— Ты чего? — Выкатив на диверсанта глаза, Ульяна перешла на родной язык.
— Я ничего. Только ты говорила, что по этой дороге не ездят? — произнес Виктор и кивком головы указал на плато. — Посмотри, следы от тяжелого грузовика, и, возможно, не одного.
Действительно, на плато отпечатались протекторы колес тяжелой техники.
— Может, полковник решил воспользоваться этим «запасным вариантом», — предположила девушка.
— Вряд ли, — покачал головой офицер, его сознание было набито множеством различных клише. — Если бы Фарук бежал, его сторонники также рванули кто куда, а они воюют. Еще сегодня ночью из глубины пустыни доносилась разноголосая канонада.
— Тогда что? — в разговор вклинилась Мадлен. Теперь, когда их спасители в основном общались на английском языке, она сочла нужным принять участие в общей беседе.
— А вот это мы сейчас и будем выяснять, — пробурчал Савченко и, положив ладонь на колено Ульяны, сказал: — Давай на плато и постарайся прижаться к отвесной стене как можно ближе.
Девушка послушно кивнула и надавила на педаль газа. Внедорожник, недовольно урча, как потревоженный барсук, вполз на плато почти вплотную к отвесной стене.
Едва автомобиль остановился, Виктор выбрался наружу, забросил на плечо автомат и с трофейным биноклем в руках направился к краю площадки. Ульяна также вооружилась и выбралась следом. Мадлен напряженно ерзала на заднем сиденье, но молчала.
Оказавшись на краю плато, Савченко поднял бинокль. Вначале он пристально всматривался в морскую даль, но все пространство до самого горизонта было безлюдно.
«Хваленая морская блокада, скорее всего, журналистский финт, — после первичного осмотра решил морской пехотинец. Грозные авианосцы и ракетные крейсера, регулярно появлявшиеся в мировых новостях, находились далеко, видимо, опасаясь береговых ракетных комплексов полковника Фарука. — Вряд ли они разбили на отряды монолитную корабельную группировку. Скорее, пространство вдоль побережья контролируют радарами и патрульными вертолетами. Это нам на руку».
Теперь наступило время изучения побережья. Брошенная рыбачья деревушка издалека действительно напоминала кладбище. Полсотни глинобитных хижин в основном разрушило время, превратив в могильные обелиски. Очертания улиц стерлись, лишь ветер гонял по открытому пространству клубы желто-бурой пыли, еще больше усиливая впечатление древнего погоста. Но все было обманом — жизнь в этой деревушке била ключом.
Вскоре Виктор разыскал взглядом и машины, стоявшие недалеко на плато. Большой армейский грузовик с кузовом, затянутым брезентовым тентом, и сутенерского (перламутрового) цвета «БМВ» с откидным верхом. И это еще не вся техника оказалась в этом забытом Аллахом месте.
В метрах ста от берега покачивалось на волнах небольшое суденышко. Это был рыбацкий сейнер, древняя калоша с ржавыми бортами и облупившейся краской на рубке.
Между сейнером и берегом курсировала маленькая моторная лодочка, такие в Российском флоте испокон века называли «тузиками». Сейчас такой «тузик», загруженный длинными зелеными ящиками, с трудом тащился, едва не зачерпывая бортами воду. Несколько полуголых мужиков ожидали катер на сейнере.
«Контрабандисты, только этого не хватало, — скрипнул зубами офицер. Если сперва он подозревал, что это люди Фарука, то теперь убедился в обратном. Используя горячие деньки, «деловые люди» решили нагреть на этом руки. — Грамотные, и место толково выбрано».
Действительно толково: бухта, на берегу которой располагалась деревня, отсюда, с высоты птичьего полета, походила на гигантскую запятую, витой хвостик которой являлся входом и практически не просматривался с моря. А высокие скалы надежно скрывали любое судно от всевидящего глаза вражеских радаров, хотя первыми до этой мысли догадались спецы главы Магрибистана. Здесь ни в жизнь не разыщешь тайный причал диктатора.
Теперь, когда с оппонентами диверсант определился, следовало подумать о том, как им себя вести в сложившейся ситуации.
«Японские мастера карате говорят: «Избежать боя — значит выиграть бой». В нашем случае это дать контрабандистам разгрузиться и убраться восвояси, а уж потом искать пещеру Али-Бабы. Отсидеться на плато не получится: машины будут возвращаться, а мы здесь как на ладони. Подняться наверх и затеряться на это время в пустыне, конечно, можно, вот только неизвестно, сколько придется ждать среди раскаленных песков и палящего солнца. Учитывая и то, что со мной раненый и две особы слабого пола».
Как ни прикидывал Савченко всевозможные варианты, выходило, что без боя не обойтись.
«И снова со значительно превосходящими силами противника. Причем следует учесть, что контрабандисты в отличие от обкуренных «революционеров» — люди серьезные, как-никак профессионалы. Таких голым «пером» не возьмешь».
Савченко опустил бинокль и вернулся к «Ленд Роверу», где его ждала Ульяна.
— Ну, что там? — в нетерпении набросилась она на него.
— Контрабандисты грузятся.
