Савченко поднялся на ноги и посмотрел на свернувшийся в позе эмбриона труп. «Ученье, выходит, не только свет, но иногда и жизнь. Лучше бы ты учился…»
Часовой в коридоре умер быстро и почти безболезненно, клинок «Катрана» рассек ему горло, что называется, «от уха до уха». Наемник повалился на палубу и задергался в предсмертной агонии, суча ногами.
Вытерев нож об одежду убитого, Савченко, бесшумно ступая, направился к вертолетному ангару.
Через приоткрытую переборку диверсант смог хорошо рассмотреть ангар изнутри. Все пространство, предназначенное для хранения пары вертолетов, было заполнено людьми. Плотно сбитая человеческая масса походила на гигантскую консервную банку. Внешне моряки мало чем отличались от снулой рыбы: прижатые друг к друг, они стояли, понурив головы, ни намека на скрытую активность.
Охранники находились тут же, заняв места на площадках для обслуживания вертолетных двигателей. Оснащенные подъемниками площадки возвышались над пленниками на трехметровой высоте. Все охранники как один были вооружены ручными пулеметами, их расположение обеспечивало перекрестный кинжальный огонь. В течение нескольких секунд они запросто могли бы проредить экипаж наполовину.
«Судя по тому, что вертухаев загнали вместе с заложниками, процедура удержания боевого корабля будет недолгой», — прикинул Виктор. Чтобы понять, для чего все это было устроено, не нужно было иметь семь пядей во лбу: чтобы к захвату прибавить шпионскую аппаратуру и того, кто ее установил. В сухом остатке (как говорят бухгалтеры) вырисовывалось сверхсекретное ракетное вооружение. Аппетит приходит во время еды, теперь основных параметров «молнии» недостаточно, захотелось поиметь действующую модель».
Выход корвета на рейд, охранники с пулеметами контролируют пленных, остальные заняли боевые посты. Получалось, что в ближайшие часы какой-нибудь «Наутилус» (субмарина оптимальный вариант) возьмет «Забияку» на абордаж. Что произойдет дальше, диверсант даже думать не хотел. Знал наверняка.
В данный момент Виктору предстояло решить, что предпринять дальше. Со своей позиции он без напряга мог сбить из «вула» двоих охранников, но вот третий находился в стороне и, чтобы достать его, следовало сменить позицию, прицелиться и только потом нажать на спуск.
«Оттолкнуть бронированную переборку, три шага вперед с одновременным разворотом корпуса на девяносто градусов. Поймать в прицел голову, выстрелить, — боевой пловец мысленно выстроил технический процесс этого архиважного выстрела. — Вывод — пять-семь секунд чистого времени». Одно мгновение для гражданского лица, и целая вечность для бойца, будь он головорезом-диверсантом, летчиком, подводником или оператором ракетных войск стратегического назначения.
«Слишком долго», — подвел Виктор итог, единственный и неутешительный. Савченко даже подумал: может, сперва разобраться с остальными «корсарами», а заложников оставить на десерт. Но тут же отбросил эту мысль: любая, даже незначительная промашка — и вертолетный ангар окажется усеянным окровавленными трупами.
«Значит, нужно рисковать». — Вывод этот также был не особо утешительным, но, как понимал Виктор, единственно верным.
Широкая рукоятка бесшумного пистолета легла в ладонь диверсанта. Через створ в дверном проеме он видел двух пулеметчиков. Их слегка напряженные позы говорили: стоять уже порядком подустали. Кровь в мышцах застоялась, а значит, и реакция движений пусть незначительно, но будет замедленной. Шанс на удачный исход задуманного не намного, но возрастал.
Виктор поднял пистолет, ловя на мушку крайнего охранника, указательный палец начал совершать «холостой ход», плавно надавливая на спусковой крючок. Как только глаз опытного снайпера зафиксировал цель, раздался щелчок передергиваемого пистолетного затвора, из головы охранника вырвался фонтан из крови и мозга, ноги подкосились, и пулеметчик уже мертвым свалился вниз. Всего этого Савченко не видел, он уже ловил в прицел второго вертухая. Тот даже не успел отреагировать на смерть своего напарника: сухой щелчок выстрела — и охранник преломился пополам, затем, будто спортсмен-ныряльщик, пошел головой вниз.
Теперь оставалось самое сложное — достать третьего. Сильным ударом ноги Виктор отшвырнул в сторону стальную дверцу переборки, бросая вперед тело, одновременно разворачиваясь в направлении площадки, где находился последний пулеметчик. Шаг, другой — диверсант вскинул руку с зажатым пистолетом. Все происходило как в замедленной съемке. Он видел наемника, видел, как тот вскидывает на изготовку пулемет. Все внимание Виктора сейчас было приковано к черному зрачку пулеметного ствола, инстинкт самосохранения сдавливал сердце, холодил мозг только одной мыслью сиюминутного выстрела. Но вбитый в подсознание рефлекс воина двигал его дальше, гнал к финальной черте, до которой должен дойти только один победитель.
Указательные пальцы противников уже давили на спусковые крючки оружия, когда, словно черт из табакерки, над головами застывших моряков вверх взвился силуэт в черном облегающем гидрокостюме. Происходящее казалось сюрреалистичным неправдоподобным фильмом, где чередовалась замедленная и ускоренная съемка.
