варианты посложнее. Может, она перевернула постеры, потому что фильмы ей не нравятся? Может, многие из них только тоску навевают? С отстойным кино ведь как: оно предсказуемое, шаблонное, и ты чувствуешь себя в безопасности, понимаешь, что все плохое там, на экране. Задача фильмов ужасов обратная, разве нет?
Но все-таки Клео смотрит каждый фильм ужасов, какой только может, снова и снова. Покупает постеры и рассматривает их до тех пор, пока не перевернет. Она надеется рано или поздно набрести на фильм, который изменит ее жизнь в совершенно неожиданную сторону.
В дверь спальни стучат.
Клео прикрепляет постер на место и откликается.
КЛЕО: Да?
Дверь остается закрытой. Девушка плюхается на кровать.
МАМА (за кадром): Ты поела?
КЛЕО: Попозже поем.
МАМА (за кадром): Только что звонила мама твоего друга. Спрашивала, нет ли его у нас.
РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД
ИНТ. ДОМ КАРСОНА, КУХНЯ – НОЧЬ
КАРСОН (как будто отвечая маме Клео): Его здесь нет.
Кухня маленькая, выдержана в естественных тонах. Карсон сидит за кухонным столом, доедает рис с курицей и кукурузой, запивает все это шоколадным молоком из большого стакана. Он сидит спиной к дверному проему – порталу, ведущему в другие части дома.
Мы видим его из-за спины ОТЦА – нечеткой, размытой фигуры. Создается впечатление, что Карсон – маленький ребенок, папа же широкоплечий, с мощными ручищами. Он большой и страшный, как и все отцы. Возможно, в голову придет сравнение страшного ОТЦА с Минотавром, что бродит по дому, как по лабиринту.
ОТЕЦ: Ясен хрен, Шерлок недоделанный. Я не слепой. Но вы же с ним виделись?
РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД
ИНТ. ДОМ ВАЛЕНТИНЫ, ГОСТИНАЯ – НОЧЬ
ВАЛЕНТИНА: После школы я его не видела, мама́.
Валентина что-то пишет в блокнот, даже не поднимая глаз. Она лежит на полу на животе, опершись на локти. Учебники и тетради разбросаны вокруг беспорядочно, как в тесте Роршаха.
Гостиная, как и весь остальной дом, огромная. Ковер, на котором лежит Валентина, вполне мог бы послужить спасательной шлюпкой посреди моря твердой древесины.
МАМА́ (за кадром): Ох. Я надеюсь, с ним все в порядке.
РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД
ЭКРАН ДЕЛИТСЯ НА ТРИ СЕГМЕНТА – ДОМ КАЖДОГО ИЗ РЕБЯТ
КЛЕО: Я тоже надеюсь.
КАРСОН: Я тоже надеюсь.
ВАЛЕНТИНА: Я тоже надеюсь.
В КАДРЕ ВИДНЫ ЛИЦА ВСЕХ ТРОИХ
МАМА (за кадром): Я уверена, все в порядке.
ОТЕЦ (за кадром): Я уверен, все в порядке.
МАМА́ (за кадром): Я уверена, все в порядке.
Мы не знаем, на кого смотреть внимательнее, кто врет лучше, чей взгляд ясно говорит, что ничего не в порядке, кому, может, даже не терпится расколоться и сказать правду. Мы не знаем, кому из ребят поверят родители. Мы не знаем, кто из них больше всех радеет за план, кому пришлось смириться, кто больше всех боится и кому больше всех стыдно.
РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД
ИНТ. ДОМ КЛЕО, СПАЛЬНЯ – ПРОДОЛЖЕНИЕ
Клео закрывает лицо подушкой.
МАМА (за кадром): Папа спрашивает, говорила ли ты с тренером по теннису.
КЛЕО: Нет, мам. И не буду. Прошу, объясни папе, что значит «я ухожу».
МАМА (за кадром): Это значит, что ты поговоришь с ней завтра после школы, правда?
Клео не отвечает, указывая пальцем на дверь.
МАМА (з/к, прод.): Ну я же шучу. Пожалуйста, не забудь поесть.
РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД
ИНТ. ДОМ КАРСОНА, КУХНЯ – ПРОДОЛЖЕНИЕ
ОТЕЦ (за кадром): Не говори пока маме, если спросит. Она разволнуется и начнет тебя опекать еще больше. (Он смеется, хотя ничего смешного в этом нет. Его смех звучит как угрожающее фырканье.)
