Действительно под спиной, у мальчишки-майора был грубый матрас, а самого его укрыли покрывалом. Даже какая-то подушка имелась.
Но тело оставалось детским, знакомым и не совсем знакомым. Пара крупных синяков на груди, и несколько отметин от сапог говорили, что его побили уже когда отключилось сознание.
Правда, синяки уже сходили, а Юлий ощутил в пустом животе канонаду. Резко вскочил — огляделся… Камера оказалась просторной, выкрашенной в белый цвет. Даже пол был абсолютно белым, словно в хирургическом отделении. А вот окна не видно, освещается все прожекторами. Или точнее лампами, смахивающими на небольшие прожектора. Так они светят, что не оставляют тени. Юлий осторожно прошел на носочках, подошел к выкрашенной белой краской двери, осторожно постучал. Железо…
Юлий поежился. После пробуждения в комнате прохладно, а на нем из одежды остались только шортики. Вот и чувствуешь себя обворованным. А сейчас ты находишься в каком-то нехорошем месте.
Мальчишке-майору хотелось в ярости наброситься на дверь и начать её колотить, но холодок внизу живота, тянул обратно. Понятно, не таком он теперь положении, чтобы качать права. С другой стороны, жрать хотелось очень сильно. В отключке Петров пробыл долго, да и ел перед этим только картошку и простоквашу.
Мальчишка-майор негромко произнес, фразу из бородатого анекдота:
— А чукча есть хочет!
После чего Юлию стало смешно и он по-детски захихикал… И стал корчить в сторону двери рожи…
Все-таки смена тела реально влияет на сознание. С одной стороны, он вроде бы вполне взрослый мужик, майор. И память сохранилась и вроде бы стала лучше. Но хочется вести себя так, что даже для тринадцатилетнего мальчишки не слишком прилично.
Петров подскакивал, и приплясывал. Тем более, что пол был покрыт стальным, окрашенным листом, и босым, детским ногам стоять на нем холодновато.
Юлий даже стал задирать себе ноги выше головы. Он еще далеко не мастер, но прежние тренировки не прошли даром. Растяжка у него отличная, может даже и лучше, чем в взрослом теле. Вот конечности не набиты.
Когда Петров двинул голенью по металлу двери, то ему пришлось охнуть от боли.
Видимо этот отдающий глухим звоном удар и заставил тюремщиков потерять терпение.
Двери как в лифте разъехались в разные стороны, и появилось два очень, рослых и массивных субъекта в масках и пятнистом камуфляже. За ними двигался моложавый докторишка в белом халате и с широкой улыбкой. Впрочем, эта улыбка не выглядела доброжелательной, а казалась издевательской.
Еще пара субъектов в камуфляже расположилась на расстоянии, словно страхуя.
Юлий успел удивиться: столько народа пасет полуголого пацана, но тут получил удар кулаком в грудь. Рефлекторно Юлий смягчил таран, но все равно его тряхнуло и он с трудом удержал равновесие.
Громила по-немецки рыкнул:
— Он шустряк!
Доктор вежливо произнес:
— Не надо бить пленника на первом же допросе! Мы зададим мальчику несколько вопросом в отпустим!
Доктор извлек из кармана некоторое подобие пульта. Нажала на кнопки. И снова Юлий удивился. В самом полу образовалась щель и из нее пошли металлические полосы. Они вытекали, словно паста из тюбика, сложившись в пару кресел.
Человек с садистской улыбкой и в белом халате предложил жестом Юлию сесть.
Мальчишка-майор предложение принял и быстро уселся, поджав мерзнущие на холодном полу ноги.
Доктор тоже не спеша сел. Достал из кармана пачку американской жвачки и швырнул себе в рот. По-немецки спросил у Юлия:
— Ты понимаешь наш арийский язык?
Майор-мальчишка автоматически ответил:
— Не слишком хорошо… Так несколько сотен слов!
Доктор честно заметил:
— Я по-русски тоже знаю лишь несколько слов!
Какой-то чертик потянул Юлия за язык и брякнул:
— Я хорошо знаю английский, французский, немного китайский, японский, турецкий, испанский. Ну, лучше, чем немецкий!
Доктор перешел на английский. В отличии от немецкого язык Туманного Альбиона казался более мягким и мелодичным:
— Очень хорошо! Я вижу вы образованный мальчик… Как звать вас!
Мальчишка-майор понимая, что честный ответ его в данном случае ни к чему не обязывает, ответил на английском:
— Я есть Юлий Петров.
Доктор кивнул благодушно, заметил:
— Имя как у Цезаря… Я надеюсь, вы не еврей!
Юлий честно ответил:
— Ни капли еврейской крови… Есть только примесь скандинавской и немцкой…
Доктор ухмыльнулся и заметил:
— У вас молодой человек — нордические черты лица, светлые волосы и голубые глаза. Очень хороший тип!
Юлий вежливо согласился:
— Спасибо… А как вас зовут!
Доктор нахмурился и холодным тоном ответил:
— Йо́зеф Ме́нгеле… Слыхали об таком?
Юлий ощутил зловещее в этом имени. Менгеле был широко известным палачом, проводившим бесчеловечные исследования в Освенциме. Его именем даже пугали детей, он стал нарицательным персонажем. Тем не менее, этот палач, для человека двадцать первого века был абстрактным ужасом — типа Фрейди Крюгера, так Юлий не полез на стенку. Вообще, после первой реальной смерти, страх притупился — хотя и не исчез совсем, но напоминал волны прилива.
