– Ну, – замялся я, – никогда, гм, раньше не читал сценариев, поэтому не знаю, какой он там неортодоксальный. Разве что ты написала его цветными карандашами или вроде того.
– Отличная мысль, – снова рассмеялась Клео.
– Можно мне экземпляр? – спросил я. – Заберу домой и прочитаю как только смогу, обещаю.
– Я бы предпочла не давать его тебе, – сказала Валентина.
– Да, конечно. Что? Нет, стой. Что это значит? – В режиме монолога я практически ответил сам себе. – Вы не уверены, подхожу ли я на роль, и примете решение после встречи, когда я уйду?
– Мы хотим, чтобы ты сыграл эту роль. Она твоя, если хочешь.
– Я почти уверен, что хочу. Но разве не надо на всякий случай сперва прочитать сценарий? Чтобы удостовериться? – Я сидел и кивал, как курица, клюющая зерно. Эти дерганые птичьи повадки должны были убедить девушек соглашаться с любыми моими словами.
– Если ты настаиваешь на том, чтобы прочитать сценарий перед съемками, мы, разумеется, дадим тебе такую возможность, – сказала Клео. – Но у Валентины есть отличная идея, когда и как следует читать сценарий.
Валентина объяснила, что, поскольку я новичок в актерстве, а она хочет, чтобы я вжился в роль по-настоящему, до начала съемок я не буду знать историю своего персонажа. Сценарий мне будут давать по одной сцене. Чтобы я читал сцены вечером перед съемками, готовясь строго к этому дню. Таким образом я как бы окажусь в ситуации, в которую угодил мой персонаж. Буду проживать историю вместе с ним. Не будет вечного проклятия актеров – проклятия знания. Я не буду знать, куда вывернет и чем закончится история, чтобы это не повлияло на мою игру, на отношения с моим персонажем. Практически полное отсутствие реплик давало такую возможность. У меня не было острой необходимости иметь на руках полный сценарий. Валентина была уверена, что я сыграю лучше, если доверюсь им и соглашусь с этим планом.
– О’кей, – сказал я. – Думаю, в этом есть смысл.
Я не врал, меня будоражила такая перспектива. Но мысль о том, что не увижу сцены до предсъемочного вечера, беспокоила не на шутку. Я, словно бы споткнувшись, влетел в темную комнату, в которой никогда раньше не бывал, а потом включил свет.
– А что за фильм-то? – спросил я.
– Фильм ужасов.
Лаконичный ответ Валентины меня потряс. Я думал, она будет участвовать в каком-нибудь креативе, в создании авангардного произведения вне жанров.
– И это его название, – сказала Клео. – Во всяком случае, пока.
Подошел официант и принес заказ. Я попросил еще пива. Решил, что выпью его, когда вернусь в Куинси. Со ртом, набитым дымящейся картошкой фри (терпеть не могу ждать, когда еда остынет), я спросил Клео:
– А можно узнать, что в бумажном пакете?
– Могу показать.
НАТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА – ПОЗЖЕ
Четверо подростков проходят через дыру в искореженном заборе из металлической сетки. Лес сменяется на потрескавшийся асфальт заброшенного школьного двора, повсюду разбросаны осколки стекла.
Сломанные, покосившиеся качели свисают на ржавых цепях. Металлическая горка накренилась и искривилась, полотна на средней дорожке нет.
Полноценных дорог к этому двору не видно. Создается впечатление, что лес поглощает территорию школы. Вокруг осыпающегося кирпичного фасада вьется плющ.
Подростки идут к цементной лестнице, ведущей к боковой двери. Дверь серая, металлическая. Она открыта.
КЛЕО: Не жалеете, что ходили в эту школу?
ВАЛЕНТИНА: Мы все сюда ходили. Разве не помнишь?
Валентина хихикает над понятной всем ложью.
Карсон явно не в своей тарелке: одной ногой уже стоит на лестнице, но другой – на асфальте. Он склоняет голову, как потерявшийся щенок. Сейчас он чувствует себя именно так.
КАРСОН (вопросительно): Мы сюда ходили?
Валентина и Клео тараторят, продолжая друг за другом.
КЛЕО: Помнишь учительницу из первого класса, миссис Фанг?
ВАЛЕНТИНА: О да, конечно.
КЛЕО: Она пугала, правда?
ВАЛЕНТИНА: Когда она улыбалась, был виден желтый зуб.
КЛЕО: Ухмылялась, ага.
ВАЛЕНТИНА: Или хмурилась.
КЛЕО: Она говорила, что может им консервы вскрывать.
ВАЛЕНТИНА: Возможно, она все еще здесь, прячется в кабинете.
КЛЕО: Чистит зубы.
ВАЛЕНТИНА: И точит.
Подростки поднимаются по лестнице и входят в ШКОЛУ строем, как дети в класс после звонка.
ИНТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА, КОРИДОР – ЧУТЬ ПОЗЖЕ
В коридоре темно, пыльно, но мусора, как ни странно, нет.
Шкафчики и стены исписаны угрозами, одами новой любви, похабными шутками с грубыми натуралистичными рисунками, а также зашифрованными посланиями, понятными только автору.
Двери в пустующие классы распахнуты настежь. Слабый солнечный свет проникает в кабинеты, мимо которых проходят подростки.
Они идут по коридору к широкой лестнице. Их шаги отдаются эхом, словно воплощая призраков прошлого и не случившегося будущего.
Валентина и Клео вновь начинают возбужденно переговариваться.
КЛЕО: Помнишь мистера Шеллоу?
ВАЛЕНТИНА: У него так глубоко западали глаза.
