— Нет уж, скажи это вслух, — произносит он, ухмыляясь одним уголком рта и прижимаясь ко мне сильнее.
Я заливаюсь краской.
— Я уверена. Трахни меня, милый, ну же!
Этот ответ, должно быть, кажется ему удовлетворительным, потому что он сбрасывает с себя оставшуюся одежду и ложится на меня сверху. Я вытягиваю ноги, наслаждаясь теплом его тела. Он ласкает одной рукой мою грудь, а другой поигрывает с клитором. Легкое потягивание за волосы на лобке заставляет меня охнуть.
— Тебя так просто увлечь, — дразнит он. — Обожаю эту твою черту.
Мне не приходится думать, как можно на это ответить, потому что Себастьян страстно целует меня — наши языки сплетаются. Он раздвигает мои ноги, проникая в меня двумя пальцами и не переставая ласкать клитор. Я уже настолько мокрая, что пальцы проскальзывают внутрь быстро и легко. Я стону. Он так хорошо знает мое тело, что уже через несколько секунд я начинаю умолять его о большем, прижимаясь к нему бедрами. Я ни с кем не испытывала такого удовольствия, как с ним, и никогда мне не было с ним лучше, чем в это самое мгновение — под звездным покрывалом ночи, когда он упирается своим членом в мою ногу и обращается со мной так бережно, как со своей любимой бейсбольной перчаткой. Он сгибает пальцы, заставляя меня вскрикнуть. Я обхватываю его ногами и сжимаю рукой плечо, оставляя на коже длинный красный след от ногтей.
Уже полностью стемнело, но из окон дома льется неяркий свет — этого достаточно, чтобы я могла разглядеть его лицо, его зеленые глаза. Он ласкает меня пальцами до тех пор, пока я не начинаю, задыхаясь, дрожать от переполняющего меня желания. Ночной воздух, пару минут назад казавшийся мне прохладным, теперь буквально пышет жаром. Не переставая тереть клитор, Себастьян вводит в меня третий палец.
Удовольствие накатывает на меня такой яркой волной, что приходится зажать себе рот, чтобы не закричать, — Себастьян беззвучно трясется от смеха. Через пару мгновений я тоже начинаю смеяться. Он вынимает пальцы и тут же, не дав мне ни единого шанса что-либо сказать, входит в меня одним медленным, но стремительным толчком, закидывая мою ногу себе на бедро, тем самым изменяя угол и углубляясь.
Наши взгляды встречаются. Себастьян прикусывает губу и делает новый толчок. Я сжимаю мышцы влагалища, заставляя его сдавленно выдохнуть. Он снова толкает — на этот раз сильнее — и начинает набирать темп. На долю секунды я теряю способность дышать и хоть как-то управлять своим телом — и просто наслаждаюсь. Себастьян проводит широкой ладонью по моим волосам, а затем наматывает их на кулак. Я жадно вдыхаю аромат его парфюма, к которому примешивается сексуальный запах его пота.
— Ты моя, — шепчет он.
Это кажется настолько правильным, что мои глаза снова становятся влажными. Когда по моей щеке скатывается слезинка, Себастьян слизывает ее — еще один знак обладания, но уже совсем в другом смысле.
— Твоя, — шепчу я в ответ. — Покажи мне это, Себастьян.
Он кивает, будто не в силах поверить своему счастью. Мне тоже с трудом в него верится. Начиная слишком много думать, я лишь сильнее запутываюсь, поэтому лучше, пожалуй, и вовсе не думать, а жить настоящим и надеяться, что в будущем жизнь проявит к нам снисхождение. Себастьян, словно прочитав мои мысли, делает последний резкий толчок, входя еще глубже. Чтобы продлить его удовольствие, я сжимаю мышцы так сильно, как только могу.
Он роняет голову мне на плечо и по-собственнически рычит, кончая. От этих звуков мое сердце делает сальто. Прижимая меня к себе, он перекатывается на бок и прячет лицо в моем плече. При мысли о том, что, кончив в меня, он заявил свои права на мое тело точно так же, как до этого присвоил мою душу, я всхлипываю от счастья. Мне хочется, чтобы таких меток становилось все больше и больше — внутри и снаружи; хочется и самой заявлять права на него, оставляя на его теле укусы, царапины, следы помады, — чтобы ни одна другая девушка даже не смела взглянуть на него.
Вдруг он что-то говорит — так тихо, что я едва могу расслышать.
— Мой ангел. — Себастьян целует мое запястье, там, где бьется пульс, и затем крепко сжимает в объятиях. Я стискиваю его в ответ — настолько сильно, чтобы он точно почувствовал. — Мой хороший ангел, черт возьми.
35
Себастьян
Я не был в Нью-Йорке несколько месяцев, с торжественного вечера семейного фонда Сандры Каллахан, поэтому, когда мы с Купером и Ричардом выходим из машины, я начинаю часто моргать — таким быстрым мне кажется здешний темп жизни. Хотя сейчас еще не так жарко, в воздухе витает слабый запах отходов; тем не менее, если принюхаться, можно почувствовать и аромат свежесваренного кофе. Я перепрыгиваю небольшую лужу и, подавляя зевок, направляюсь к группе расположенных вдалеке высоток. Если я не хочу свалиться с ног, то мне не помешает чашка крепкого кофе.
— Это лишь деловой завтрак. Мы ненадолго, — обращается Ричард к водителю и поглядывает на часы. — Я сообщу, когда за нами заехать.
