сам завел этот разговор, а Мия ясно дала понять, что хочет остаться одна, сейчас это мой единственный вариант. А как все отправятся спать, я приду к ней с тарелкой еды, и, возможно, нам удастся поговорить. Нормально поговорить, не бросаясь обидными словами, точно отравленными дротиками. Я обидел ее так же сильно, как и она меня, но именно это я и имел в виду, когда сказал, что наш разговор еще не закончен. Пусть мы и больно ранили друг друга, нам удастся придумать, как во всем разобраться.
Жизнь без нее — вовсе не жизнь.
Я замираю и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, но упрямые слезы и не думают останавливаться. Я прижимаю к глазам ладони. Я в полном раздрае: я ощущаю и гнев, и боль, меня то и дело накрывает волной тревоги. Какое мне дело до женитьбы и рождения детей? Желание провести жизнь рядом с ней волнует меня намного больше, чем все мои потенциальные дети вместе взятые.
Может, попробовать с ней поговорить еще раз?
Забыв, что меня никто не видит, я качаю головой и прячу лицо в ладонях. От этого станет только хуже. Вместо важных слов, которые я хочу сказать, она слышит лишь все самое глупое и неприятное. А как она ответила на мой поцелуй, а потом выставила из комнаты…
Я кручу отцовский медальон. Никогда бы не подумал, что пожалею о поцелуе с Мией Ди Анджело, но сейчас мне хочется, чтобы его никогда не было.
Когда я захожу на террасу, Пенни тут же поднимает голову. Видимо, что-то в выражении моего лица пугает ее, потому что, увидев меня, она явно передумывает говорить то, что собиралась, и не произносит ни слова. Я опускаюсь на стул, но еда меня больше не привлекает. Мой желудок сжимается. Бекс так старалась, чтобы все это приготовить, а ведь она беременна. И вот я все испортил. Надо было подождать со своим признанием.
Неужели Мия действительно считает, что это глупая идея, или она просто запаниковала? В первый раз она меня так поддержала… Нужно просто постараться верить, что тогда это были ее истинные чувства.
Я потираю грудь. Не знаю, чего она хотела добиться своим поведением, но у нее это получилось. Ей стоило бы понимать: я не планирую работать простым поваром в среднестатистическом ресторане. Я мечтаю трудиться в знаменитом ресторане французской кухни в Калифорнии, а не в каком-нибудь захудалом стейк-хаусе во Внешних отмелях. Мечтаю учиться у знаменитых поваров со всех уголков света, которые всего добились сами. Хочу гордо носить белый фартук шефа, будучи уверенным в том, что на моей кухне ко мне питают уважение. Ну и наконец, я хочу когда-нибудь открыть свой ресторан или даже целую сеть ресторанов, ведь мои дух соперничества и стремление к победе никуда не исчезли: они просто сместились из сферы бейсбола в ту, которая мне по-настоящему интересна.
Я знаю Мию. Если бы она действительно считала это стремление неудачным, то сказала бы об этом с самого начала. Она просто расстроена, особенно учитывая, как жестко я высказался насчет ее семьи. Сделал ей так больно, что она причинила мне боль в ответ.
Вот черт. Как я мог так опрометчиво себя вести? Ведь она много раз говорила мне, насколько ее родные важны для нее — даже невзирая на все их недостатки.
— Ты в порядке? — спрашивает Купер, легко толкая мою ногу своей. — Что случилось?
— Я не хочу об этом говорить.
— Мне спуститься к ней? — предлагает Пенни.
Я качаю головой.
— Пусть побудет одна.
— Что бы там у вас ни произошло, — говорит Купер, — я думаю, твое желание заняться готовкой — это здорово.
Я чувствую такое облегчение, словно у меня целая гора падает с плеч.
— Правда?
— Да, абсолютно. Верно, Джеймс?
— Мы с Купером как раз об этом говорили, — подхватывает тот. — Если тебе не хочется заниматься бейсболом, не надо. Не привязывай себя к чему-то одному только потому, что чувствуешь себя обязанным так поступить. Как человек, который уже целый сезон профессионально играет в футбол, могу сказать: если бы мне это не нравилось, сейчас я бы чувствовал себя как выжатый лимон.
— А готовишь ты просто замечательно, — продолжает Купер. — И все мы отлично знаем, как ты это любишь. Что бы ты в итоге ни выбрал, тебя точно ждет успех.
Почувствовав, как пылают мои щеки, я утыкаю взгляд в пол.
— Спасибо, парни.
— Ты ведь наш брат, — говорит Джеймс, прижимая ладонь к груди, где у самого сердца красуется наша общая татуировка. — Мы тебя всегда поддержим.
Мое сердце делает сальто, и все негативные эмоции тают, сменяясь добрыми чувствами.
— Даже если… если я больше не буду спортсменом, как вы?
— Ну, на самом деле я планирую бросать тебе вызов в спортзале при любой удобной возможности, — говорит Купер. — И совершенно точно расстроюсь, если ты закончишь учебу на семестр раньше.
Джеймс, покачивая головой, тепло смотрит на брата.
— Себ, мы считаем тебя членом нашей семьи не из-за того, что ты спортсмен. А потому, что любим тебя.
Бекс всхлипывает, явно готовая снова разразиться слезами.
— Ну как же это мило!
