Я оглядываюсь по сторонам. Мне никогда не приходилось работать в ресторане — только в кофейне, начиная со старшей школы, а затем и после поступления в МакКи. Я хочу попасть в программу обмена отчасти для того, чтобы сделать перерыв от «Лавандового чайника».
— Официантом? Знаешь, работать и учиться одновременно — полный отстой. Так бесит снова и снова делать этот латте…
— О, я был готов к тому, что это окажется нелегко. Но на самом деле я хотел работать на кухне. Хоть посудомойщиком, понимаешь? Просто чтобы побольше узнать об искусстве кулинарии.
— Торжественно заявляю, что ты и так о ней много знаешь. Все твои блюда — вкусные.
Себастьян пожимает плечами.
— Ну да, я стараюсь узнавать что-то новое то тут, то там. Но все-таки ресторан — это совсем другое дело.
— Может, тебе поучаствовать в каком-нибудь кулинарном шоу? Вот был бы сюжет! Профессиональный бейсболист, умеющий готовить идеальное филе-миньон!
Он качает головой.
— Ни за что! Мне и от моих съемок для спортивного канала некомфортно, а ведь их смотрит-то всего человек двадцать, если не меньше.
Я делаю глоток вина, окидывая Себастьяна испытующим взглядом.
— Мне не хочется повергать тебя в шок, но их смотрит больше, чем двадцать человек.
Он картинно ударяет себя по лбу.
— Не будем об этом.
Я наклоняюсь вперед и тычу его пальцем.
— Думаю, тебе нужно как-то защищаться от такого повышенного внимания.
— Можно надеть шоры, как у скаковых лошадей, например. По ESPN и не такое показывают. — Себастьян руками изображает наглазники, вызывая у меня неконтролируемое хихиканье. — На самом деле это ничего. Просто тяжелый день сегодня выдался. Я чувствовал себя так, будто стою абсолютно голый и все на меня пялятся.
— Если честно, когда ты голый, не пялиться на тебя просто невозможно.
В тот момент, когда я произношу эти слова, как раз подходит официант с нашими блюдами.
Я заливаюсь краской, а Себастьян раскрывает рот от удивления.
— Вау! Знаешь — спасибо. Теперь я буду стесняться намного меньше.
Я нахожу под столом его ногу и наступаю на нее.
— Ты просто невыносим!
— Ты поэтому вчера снова зашла ко мне в душ? — с самодовольной ухмылкой интересуется он, откидываясь назад и опираясь локтем о спинку стула. — Не знал, что ты настолько не можешь передо мной устоять.
— Я тебя ненавижу!
— Да ладно тебе, милая. — Он проводит носком ботинка по моей голой ноге. Я судорожно сглатываю, и, судя по тому, как его взгляд останавливается на моем горле, он это замечает. — Мы ведь с тобой оба знаем, что это очень далеко от правды.
— Если ты настаиваешь… — Я знаю, что мой румянец выдает меня с головой, но разыгрывать этот спектакль невероятно весело.
Себастьян прочищает горло и делает глоток воды.
— Понимаю, у тебя сейчас много работы в лаборатории, — говорит он, — но у меня завтра важная игра, их в этом сезоне осталось уже немного. И я хотел узнать… вдруг ты будешь не против прийти… поддержать меня.
Я жую, прикрывая рот ладонью и стараясь спрятать за ней улыбку.
— Хочешь, чтобы я была на трибуне?
— Да, если ты хочешь. Знаю, мои первые попытки пригласить тебя были просто ужасны, но я подумал, что теперь…
Чем больше он говорит, тем быстрее бьется мое сердце.
— На самом деле я и сама собиралась.
— Правда?
— Вообще-то это сюрприз, так что я тебе ничего не говорила, но на этот матч приедет Иззи. — Я делаю глоток вина. Мне нравится, как загораются его глаза при упоминании младшей сестры. — Мы планировали пойти вместе. Купер с Пенни, скорее всего, тоже будут.
Себастьян вдруг вскакивает, резко отодвигая стул назад.
— Себ?
Он берет мое лицо в ладони и крепко целует в губы.
— Спасибо. Я оставлю тебе одну из своих форменных футболок.
— Тебя это настолько обрадовало? — спрашиваю я, когда он отстраняется.
— Обрадовало? Да я мог бы прямо сейчас выбить гранд-слэм36, черт возьми!
Какая-то часть меня испытывает стыд за то, что я еще не посетила ни одной его игры, но я отгоняю это чувство. Тогда все было иначе.
— Я приду.
Он нежно проводит рукой по моей щеке, прежде чем снова сесть.
— Обещаю, ты не пожалеешь.
44
Мия
Как только Себастьян паркует машину, я забираюсь к нему на колени.
Вдвоем нам до ужаса тесно, так что он, удивленно хмыкнув, откидывает кресло и непроизвольно обвивает меня руками. По дороге домой из «Везувия» я не могла смотреть ни на что, кроме его чертовски сексуальных рук, сжимающих руль, — таких сильных, таких умелых… Возможно, стоило дождаться, пока мы зайдем в дом, но так поцелуй кажется мне даже слаще. Я ощущаю на его губах привкус карамели — с нашего десерта — и вина. Когда наши языки сплетаются, мой желудок делает сальто. Мы не допили вино, так что я только слегка навеселе, но в каком-то смысле все равно пьяна. Пьяна им и его присутствием.