— Да, сэр, — отвечает тот. — Удачной встречи, мистер Каллахан!
Пока мы переходим дорогу, направляясь к ресторану (на мое счастье, приятный аромат кофе, что донесся до меня чуть раньше, исходит именно оттуда), Купер не оставляет попыток поймать мой взгляд. Я игнорирую их. Это длится уже несколько дней, но, пока он не извинится перед Мией, мне с ним разговаривать не о чем. Я не ожидал, что он захочет поучаствовать в этой встрече, но сегодня утром, когда машина уже отъезжала от дома, он вдруг уселся рядом со мной на заднее сиденье. Мы старались вести себя дружелюбно перед Ричардом. Он расспросил Купера об их с Пенни поездке, а потом засыпал меня вопросами об игре в Олбани, и все же я сомневаюсь, чтобы приемный отец купился на наше с братом представление: он всегда видит нас насквозь.
Мы садимся за столик у окна. Я поправляю одежду. На мне брюки и классическая рубашка (мы с Мией решили, что формальный голубой цвет идеально подойдет для этой встречи), волосы уложены гелем, подбородок гладко выбрит. Я прячу цепочку с отцовским медальоном за воротник. Когда рядом со мной садится Купер, я отодвигаюсь к окну.
Он закатывает глаза.
— Серьезно?
— Не припомню, чтобы приглашал тебя.
— Ему будет полезно послушать, — говорит Ричард, поправляя Куперу воротник. — Ты эту рубашку с самого дна шкафа достал?
— Агента интересует Себ, а не я, — ворчит тот, но тем не менее остается неподвижным, пока Ричард, удовлетворенно кивнув, не откидывается на спинку дивана.
— И все же мы тут все вместе. Может, научишься чему.
— Как будто он будет слушать, — бормочу я.
Ричард внимательно смотрит на часы.
— У нас еще есть немного времени до того, как придет Энди, так что рассказывайте, что у вас стряслось.
— Ничего, — хором отвечаем мы с Купером.
— Вы все утро друг на друга недовольные взгляды бросаете.
К нам подходит официантка, и, ответив на ее вежливое приветствие натянутой улыбкой, я заказываю кофе и омлет. Когда она удаляется, вместе с ней улетучивается и моя улыбка.
— С бейсболом это никак не связано. Не волнуйся.
— Просто чтобы ты знал, — говорит Купер, — у Себби завелась подружка.
Ричард приподнимает бровь.
— Поздравляю, Себастьян. И в чем же проблема?
— Нет никаких проблем, — отвечаю я, прежде чем Купер успевает раскрыть рот. — Это… Тебе не о чем беспокоиться.
— Что ж, я бы хотел познакомиться с этой юной леди, — говорит Ричард. — Как ее зовут?
— Мия, пап, — снова вмешивается Купер. — Ты с ней уже знаком.
Это не производит на него никакого эффекта — лишь еще больше сбивает с толку. Хлопнув в ладоши, он опускает руки на стол.
— Подруга Пенни? Не понимаю, что в этом такого. Они с ней поссорились?
— Нет. — Я провожу рукой по волосам и корчу гримасу, когда мои пальцы оказываются в геле. Мне начинает казаться, что я напрасно так разоделся: воротник рубашки будто душит меня, не давая вдохнуть.
Я бы предпочел, чтобы встреча с агентом насчет моих перспектив в связи с приближающимся драфтом прошла на поле или, по крайней мере, в неформальной обстановке, но Ричард настоял на том, что это должно быть деловое мероприятие. Так как Энди Росс является коллегой агента Ричарда — Джессики, — возражать я не решился.
И теперь я чувствую себя собакой на выставке, что, собственно, не так уж и далеко от истины. По правилам Национальной ассоциации студенческого спорта, допущенные до участия в драфте игроки не могут полностью доверять переговоры агентам, но при этом обращаться к ним за советом не воспрещается. В прошлый раз подобная встреча состоялась, когда я только окончил школу. Тогда мы решили, что я не буду пытаться попасть в Главную лигу, а поступлю вместо этого в МакКи, после чего мой следующий драфт состоится лишь после третьего курса.
И вот до него осталось совсем немного, а меня все так же бросает в дрожь при мысли об этом. Мне хочется врезать Куперу за то, что он заговорил перед встречей о Мие, но, пока рядом Ричард, делать этого не стоит. Да и, в конце концов, мы все-таки в приличном ресторане: вокруг одни жители Манхэттена в модных нарядах, лениво попивающие свой утренний кофе.
— Так у Пенни все хорошо, сынок? — спрашивает Ричард.
— Да, — отвечает Купер. — У нее все отлично.
— Так в чем тогда…
Я не выдерживаю:
— Если бы ты извинился перед Мией за свое идиотское поведение, у меня бы не было претензий. Ты загнал ее в угол…
— И в итоге она согласилась стать твоей девушкой — не благодари, — перебивает он.
Не в силах поверить своим ушам, я возмущенно фыркаю.
— И все равно она тебе не нравится.
— Это другое. Меня бесило, как она с тобой поступает.
Возвращается официантка с нашим кофе. Если она и замечает повисшее в воздухе напряжение, то ничем этого не выдает.
— А теперь, когда вы вместе, меня все устраивает, — добавляет Купер, дождавшись ухода официантки.
— Если это так, то почему ты не извинился?