КЛЕО: Когда он моргал, веки так влажно шлепали.
ВАЛЕНТИНА: А помнишь миссис Бутс?
КЛЕО: Она была самая страшная. Топотала по классу, как Годзилла.
ВАЛЕНТИНА: И шаркала ногами.
КАРСОН: Я помню мистера Кита. Из четвертого класса. Когда он спросил, почему я не выучил стихотворение «Крокодил», я сказал, что у меня сбежал кот. Я плакал. Но это было вранье, и когда он это понял…
ВАЛЕНТИНА: Мистер Кит скормил тебя киту!
КАРСОН: Нет. Он объявил при всех, что позвонили мои родители. Сказал, что кот вернулся. И спросил, как его зовут. Все уставились на меня, а я замер, не в силах придумать имя.
КЛЕО: Не волнуйся. Мистера Кита здесь нет.
ВАЛЕНТИНА: Твоего кота звали Рытш. Штырь наоборот.
ИНТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА, ЛЕСТНИЦА – ПРОДОЛЖЕНИЕ
Подростки останавливаются, глядя на нижний ярус широкой лестницы. Большие окна с трещинами парят над верхним ярусом, как две луны.
КАРСОН: Я не выучил стихотворение, потому что мне из-за него снились кошмары. Большой крокодил, похожий на мультяшного, заходил в мою комнату и съедал меня. Перекусывал пополам. Глупость какая, да?
ГЛИСТ (тихо, неуверенно): И вовсе не глупость.
КАРСОН: Что, если крокодил из стихотворения здесь? Поджидает нас, хочет поздороваться с мелкой рыбешкой, в улыбке пасть раскрыв? Надо же, я все-таки помню текст.
Валентина поднимается по лестнице первой.
ВАЛЕНТИНА: Ладно, хватит разговоров. Это и так будет достаточно сложно, так что не валяйте дурака.
КАРСОН: Я дурак, но я не валял дурака.
ВАЛЕНТИНА: Да я не об этом. Тш-ш.
Клео придерживает левой рукой БУМАЖНЫЙ ПАКЕТ. Касаясь носком кроссовка первой ступеньки, она опускает правую руку в карман брюк, тело словно синхронизировано.
Ребята поднимаются по пыльной лестнице на первый этаж. Рука Клео так и остается в кармане.
ИНТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА, ВТОРОЙ ЭТАЖ, КОРИДОР – ЧУТЬ ПОЗЖЕ
На втором этаже коридор пребывает в таком же состоянии, как и на первом.
Еще один туннель без света в конце. Вместо этого свет льется из открытых кабинетов. Эти двери – порталы в альтернативное прошлое и неопределенное будущее.
Ребята идут, шаркая ногами.
Валентина проталкивается вперед. Ныряет в дверные проемы налево, направо. Наконец она находит нужный класс.
Она указывает на открытую дверь, вытянув руку вперед, пустая часть рукава обвисает.
Ребята крадутся в класс. Глист заходит последним.
ИНТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА, КЛАСС – ПРОДОЛЖЕНИЕ
Линолеум на полу потрескался и местами завернулся.
На потолке вместо плиток кое-где виднеются дыры, гниющее нутро здания обнажено.
Слева – окна от стены до потолка, штор нет. Свет снаружи понемногу угасает.
Учительский стол перевернут вверх дном, ножки направлены в небо. Словно карикатура на мертвое животное.
На стене рядом со столом висит классная доска. Она цела, нет только подставки для мела. Доска вся исписана письменными и печатными буквами, свободного места нет.
КАРСОН (шепотом): Кажется, это бывший кабинет мистера Кита.
Клео похлопывает Карсона по руке, затем подходит к доске и читает написанное. От доски до ее глаз – всего несколько дюймов. Там явно какая-то важная информация, но расшифровать почерк Клео не может. Точнее, может, но требуется время.
Глист читает через ее плечо. Клео слышит всхлипы, такие тихие и невнятные, что неизвестно еще, раздаются ли они на самом деле, или только почудилось. В этом потерянном, отчаянном плаче она узнает звук, который всегда слышала в голове, оставаясь наедине с собой.
Справа от доски и учительского стола, у двери с надписью «ПОДСОБКА» стоят ученические парты.
Валентина первой вытаскивает парту из кучи и выдвигает на середину комнаты.
Карсон и Глист (чьего лица мы никогда не увидим) помогают Валентине разобрать завал парт.
Клео стоит у классной доски, читая хаотичные записи, сжимая в руках БУМАЖНЫЙ ПАКЕТ. Она наконец понимает, ее глаза расширяются от ужаса, и она прикрывает рот рукой, сдерживая крик. Протирает под очками глаза.
Как только завал парт перед ПОДСОБКОЙ разгребают, Валентина открывает деревянную дверь, и та скрипит.
ИНТ. ПОДСОБКА – ПРОДОЛЖЕНИЕ
Валентина шагает внутрь.
Комната пуста: потолок, четыре стены, полки на одной стене и два крючка для одежды – на другой. На расстоянии вытянутой руки друг от друга здесь могут разместиться максимум два человека. Темнота и теснота подавляют.
ИНТ. КЛАСС – ПРОДОЛЖЕНИЕ
Валентина выходит из ПОДСОБКИ и ногой придвигает единственную стоящую рядом парту со стулом, преграждая вход.
Она указывает на стул.
Стоящая у доски Клео указывает на стул.
Карсон дрожащей рукой неохотно указывает на стул.
Глист бочком подходит к парте и садится на крошечный стульчик, одним согнутым коленом упираясь в столешницу, а другое высвобождая.
Трое ребят окружают парту с Глистом.