КАРСОН (с ноткой вызова в голосе): То есть я не могу позвонить маме?
ОТЕЦ (за кадром): Я бы не стал.
Силуэт отца до сих пор расплывается, это в целом расплывчатый персонаж. Это говорит о том, что отец всерьез разочарован в сыне, который совсем на него не похож и не собирается походить. Он сам-то не то чтобы образец мужественности, наоборот. Это его тяготит, и он мечтает реализоваться за счет сына.
Силуэт отца возникает в дверном проеме. Шаги его тяжелы.
Карсон неловко, устало встает из-за стола. Здесь какая-то ловушка, а растяжек не видно. Он выбрасывает недоеденную половину ужина в мусорное ведро и прикрывает бумажным полотенцем.
РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД
ИНТ. ДОМ ВАЛЕНТИНЫ, ГОСТИНАЯ – ПРОДОЛЖЕНИЕ
МАМА́ (за кадром): Я купила тебе новые вещи, примерь-ка давай.
ВАЛЕНТИНА: Мама́…
МАМА́ (за кадром): Хорошенькие. А вдруг понравятся. И вообще, чего только в серо-черном ходить.
Этот разговор уже был у них миллион раз. Пути маминого воображения неисповедимы. Там что-то между благом и жестокостью, плюс постоянные увещевания на тему того, как должны одеваться девочки.
ВАЛЕНТИНА: Значит, я уже их ненавижу.
РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД
ИНТ. ДОМ КЛЕО, СПАЛЬНЯ – ПРОДОЛЖЕНИЕ
Клео подходит к столу, держа в руках БУМАЖНЫЙ ПАКЕТ с одеждой Глиста.
Теперь нам лучше виден творческий беспорядок на столе: палитра с засохшими красками под цвет МАСКИ, тюбики с гримом, бесформенные кусочки латекса (выкрашенные и невыкрашенные), чешуйки, как будто сброшенные маской в линьку, груда полароидных фотографий и зеленая голова из пенопласта, стоящая на шее.
Клео берет в руки фотографию: трое ее друзей, дурачась, стоят под высоким деревом, чей ствол напоминает великанью ногу. Глист в толстовке, надетой задом наперед, «стреляет» в камеру из пальца. Его лицо скрыто капюшоном.
Клео прикрепляет фотографию к голове. Открывает ящик стола и достает коробок спичек. Выходит из спальни, все еще держа БУМАЖНЫЙ ПАКЕТ.
Мы остаемся в пустой спальне. Во всех подростковых спальнях царят пустота и одиночество.
Лампочка на потолке мигает.
РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД
ИНТ. ДОМ КАРСОНА, ПЕРВЫЙ ЭТАЖ – ПРОДОЛЖЕНИЕ
Карсон бродит по первому этажу своего дома. Мы следуем за ним. Света нет.
Он поворачивает то налево, то направо вроде как хаотично, но ни секунды не колеблется и даже не сбавляет скорости, а значит, не задумывается.
Мы ходим и ходим за ним.
Невообразимо большой дом, однако. Так не бывает.
Мы начинаем узнавать некоторые комнаты, через которые Карсон уже ходил, но порядок как будто случайный.
Карсон все идет и идет.
ОТЕЦ (з/к, издалека, с чудовищным ревом): Карсон?
КАРСОН (непринужденно, вполголоса): Я лягу пораньше.
Мы все ходим и ходим за Карсоном, пока он блуждает по лабиринту, слыша время от времени зов Минотавра.
РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД
ИНТ. ДОМ ВАЛЕНТИНЫ, ГОСТИНАЯ – ПРОДОЛЖЕНИЕ
Валентина все еще лежит на полу и что-то пишет в блокноте.
Мама за кадром выбегает из гостиной, что-то бормоча себе под нос.
Мы не уходим вслед за мамой. Остаемся там, где она стояла, и смотрим на Валентину сверху вниз, как будто мы призрак мамы.
Медленно подплываем ближе, чтобы разглядеть блокнот. Там красуется грубый карандашный набросок, но это точно Глист в маске. Он скорчился, забившись в угол. Но не как чудовище, которое только и ждет возможности до тебя добраться. Он обхватил длинными руками колени, прижимая их к груди.
Мы знаем/понимаем этот рисунок, исходя из контекста. Знаем, где сейчас Глист и что с ним случилось.
Но мы смотрим не с той стороны, изображение как бы перевернуто. Не знай мы ситуацию в точности – могло бы показаться, что Глист взлетел к потолку отвязанным воздушным шариком.