Подброшенный товарищами боевой пловец, оказавшись лицом к лицу с наемником, левой рукой отбил оружие в сторону, а локоть правой вонзил боевику в подбородок, оглушая того. В следующее мгновение ладони морского диверсанта, обхватив голову охранника, с хрустом свернули шею…
— Акробаты, твою мать! — заорал Виктор, опуская пистолет. В исполнителе «смертельного» номера он узнал Кощея. Подобные цирковые этюды не входили в подготовку боевых пловцов, для экстремальных операций предусмотрены другие нормативы. Но, как говорится, «жить захочешь — не так раскорячишься».
Замешательство среди членов экипажа «Забияки», волей судьбы оказавшихся в заложниках, длилось несколько секунд, потом толпа зашевелилась, как морская гладь под напором налетевшего шквала, закипела в зарождающемся штурме, готовом сокрушить все на своем пути, и расступилась, вдавливая крайних в металл корабельных бортов.
Сквозь экипаж корвета пробилась группа боевых пловцов. Диверсанты напоминали стаю взбесившихся питбулей, разве что из пасти пена не пузырилась.
Но Савченко встретил их ехидной усмешкой.
— И как же таких бесстрашных берсерков загнали в стойло, прям как жертвенных баранов! Не ожидал я от тебя такого, Циклоп!
Заместитель командира группы до хруста сжал пудовые кулаки.
— Нам эти паскуды подлили какой-то отравы! Сначала в сон свалило, а потом волю сломало, мы точно как овцы стали покорными. Отпустило только минут десять назад, еще четверть часа, и мы сами бы освободились. А потом остальным корсарам поотрывали бы все выступающие части тела и запихали…
— Меньше текста, головорез, — оборвал гневную речь своего зама Виктор и посмотрел на оказавшегося рядом Юсупова, задав всего один вопрос: — Аристократ духа?
— Он самый, сука! — Обычно сдержанный в эмоциях, сейчас контрразведчик дал волю своим чувствам.
— Таки прорвал нарыв, — констатировал Савченко.
— Именно, — кивнул подполковник, они оба понимали, что предатель сам себя выдал. Причем выдал с головой, и теперь не нужно было напрягаться в поисках доказательств. А следовало постараться и взять Иуду живьем. — А сейчас будем рану дезинфицировать.
— Самое время, — с готовностью ответили диверсанты.
— Как работаем? — уточнил задачу Циклоп.
— Сейчас поднимаемся в кубрик, вскрываем оружейку. Берем только бесшумное оружие и средства индивидуальной связи, — стал отдавать распоряжения Виктор. — Затем вы делитесь на пары, и начинаем зачистку отсеков корабля. Боевую рубку я беру на себя. Это ясно?
— Ясно.
— Да, и последнее. Никаких церемоний. Бить на поражение точно в голову.
— Это чтобы шкурку не попортить? — нервно схохмил Зубило, но Стрелок его оборвал:
— Это чтобы аппаратуру ненароком не задеть. Мы не можем рисковать кораблем…
— БЧ-3, чисто, — зашуршал динамик рации голосом Сахалина.
— Принял, — одними губами ответил Виктор, наблюдая за наемниками, «оккупировавшими» командную рубку.
— БЧ-4, свободная касса! — отозвался со смехом Клабор.
— Понял!
И следом один за другим доклады от Циклопа и Чудотворца.
— БЧ-2, чисто.
— БЧ-5…
Все происходящее напоминало со стороны отрежиссированную рутину «антитеррористических» учений, когда результат всем известен заранее. Главное, чтобы проверяющие остались довольны и присутствующие журналисты могли «поймать удачный кадр».
Впрочем, для Савченко это особого значения не имело: он всегда работал по-боевому, даже на татами. Его спарринг-партнеры облачались в защитные доспехи не хуже средневековых рыцарей, что мало помогало…
— Часовой на баке зачищен, — последним отчитался Барклай.
— Принял. Так, теперь мой выход, страхуйте, черти.
Виктор отключил рацию и достал из кобуры «вул».
«Пираты» были настолько погружены в ожидание часа «Х», что никто не заметил появление диверсанта. Савченко в свою очередь не стал вопить, как образцовый мент — «Стой! Ни с места! Стрелять буду!» — и делать предупредительный выстрел в воздух. Он просто вскинул пистолет и надавил на спуск.
Ни Батиста, ни двое его подручных так ничего и не успели осознать — их черепа просто взорвались как глиняные горшки, разбрызгивая во все стороны кровавый коктейль.
После третьего выстрела затвор «вула» замер в заднем положении, патроны закончились. В современной войне шести патронов чертовски мало, но не в этот раз.
Сергей Ртищев, вздрогнув, резко обернулся и всего в нескольких метрах от себя увидел нагло ухмыляющуюся физиономию диверсанта.
— Ты?! — оскалился предатель, его ноздри стали раздуваться как у бешеного быка.
— Сюрпрайз, как говорят твои хозяева, — ответил Виктор, пряча оружие в кобуру. Хоть это и выглядело приторно киношно, но шансы следовало уравнять. Личного оружия у Ртищева не было, он еще с курсантских лет крепко-накрепко запомнил: оружие военного моряка — его корабль.