Джеймс сжимает ее ладонь.
— И это чистая правда. Помнишь, как в первую неделю в новой школе ты ввязался в драку?
— Отличная была заварушка, — пускается в воспоминания Купер. — И уж точно стоила того нагоняя, что мы потом получили от мамы с папой.
— Увидев, что происходит, я сразу бросился тебе на помощь, — говорит Джеймс. — И абсолютно так же поступил бы и теперь.
На секунду воцаряется молчание. Я пытаюсь подобрать слова. И почему я так переживал, что они могут плохо отреагировать? Наверное, когда дело касается чего-то настолько важного, отогнать тревогу просто невозможно, даже если тебя с самого первого дня принимают как родного.
— Спасибо.
— Подожди, — вдруг говорит Купер. — А мама с папой знают?
— Пока нет, — отвечаю я. — Я хотел сначала рассказать вам.
— Бедный Ричард, — произносит Пенни без единой нотки сочувствия в голосе. — Узнать две такие новости одновременно…
— Мы тебя прикроем, — обещает Купер. — Когда захочешь сообщить им, мы будем рядом.
Джеймс кивает.
— Думаю, надо сделать это поскорее: до драфта осталось всего несколько недель. Что нужно, чтобы отозвать свою кандидатуру? Написать какое-то заявление или что?
Пенни вдруг встает из-за стола, прижимая к уху телефон.
— Да. Ты как, нормально? Принести тебе чего-нибудь поесть?
Мия.
Я тоже вскакиваю и, огибая стол, подхожу к ней. Она проводит рукой по волосам и бросает на меня быстрый взгляд. Чем больше Мия говорит, тем круглее становятся ее глаза.
Мое сердце болезненно ухает вниз.
— О, — произносит Пенни. — То есть… черт, ты серьезно?
— Что? — требовательно спрашиваю я. — С ней все в порядке?
— Конечно, сейчас позвоню отцу. — Она на секунду умолкает. — Ясно. И ты уверена, что это…
Не желая тратить время на подслушивание их разговора, я несусь в спальню и, резко затормозив у двери, распахиваю ее, даже не постучавшись.
В комнате пусто. Ни Мии, ни ее вещей.
На кровати записка.
С.,
Спасибо тебе за все. Пожалуйста, знай, что я в тебя верю. Из тебя выйдет отличный шеф-повар.
Прости меня. Полюбить тебя было так легко.
Прощай,
М.
P. S. Мы всегда были друзьями.
58
Мия
Я закрываю ноутбук и вытягиваюсь на кровати Пенни.
Мне хочется кричать. И это вполне подходящая реакция на происходящее, в особенности учитывая, что из-за приближающейся конференции мой телефон разрывается от звонков Элис, профессор Санторо с каждым днем все больше заваливает меня работой, Джана не поняла мой намек на нежелание обсуждать день барбекю, и я уже неделю не виделась со своим парнем.
Бывшим парнем.
Мы больше не вместе. Я четко обозначила это в оставленной для него записке.
Но все же это не значит, что я не страдаю. Мне казалось, я испытаю меньше боли, будучи инициатором расставания, но все вышло совсем не так. Вернувшись в Мурбридж, я с головой погрузилась в работу, потому что, когда мне нечем заняться, я думаю лишь о Себастьяне. Сейчас я временно живу у отца Пенни, но даже здесь мне все напоминает о нем. Вчера я случайно нашла в сумке записку, которую он вложил в свою форменную футболку в день матча, и в результате, чтобы остановить поток слез, мне пришлось запереться в туалете лаборатории. Я пробыла там так долго, что спустя некоторое время Элис начала барабанить в дверь.
Когда я позволяю себе отдаться воспоминаниям, то перебираю в уме даже самые незначительные мелочи. Я так сильно скучаю по нему, что, кажется, даже вогнав себе в грудь тупой ржавый кинжал, испытала бы меньше боли. Я очень его обидела. Он амбициозен, и я уверена: ему удастся достичь успеха, чем бы он ни занимался. Возможно, однажды он построит настоящую ресторанную империю имени Себастьяна Каллахана. А то, что мы наговорили друг другу о наших семьях…
Исчезнув из его жизни, я оказала ему услугу. В конце концов он найдет себе отличную девушку, родных которой полюбит, и с радостью станет одним из них. Девушку, которая настолько идеально впишется в его жизнь, что, вспоминая, как однажды думал, будто это место смогу занять я, будет лишь смеяться.
Мне хочется кричать до тех пор, пока эти чувства не развеются.
К моменту возвращения Себастьяна в Нью-Йорк я перевезла все свои вещи в дом отца Пенни. Мистер Райдер и его невеста Никки Родригес — директор городского катка, где работает Пенни, — великодушно приняли меня у себя. Именно так мне и стоило поступить сразу: проглотив свою гордость, остаться у них на несколько ночей, а потом заселиться в новую комнату, которую мне выделил университет. Тогда бы ничего этого не произошло.
Я бы не влюбилась.
И затем не оказалась бы вынуждена заставить себя забыть об этом.
Я хватаю подушку, прижимаю ее к лицу и по-настоящему кричу, пока мой голос не срывается на рыдания. У меня снова звонит телефон. Каждый раз я будто играю в русскую рулетку: кто же на этот раз? Джана? Элис? Иззи? Себастьян?