— Угу. Как поживаете, сэр?
53
Мия
В кухне на меня лавиной обрушиваются воспоминания.
О том, как я сидела здесь за столом, делая домашнее задание, пока мама готовила ужин под кулинарные программы по телевизору.
Как ругалась на брата, когда он в шутку дергал меня за волосы по пути к холодильнику.
Как воровала ломтики сыра из тарелок с закуской, прежде чем отнести их к праздничному столу.
Как, поедая мороженое, вместе с сестрой смеялась над нашими первыми влюбленностями.
Как обиженно топала по лестнице в свою комнату переодеваться после нагоняя от бабули за довольно смелую попытку перешить католическую школьную форму.
Как обнимала на прощание отца, когда он вручил ключи от моей новенькой машины.
Как тихонько сидела рядом с дедушкой, пока он пил эспрессо и читал газету, а на столе между нами лежала коробка с выпечкой.
Некоторые из этих воспоминаний приятные и яркие, словно драгоценные камни, а некоторые настолько обидные и темные, что мне хочется забыть их, точно страшный сон. Кухня имеет особое значение для любой семьи: например, именно там — благодаря матери Себастьяна — зародилась его страсть к кулинарии; в моем же случае кухня — это, как говорится, сердце дома. Несмотря на все недостатки моей семьи, еда у нас всегда безупречна. Я уверена, что вчера мама закупилась сосисками и моцареллой, хрустящим хлебом и рисовыми шариками, оливками и маринованными грибами у местного мясника-итальянца: она стала его постоянной покупательницей еще до моего рождения.
Сейчас в кухне царит настоящий хаос. Весь обеденный стол заставлен тарелками с едой, кое-как там же втиснута пластиковая посуда. Духовка и все пять конфорок плиты заняты кастрюлями и сковородками, и от этого тут в два раза жарче, чем в остальном доме. Мама хозяйничает за стойкой, готовя гигантского объема салат, а вокруг, громко переговариваясь, суетятся мои тетушки и старшие кузины.
— Вау! — произносит Пенни, поспешно прижимаясь к стене, когда мимо нее проносится тетя Кармела с тарелкой хот-догов. — А сколько всего человек сегодня ожидается в гости?
— Девочки, ну наконец-то! — восклицает мама, вытирая руки о полотенце, а затем по очереди обнимает нас, видимо абсолютно забыв, что мы уже поздоровались во дворе, когда я представила ей Себастьяна. Не знаю, что при этом озадачило ее больше: тот факт, что я привела на семейное застолье парня, или мое глупое розовое платье. В прошлый раз, когда я приехала домой в джинсах и футболке с логотипом группы Metallica, она назвала мой наряд настоящим позорищем, поэтому сегодня я решила одолжить одежду из гардероба Иззи.
— Помощь еще двух пар рук нам тут не помешает: гостей становится все больше и больше, — говорит бабушка.
— А ведь еще приедет друг Рика Пол, — напоминает ей моя кузина Ракель. — Мия, отойди, мне нужно открыть духовку. Похоже, фаршированные мидии уже готовы.
— Пол и его девушка, — добавляет тетя Дотти, корча на последнем слове гримасу. — Вы вообще видели, как она одевается?
Мама, обхватив мое лицо ладонями, изучает меня своими проницательными глазами, от которых не ускользает ни одна мелочь. За свою жизнь я много раз пыталась что-то утаить от нее, но ее чутье просто поразительно.
— Ты хорошо кушаешь?
Интересно, когда это она перешла от советов не налегать на еду на беспокойные расспросы о том, достаточно ли я ем? Я пожимаю плечами.
— Да нормально.
— Ты какая-то усталая. — Она поворачивает мою голову из стороны в сторону и поправляет на мне кофточку. — Расскажи нам о Себастьяне, милая. Кажется, он замечательный молодой человек — такой обходительный.
— Хм…
— И слава богу, что он молодой человек, — тут же низким голосом добавляет она, продолжая поправлять на мне одежду. — Это все намного упрощает.
Я усилием воли перебарываю желание отшатнуться. Пенни, округлив глаза, бросает на меня предостерегающий взгляд, но я делаю вид, что не заметила этого.
Да уж, этот денек обещает быть настоящей пыткой.
— Такой он красавец, твой мальчик, — произносит вернувшаяся в комнату тетя Кармела. — Еще и спортсмен, да?
— Ну, тогда не удивительно, что он такой мускулистый. — Ракель поигрывает бровями, отчего добрая половина присутствующих в комнате женщин разражается громким смехом. Даже моя бабушка, занятая раскладыванием нарезки по тарелкам, издает сдавленный смешок.
— Он бейсболист, — говорит Джана, опустив руки в раковину и оттирая копоть с гигантского горшка. — Верно, Мия?
— Да, и он не просто играет, — вмешивается Пенни, слегка толкая меня бедром. — В будущем бейсбол станет его профессией.
Я рада ее присутствию, хотя где-то в глубине души жалею, что привела на этот праздник Купера, Пенни и Себастьяна. Если Джана исполнит свою угрозу и действительно расскажет маме правду про мою учебу в университете, то тут разразится настоящая атомная война. Приехав домой, я первым делом попыталась поговорить с ней об этом, но она лишь отмахнулась от меня.
