– Привет:-)) – веселое послание от Игоря.
В ответ последовало лишь мое ледяное молчание. Слишком уж бушевало во мне танго искренней любви и слишком горяч был заманивший меня огонь Диминой харизмы, и, не желая обжигаться, я решила отдаться ему полностью, но, одержимая любопытством, я все же зашла на страницу в прошлом искренне любимого молодого человека.
Царственным холодом встретил меня профайл когда-то горячо любимого человека – сто друзей, двадцать тысяч подписчиков, семь альбомов заполнены фотографиями и синяя птица-галочка – знак, подтверждающий официальность звездного профиля. Ого… А я точно к Игорю зашла?.. Игорь Панин – имя его… Аватарка вроде тоже… Хм, ну, ничего себе. Интересно, какие это таланты он в себе внезапно открыл? Певец? Актер? Политик? А может, Гитарист?.. Ну, как мой Димка? Да ну его к черту!
«Любовь – лучшие крылья» взлетает в мой статус продиктованная сердцем цитата – символизируя не только душевную одухотворенность, но и ответный отказ столичному мужчине.
Поняв, что этот день и так изощрен приключениями, я решила более не дразнить судьбу и растечься в сладостном сне на любимом диване. Приятной ночи, мой бумажный друг..!
Снова привет! Утро открылось для меня всем своим многообразием красок и эмоций, причем как первое, так и второе были окрашены в крайне приятные душе оттенки, стоит ли отмечать, что художником сего состояния был Дмитрий, заполонивший все мои душевные размышления, внутренние монологи и нескончаемый поток фантазий. Резкий будильник вырвал меня из идеализированного мира – звонок от Вовы.
– Утро доброе. Как спалось? – ошарашил меня первой же фразой звонивший.
– Привет. Нормально. Крайне не ожидала твоего звонка, – последовал мой лаконичный ответ.
– Я знаю. Но, поверь, я не имею привычки наглеть, отвлекать людей без надобности.
– Надеюсь, у тебя действительно важное дело. А то я очень соскучилась по Диме и желала бы позвонить ему немедленно, – нарочито счастливо сообщила я, дабы услышать в ответ тон разочарования в голосе упустившего свое счастье, (в моем лице, конечно же) брутального байкера.
– Вот о нем-то я и хотел поговорить.
– Серьезно? А что такое? Если ты против наших отношений, то я даже слушать не собираюсь! Наше тогдашнее общение с тобой было пьяной ошибкой, и я не собираюсь его обсуждать! – крайне категорично заверила я, продолжая думать, что разговариваю с мужчиной, одержимым именно ревностью.
– Все сказала? Теперь моя очередь. Ты должна быть у меня через двадцать минут.
– Должна? Вов, ты вообще в своем уме? С какого такого внезапного перепуга я вдруг стала твоей пленной рабыней?
– Придет Дима.
– И что? Я не в том возрасте, чтобы заниматься шпионажем и следить за каждым его шагом и каждой вылазкой!
– Просто ты должна кое-что знать…
– Кое что? И что же подразумевается под этим ёмким выражением?
– Если захочешь узнать – приедешь. Если нет – то я тебя предупреждал.
– Звучит пугаюю… – начала было возражать я, но трубка уже издавала символизирующие окончание разговора гудки.
Ну, и что я должна была делать? Спросить у сердца приказа, но даже не дожидаясь ответа, тут же прислушаться к выскочке-любопытству и окунуться в сборы, дабы немедленно направиться к дому короля железного модернизированного коня – мотоцикла?! Так я и порешала.
Уже через четыре минуты суетливого натягивания джинсового комбинезона и старых белых кроссовок ярко-желтая маршрутка уже везла меня на всех парах в нужном направлении. Водитель издавал сонные звуки, машины тревожные пики – гудки. В общем, вполне себе сюжет из излюбленной моими юными соседями по подъезду и победителем олимпиады по физике песни Жары – «Не свободны».
– Привет, – улыбнулась я Вове, потирая ударенную в маршрутке коленку.
– Привет, давай быстрее.
– Хей! А где «Рад тебя видеть», ну и все такое?
– В Караганде. Надо – езжай. А мне любезности еще сама отвесишь. Залазь в шкаф.
– Что? Вов, ты ничего не попутал?
– Абсолютно ничего. Скажи спасибо и за это. Дима будет через несколько минут, так что прошу в укрытие.
– Я чего-то недопонимаю.
– Ты даже не понимаешь чего…
– Все так серьезно?
– Нет, я ради ржаки тебя запираю, – съязвил разъяренный от излишних вопросов железный человек.
– Ох, – простонала я, закрывая за собой дверь… деревянного укрытия для любовников, в то время как мой собеседник уже мчался встречать друга-гитариста.
– Хеелоу фор эври бади! – с непонятным для английского выражения русским акцентом оглушил комнату Дима.
– Здоров, Вован, – раздалась хрипота их пиасаниста, пришедшего вместе с моим мужчиной.
– Ну, – поторопил его Вова.
– Что нукаете-то? – самодовольно высказался Дима. – Гоните пятисоточки! Все было!
– Красава! – поддакнул ему пианист.
– Может, расскажешь? – вопросил байкер.
А по моей сущности пробежала облезлая кошка-настороженность…Было что?.. Прояснил суровую картину реальности противный смех любимого мужчины:
– Я же говорил: она моя будет в два щелчка! Я и не таких раскусывал, а эта состаренная жизнью фифа вообще легкий вариант!
– Ни фига себе легкий! Ты с ней сколько корежился! – прошипел пианист.