Они тебя обдают, но ты вполне способен их разбросать и пересечь бушущий поток.
Юлий вежливо ответил:
— Конечно, слыхал!
Менгеле который и в самом деле совсем еще не стар, тип тридцать четырех лет, но уже получивший ученую степень прищурюсь, спросил:
— Плохое или хорошее?
Мальчишка-майор нейтрально ответил:
— Разное!
Менгеле с показной приветливостью кивнул. Затем снова нажал на кнопки. Опять совсем не такой простой, как казалось на первый взгляд пол разъехался и из него полезли листы. Юлий подивился уровню технологий в Третьем Рейхе. Для двадцатого века, точнее даже середины двадцатого века с помощью джойстика управлять и создать из гибких металлических полос подобие столика — это шикарно.
А столик получился плетенный, в тоже время из легированной стали. Доктор хоть и палач, но видимо умным и сообразил, что не мешало бы подкрепиться.
Появились три девушки. Они были с голыми, загорелыми ногами, и полосатых туниках. Такая вот своеобразная лагерная форма, с номерками на груди. Так наверное в комиксах БДСМ рисуют узниц нацистских тюрем.
Они на серебряных подносах принесли весьма роскошную снедь. Кабанчик в яблоках, пара гусей с грушами, а также пирожные и очень цветастый с кремом торт. И разумеется к этом вино.
Менгеле вежливо на английском произнес:
— Можете кушать, что пожелаете! Вы теперь мой гость!
Вилка и ножик лежали на блюдце. Правда острые концы у вилки затупленные, на ножик округлен — специально, чтобы им было трудно нанести серьезную рану.
Юлий с неподдельным удивлением заметил:
— А у вас в тюрьме неплохо кормят!
Менгеле небрежно тряхнул головой:
— Это не тюрьма и не концлагерь! Это наш научный центр…
Доктор протянул руку и похлопал мальчишку по плечу. Потом продолжил.
— Тут у нас тем кто служит Третьему Рейху хорошо! Даже очень хорошо!
Юлий немного помолчал. Для начала он отрезал кусок свинины. Хлеба не оказалось, и пришлось брать белую булочку. Кабанчик, был молодой, отлично приготовленный и пропитанный соусом. Мальчишка-майор ел жадно. Хот я и старался себя сдерживать.
Ему вспомнился один рассказ про войну, когда голодном мальчику дали повесть хлеба с маслом и при этом задавали вопросы. Доесть он так и не успел — начали бить.
Менгеле похоже тоже не желал долго терпеть и задал свой первый существенный вопрос:
— Ты из какой части?
Юлий чуть не поперхнулся, но заставил себя проглотить кусок мяса. Затем мальчишка, прикинувшись шлангом, переспросил:
— Части? Причем тут часть?
Менгеле погрозил указательным пальцем:
— Не прикидывайся! Такого рода дети как ты — знающие несколько языков, владеющие приемами рукопашного боя, да еще носящие куртку из крокодильей кожи наперечет. — Тон у доктора-палача стал угрожающим. — И думаешь, я поверю, что ты не на особом учете НКВД?
Юлий, который еще не наелся, почувствовал, что сейчас его могут начать бить — причем возможно ногами. Вот уже двух метровые мордовороты потянулись к резиновым дубинкам, что торчали за поясами. А еще у них есть и плетки, и что-то пострашнее.
Петров быстро ответил:
— Да на учете НКВД!
Менгеле шипящим тоном прорычал:
— Так что за у вас отдел, какие цели он ставит?
Юлий Петров решил сблефовать. Не последний он все же тупица.
— Я внебрачный сын маршала Конева. Когда Красная Армия побежала пораженная лучами страха, мой отец тоже дал деру. Но наш автомобиль обстреляли ваши самолеты с воздуха. Я выскочил и спрятался в лесу. А тем двинулся на восток. Там попал в пустую деревню, забрался в хату в поисках съестного.
Мальчишка-майор, видя как угрожающие, округлились треугольником глаза доктора-палача, поспешил добавить.
— Никто не пошлет на диверсионное или разведывательное задание — человека в дорогой куртке из натуральной крокодильей кожи. Да и кроссовки на мне что порвались совсем еще новые. Да они сейчас целое состояние стоят! Неужели меня стали посылать на заданием в таком броском виде, где сто верст слухи об мальчике-буржуе пойдут!
Выражения лица доктора-палача смягчилось. Аргументы мальчишки звучали логично. Менгеле сухо произнес:
— Так маршал Конев твой отец… Отлично! Но почему, ты несмотря воздействие волн страха все остался в деревне и не убежал, как остальные?
Юлий высказал робкое предположение:
— Может я оказался в деревне когда, когда уже ваши генераторы отключились, или…
Менгеле холодно кивнул:
— Достаточно! Думаю, тебе будет лучше принять участие в одном из наших экспериментов. Тогда ты будешь настроен на более конструктивный лад!
Юлий Петров ощутил себя подвешенным на конском волосе, а внизу бушует пламя. Что такое эксперименты Менгеле, он успел посмотреть по телевизору.