Медленно, но верно в мою голову просачивается мысль о том, что другого такого, как Себастьян, нет во всем свете. Никто больше не заставит мое сердце биться так часто, как он. Я чувствую себя падающим метеором, сгорающим в его атмосфере.
Он прикусывает мою нижнюю губу и гладит меня по спине своими идеальными руками. Когда они находят мои ягодицы и крепко сжимают их, я издаю громкий стон.
— Как же я хочу тебя, — говорю я, задыхаясь.
— Я это заметил, — отвечает он. Сквозящая в его голосе веселость обычно выводит меня из себя, но сейчас все, чего мне хочется, — это лишь пошире раздвинуть ноги. Он касается кончиками пальцев моих намокших трусиков, и у меня снова вырывается страстный стон. — И что же тебя так завело, мой ангел?
— Не мучь меня, — прошу я, зарываясь пальцами в его волосы и слегка потягивая за них. — Ты все прекрасно знаешь.
Он гладит меня по спине, выводя на коже замысловатые узоры.
— Ты так сексуальна, когда тебе что-то нужно.
— Себастьян…
Он играет с застежкой платья.
— Ты сама забралась ко мне на колени.
Я тянусь к его ремню, но он останавливает меня своей сильной рукой. Я раздраженно выдыхаю.
— Ну что еще?
— Сначала зайдем в дом.
Я приникаю к нему всем телом и кусаю за подбородок.
— Или можем сделать это прямо здесь, на заднем сиденье.
— Заманчиво, — говорит он. — Но я собираюсь трахнуть тебя анально, мой ангел, а это лучше делать в постели.
От его слов в моей голове происходит короткое замыкание. Не из-за самого предложения — мне и самой невыносимо этого хочется, — а из-за уверенного тона, с которым это было сказано. Себастьян не первый раз произносит что-то таким тоном, но еще никогда он не казался мне при этом настолько сексуальным.
— Оу…
— Ты не против?
Вся эта ситуация его явно забавляет. Я отстраняюсь и, придав лицу наиболее суровое выражение, скрещиваю руки на груди.
— Ты прямо-таки уверен, что я скажу да.
Взгляд Себастьяна задерживается на моей груди. Я ухмыляюсь, но он берет меня за подбородок, прижимая большой палец к губам.
— Я ведь знаю, чего ты сейчас хочешь, — говорит он. Я облизываю палец, с наслаждением отмечая его потяжелевший от страсти взгляд. — Почувствовать меня как можно глубже и получить наивысшее удовольствие. Лучший способ помочь тебе в этом — засунуть игрушку в твою сладкую киску, пока я погружаю свой член в твой дьявольски соблазнительный зад, от которого я не могу отвести глаз.
Он подчеркивает последнюю фразу шлепком, достаточно сильным, чтобы я почувствовала жгучую боль. Громко вскрикнув и зажмурив глаза, я вздрагиваю у него на коленях. Я не могу смотреть на него сейчас — это все равно что смотреть прямо на солнце.
Он тянет мое лицо за подбородок.
— Прошу, открой свои прекрасные золотые глаза.
Я, снова вздрогнув, подчиняюсь — не в последнюю очередь потому, что мои глаза еще никогда не называли золотыми. И как только он может делать комплименты, когда его собственные сияют, точно два изумруда? Мои щеки заливает румянец, желудок в очередной раз сжимается.
— Ты же этого хочешь, Мия, мой ангел? Я все правильно понял?
— Да, — говорю я. — Да, черт возьми! Хочу. Невыносимо хочу.
Он награждает меня долгим чувственным поцелуем. Я с наслаждением целую его в ответ, но, когда он уже собирается выйти из машины, вдруг распахиваю дверь и, едва не ударившись о руль, вылетаю наружу. Замерев на каких-то полсекунды, я бросаюсь бежать.
— Мия!
В надежде, что до Себастьяна долетает мой смех, я взбегаю на крыльцо и, отперев дверь за рекордно короткое время, влетаю внутрь и снова ее захлопываю.
Когда Себастьян врывается в дом, я уже почти наверху. Увидев его, я замираю на лестнице, словно загнанный лисицей кролик. Он выглядит так, будто не может решить, хмуриться ему или улыбаться. Легко взмахнув рукой, я пускаюсь бежать дальше.
Себастьян с шумом несется следом. Он догоняет меня у самой двери в его комнату и наваливается всем телом. От его тяжести я издаю громкий стон. Он прав: именно этого я и хочу. Его. Еще никогда рядом со мной не было того, кому удавалось бы так точно распознавать мои желания, и сейчас я желаю лишь одного — не думать ни о чем, кроме него и того, как нам хорошо вместе. Я не осознаю ни прошлого, ни будущего — в эту секунду для меня есть лишь здесь и сейчас, лишь его руки, от прикосновения которых мое тело буквально горит. Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его — в качестве награды за все, что сегодня сделала.
— Что это, черт возьми, было? — спрашивает Себастьян, не отнимая губ.
Я прижимаюсь сильнее.
— Просто захотелось пробежаться наперегонки.
— Наперегонки, — повторяет он. — Ты же понимаешь, что сжульничала?
— Но ты ведь все равно догнал меня, — говорю я, обвивая рукой его шею, и снова страстно целую. — Мне понравилось быть пойманной.
Его взгляд смягчается. Он вслепую нащупывает дверную ручку, и мы вместе вваливаемся в комнату. Я пытаюсь улизнуть, но он бросается ко мне и подхватывает на руки, затем несет на кровать и ложится рядом.