— Ага, — говорю я. Насколько мне известно, Себастьян больше ни с кем не поделился своим решением, а значит, сообщать об этом я не вправе. — У него скоро драфт.
Мама хлопает в ладоши.
— Идеально! Я так рада, что ты наконец начала думать головой и нашла себе хорошего мальчика, Мария.
Остальные женщины поддерживают ее одобрительными возгласами. Обычно я не удостаиваюсь такой реакции — на меня сыплются лишь раздраженные взгляды и замечания, — поэтому сейчас чувствую себя странно. Я не сделала ничего особенного, чтобы заслужить это, — ведь я встречаюсь с Себастьяном не из-за того, что он бейсболист. Усилием воли я заставляю себя улыбнуться.
— Надо же, профессиональный бейсболист, — говорит тетя Кармела. — С ним ты отлично устроишься.
— Вполне возможно, что тебе и преподавать-то не придется, — шутливо замечает мама. — Ну ладно, а теперь помоги мне отнести все это во двор.
Выйдя вслед за ней на улицу с миской салата в руке, я бросаю взгляд на гриль и с облегчением выдыхаю. Там в компании моего отца и одного из дядей стоит Себастьян и непринужденно с ними разговаривает. Джана общается с родителями намного лучше меня, но все же мне очень приятно, что он пытается наладить отношения с моим отцом.
Меня совершенно не удивил восторг, с которым моя семья приняла Себастьяна. Он красив и обходителен — само совершенство. Ну разве можно его не полюбить? Мне казалось, я испытаю удовлетворение, но в итоге чувствую себя так, будто отчаянно стараюсь удержаться на плаву и всего одно неверное движение может стать для меня роковым.
Когда мы с мамой возвращаемся на кухню, она мягко приглаживает мне волосы, как делала в детстве.
— Это просто замечательно, Мария, — говорит она как можно тише, чтобы тетушки и кузины ничего не услышали. — Я надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что значит быть с мужчиной, посвятившим себя такой карьере. Ему нужна постоянная поддержка. Если ты не хочешь его потерять, то постарайся вести себя так, чтобы он чувствовал себя счастливым и окруженным заботой.
Мгновение я лишь молча смотрю на нее, не в силах подобрать слов. Она познакомилась с Себастьяном лишь пару часов назад, но уже дает мне советы о том, как не упустить его.
— Ну да, поняла, — говорю я. — Ну, он… он вроде бы счастлив.
— Твоя тетя права, — продолжает мама. — Не каждой выпадает шанс найти такого успешного мужчину. Куда бы он ни пошел, за ним всегда будет выстраиваться целая очередь женщин, и ты должна будешь приложить все усилия, чтобы его удержать.
Я оглядываюсь по сторонам. Пенни беседует с моей бабушкой, тетушки спорят о том, как лучше подавать фаршированные мидии, хотя это блюдо присутствует на каждом нашем семейном застолье, несколько младших кузин настойчиво просят налить им еще газировки. Никто не обращает на нас с мамой ни малейшего внимания — за исключением Джаны, чьи руки по локоть погружены в мыльную воду, а брови так нахмурены, что превратились в одну тонкую линию.
— Я доверяю ему, — говорю я.
Мама нетерпеливо взмахивает рукой.
— Дело не в доверии, а в том, что тебе придется чем-то жертвовать. Видят боги, ты никогда этого не понимала в отношении нашей семьи, но, может быть, с ним…
— Серьезно?! — обрываю ее я. — Не думаю, что я такая ужа…
— Сейчас я говорю не об этом, — перебивает она, слегка повышая голос. — Совсем не об этом. Ты должна понять, Мария, что с ним тебя ждет полная, безбедная жизнь. Он хороший парень и захочет, чтобы рядом была девушка, а со временем и жена, которая всегда готова поддержать его. Подумай о том, чтобы после окончания учебы не привязывать себя работой к одному конкретному месту. Ты могла бы вместе с ним путешествовать по стране, давая частные уроки.
— Знаешь, это не имеет значения, потому что я никогда не буду преподавателем.
Эти слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их обдумать. Вдруг воцарившаяся тишина заставляет меня вздрогнуть: забывшись, я произнесла их так громко, что они донеслись до всех, кто собрался в кухне.
— Подожди, что? — спрашивает кто-то.
Мама хватает меня за локоть и тащит за собой в гостиную.
Не в холл за лестницей, не в кабинет и даже не в мою спальню — в нашу парадную гостиную в передней части дома, где красуются девственно-чистые диваны, на которые мы садимся лишь во время каникул. Это любимое место моей матери для чтения нотаций, и теперь я чувствую себя так, словно мне снова семнадцать и она вот-вот отчитает меня за очередную глупость.
Я вырываю руку.
— Мама, хватит! Я уже не ребенок.
— Так вот что в твоем представлении взрослое поведение? Говорить всякие глупости перед всей семьей! Перед своей подругой!
— Это не глупости. — Я одергиваю свое чудовищное платье, хотя с больши́м удовольствием разорвала бы его на части. — Я как раз хотела с тобой об этом поговорить.
— Ты хоть учишься вообще?
— Да. Господи… — Я делаю глубокий вдох. — Только… только изучаю я астрономию и физику. И собираюсь поступать в аспирантуру. Исследовать звезды и, возможно, однажды даже работать в НАСА. Но никак не становиться учительницей и домохозяйкой.