– Как и обещал! Меньше недели, и она в моей постели! Как и что?.. Как и обещал? Обещал кому? Состаренная чем?
Где там у него? Ведь это розыгрыш? Это проверка моих искренних чувств на несвойственную им вшивость? Ведь так? Нет, это определенно так! Ведь не может быть, чтобы мой романтичный гитарист всего лишь играл на струнах моей чувствительности по нотам мальчишечьего спора!
– Гоните бабки, ребята!
– Без проблем, – зашелестел купюрами Вова. – Ну расскажи хоть, как она?
– Она? Я тебя умоляю! Ночь с бабулей из дома престарелых мне бы была приятнее!
– Все так плохо? – вновь возник пианист.
– Друг, ты ее вообще видел? Это же крокодильчик с маленьким сердечком! Ее даже уламывать не пришлось – покатал на велосипеде, наговорил типичной сопливой ерунды и все – она моя! Но, брат, ты же знаешь быстро отдающиеся девушки никогда не доставят настоящих эмоций, так как, чтобы получить настоящий клад, надо попотеть, а лживый мусор – всегда на поверхности!
Мусор? Мне казалось, с каждой фразой я умирала, но это было не так. Я жива. Я стою в шкафу, и я обманута. Жестоко обманута. Сказать, что творилось в моей душе, невозможно, ибо даже самый красивый и богатый русский язык не способен выразить столь сильных эмоций! Это не состояние даже. Это похороны. Похороны последних надежд, столь грациозно возложенных на искренность Димы…
– Ребята, а вы не стесняйтесь, денюжки складывайте! Поверьте, я их заслужил, потому что прошел через многое.
– А можно мне тоже добавить? – королевским тоном наградила я героя-любовника, постепенно приоткрывая двери деревянного шкафа.
– Ксюша? – чуть привстал растерянный Дима.
– Нет, что ты, не Ксюша, а состаренный жизнью мусор. Ну, или просто восторженный зритель. Можно «Браво» крикнуть? А то ты так старался, как-то обидно отпускать тебя без заслуженных аплодисментов.
– Зайка, ты не так все поняла, – пряча глаза, шептал уже бывший любимый.
– Да нет, что ты, я же старая, а значит, по определению мудрая. Так что ошибок здесь быть не может…
– Но тебе же понравилось, – самодовольно проскулил этот сорванец.
– Безумно! – не соврала я, залепив самую грандиозную в моей жизни пощечину лживому обманщику.
– А ты реально думала, что я могу в тебя влюбиться? – совсем обнаглел мой палач. – Дамочка, ты себя-то видела? Да к тебе облезлый старикашка из забытой богом финансовой конторы даже жалости не испытает, я уже молу о желании! Да, и браслет верни.
– Подавись, – сняла я с руки ювелирное чудо и, с меткостью стрелка замахнувшись, кинула его в открытое окно.
– Ты что делаешь, тварь! – толкнул меня Дима и тут же ринулся на улицу подбирать кровные семь тысяч в золотом эквиваленте.
– Ксюша, ты в порядке? – кинулся ко мне заботливый Вова.
– В полном! Кстати, молодой человек, снимайте штаны! – обратилась я к сидящему поотдаль пианисту.
– Вы мне?
– Да! А то как-то несправедливо с обоими вашими друзьями проснуться успела, а Вас вниманием обделила… Ох, неправильно это! А давай прям здесь?
– Ксюша, ты сейчас в состоянии шока, но, прошу тебя, возьми бушующее сознание в руки и успокойся! – крикнул заточивший меня двадцатью минутами ранее в шкаф железный король.
– Как ты пошел на это? Как ты посмел поспорить на меня? – я подняла глаза не в силах сдержать слезы и окинула презирающим взглядом Любиного знакомого.
– Я был против с самого начала… Но ты так возбудила пытливое сознание моих друзей, покидая в то утро мою спальню, что я не смог их отговорить от этой авантюры… Ксюш, я ведь тебе говорил, помнишь, на концерте?
– Говорил? Да я считала, что ревнуешь! – упала ему на плечо я.
– Ревную? Ксюш, ты дала мне от ворот поворот. Я понял.
– Я тоже, – окончательно утонув в слезах, я моментально вылетела из злополучной квартиры, тут же врезавшись в возвращающегося с браслетом в руках Диму.
– Аккуратней, – брезгливо пискнул мужчина, еще пару часов назад гладивший мое голое тело.
– Да иди ты к черту, зайка! – вспыхнула я и, собрав непонятно откуда взявшиеся силы, разразилась сильным ударом.
– Ты совсем что ли? – вытирая брызнувшую фонтаном из разбитого носа кровь, закричал мужчина.
– Тебе так даже лучше! Я бы даже сказала идеально! «Мне не нужно ваших аплодисментов, дурацких комплиментов!» – процитировала я Пашу Керта. – Да, и катись к черту! – добавила я уже продиктованные сердцем эмоции.
Выйдя из подъезда, я пошла прямо. Не впред, а просто прямо. Прямо в неизведанном и глухом направлении. Скупая дорожка вывела меня во двор заброшенной школы, где я не в силах сдерживать эмоции тут же упала на песок и заплакала слезами душевнобольного человека. Единственное, чего мне хотелось сейчас, это оправдания. Причем не получить его, а найти. И даже не в Диме, а в себе! Так как виноват в своем уродстве сам урод, а не бросающий в него камень! Я знаю, столь категоричные мысли не подлежат здравому одобрению, но неподвластны они и страстной критике, так как их сущность уже проверена судьбой и доказана жизнью…