— Что же мы будем делать? — в голосе девушки звучала неприкрытая растерянность. Ее внутренние переживания на уровне телекинеза передались Мадлен. Похожее случается с животными, когда им друг от друга передается страх перед землетрясением. Англичанка проворно выскочила из салона.
— Что случилось?
— Все в порядке, — поспешил ее успокоить Виктор и обратился к Ульяне: — Что будем делать? Забудем японских философов и вспомним, что мы наследники воинственных скифов?
— А при чем здесь японцы?
— Не заморачивайся. Ясно одно: без боя нам не обойтись. — Савченко достал из бардачка джипа два переговорных устройства. — Держи, это тебе. — Раз, два, проверка связи, — включив свой передатчик, произнес диверсант.
— А это зачем? Мы же находимся рядом? — пожала плечами бывшая президентская телохранительница.
— Если аппаратура работает, то работает на всем расчетном расстоянии. Немецкое качество, — скупо объяснил Виктор, подгоняя наушник под размер.
— А как мы проберемся в деревню?
— Не мы, а я, — грубовато ответил офицер. — Ты остаешься здесь, охраняешь наших друзей и прикрываешь мою спину. Вдруг кто еще припрется.
Ульяна обиженно поджала губы, но ничего не ответила. Как специалист в особых военных операциях, она понимала всю верность полученного приказа.
А мысли Виктора уже были заняты другим. Действительно, как можно незаметно подобраться к деревне? Вниз вела всего одна дорога, открытое пространство. И если попытаться прокрасться «на мягких лапах», во-первых, долго, во-вторых, все равно могут заметить.
«Если долго и заметно, значит, пойдем от обратного. Пусть будет заметно, зато быстро». — Решение пришло само собой. Интуиция диверсанта не подвела, когда он решил не бросать мотоцикл. Стальной конь в очередной раз сделает доброе дело.
На сейнере Виктор видел троих, еще двое на «тузике» перевозили ящики, трое — на берегу у грузовика. По всему выходило, что охраны также не меньше двух человек.
«А, может, и больше, хотя… — Офицер на мгновение представил географию деревни. Подобраться к ней можно было только со стороны дороги, тут и двух охранников многовато. — Разве что друг друга охранять».
Пока ставил «на ноги» мотоцикл, план действий сам собой сложился в простую, а потому эффективную схему.
«По прикиду они не поймут, какого я роду-племени, значит, подпустят, если не нос к носу, то по крайней мере достаточно близко. А там, как говорил Наполеон, «главное, ввязаться в бой, ну а дальше посмотрим, у кого выучка круче».
Автомат, чтобы не сковывал движения, Виктор закрепил на раме «Хонды», взвел курок «ТТ», потом проверил, насколько легко пистолет извлекается из кобуры. Разжал усики на чеке двух осколочных гранат. Теперь при необходимости можно было ее вырвать «по-киношному» зубами. Все эти манипуляции диверсант проводил не спеша, обстоятельно, проверяя каждый элемент экипировки, оружия.
Развернул бейсболку козырьком назад, а нижнюю часть лица обмотал куфией. Все это проделывал в полном молчании, подсознательно настраиваясь на бой.
Он был человеком войны, и сражение для него давно уже стало средой обитания, как офис для клерка или больничные стены для эскулапа. Он не испытывал киношного восторга от запаха сгоревшего напалма и не радовался меткому выстрелу. Вождение мотоцикла, машины, прыжки с парашютом или плавание с аквалангом давно перестали вызывать в душе щенячий восторг — это стало для него лишь средством доставки в «точку действия».
Вот и сейчас, оказавшись в седле «Хонды», Савченко едва заметно кивнул Ульяне, затем взревел двухсотсильный двигатель, и железный конь сорвался с места.
Едва «Хонда» выскочила на дорогу, ведущую к деревне, как позади густой пеленой расстелился пыльный шлейф. Поглядывая в зеркало заднего вида, диверсант с одобрением подумал: «Лучше любой дымовой завесы». В случае чего можно было использовать пыль в качестве прикрытия.
Предположения насчет охраны оказались верными: на окраине деревушки его встретили двое вооруженных автоматами арабов.
Один из них стоял посреди дороги, широко расставив ноги и забросив «калаш» на плечо. Второй находился в метрах двадцати от него, используя как баррикаду глинобитную стену развалившейся постройки, которая прикрывала его по грудь.
Боковым зрением Савченко отметил, что тот, второй, даже не взял на изготовку свой автомат. Оружие висело на плече, и, прежде чем он сможет им воспользоваться, пройдет несколько секунд, а в ближнем бою это верная смерть.
Стоящий посреди дороги охранник, по-прежнему находясь в неведении, снял с плеча автомат и вскинул свободную руку, приказывая мотоциклисту остановиться.
Сбавив скорость, диверсант затормозил в десяти метрах от него, стащил с лица повязку и непринужденно поздоровался:
— Салам Алейкум.
— Аллейкум аса… — собрался было приветствовать незнакомца страж, как Виктор выхватил из кобуры пистолет и дважды выстрелил тому в лицо.
Все произошло настолько молниеносно, что второй охранник даже не попытался защищаться, а просто нырнул вниз под надежное прикрытие стены.