Я не мог удержаться от смеха, вспоминая эту сцену.
— Что-то случилось? — заботливо спросила Рутил, аккуратно вынимая из моего рта инструменты необычной формы.
— Просто вспомнил, как ты бегала за Фосс, — ответил я, слегка шевеля челюстью.
Рот был закончен только наполовину, но я уже мог немного им шевелиться, подобно тому, как я шевелю руками или ногами. Это было крайне необычное ощущение.
— Прошу, не стоит, — медик чуть скривилась, переведя свой взгляд куда-то за мою спину, в сторону улицы, где сейчас накрапывал мелкий дождик.
С момента моего появления на суше не было ни одного ясного дня. Была либо облачная погода, где небо заволакивало серыми густыми облаками, либо без остановки лил дождь, то и дело срываясь на ливень. Только ночью иногда тучи рассеивались, но к утру небо вновь скрывалось.
Наступала осень.
— Оно само как-то, — пожал я плечами. — Но после того случая нас никто не тревожит.
— Еще бы, — слегка ухмыльнулась самоцвет. — Сейчас начался сезон дождей, нападения лунарян прекратились и многим просто нечем заняться. Вот и занимаются всякой ерундой.
— Тебе здесь не бывает одиноко? — спросил я.
— Нет. Для медика не может быть ничего лучше, чем спокойствие и тишина в медпункте.
— Понимаю.
— К тому же мне есть чем заняться в свободное время…
Рутил взглянула на большой деревянный ящик на полу в нескольких метрах от нас, который с виду напоминал простецкий гроб из досок. Ведь внутри него без признаков жизни лежала кристальная дева по имени Падпараджа. Как и другие самоцветы, она отличалась от всех остальных только лишь цветом своего минерала и причёской. У неё была насыщенная розовато-красная цветовая гамма, лишь немногим светлее философского камня. Но вот причёска Падпараджи оставалась для меня одной из самых необычных. Волосы вьющиеся, очень пышные и в длине достигают лодыжек. В этом импровизированном гробу дева, одетая в летнюю школьную форму, буквально лежала на своих собственных волосах, слегка тонув в них. Зрелище было по-своему завораживающим, но я знал, что причина нахождения этого самоцвета в таком состоянии не радостная.
Падпараджа родилась со множеством природных отверстий в торсе, из-за чего большую часть времени находится без сознания. Рутил, как ту заведено, является её партнёром и постоянно работает над созданием недостающих частей. По словам Рутил, ей пока что удаётся лишь поддерживать и перестраивать Падпараджу, позволяя ей бодрствовать в течение совсем небольшого промежутка времени.
Для восстановительных работ Рутил использовала различные минералы, найденные на Мысе Начал, где появляются все самоцветы на этом острове. Но моё неожиданное появление хорошенько взбодрило медика. Свойство ранее неизвестного минерала способного к самой настоящей регенерации могло стать решением проблемы, над которой Рутил борется в одиночку уже не одно столетие. И на самом деле, это вполне могло сработать. Все свойства философского камня неизвестным никому в полной мере, даже мне. Поэтому все осколки с операций бережно собирались медиком на будущие работы для Падпараджи. Материала пока мало, но времени у нас более чем предостаточно для его сбора. Мне же в качестве компенсации за потерянный Магистерий предложили часть волос Падпараджи, от чего я не стал отказываться. Уж что-что, но волосы наращивать мне просто неоткуда из лысой головы.
— Я так понимаю, на сегодня всё? — решил спросить я, выводя свою «сестру» из глубоких раздумий.
Инструменты в её руках сильно затупились, а новых пока ещё не было.
— Да… — тихо ответила Рутил, опуская взгляд на руки с инструментами, а потом переводя его на небольшой столик рядом, где лежали другие сломанные инструменты и мои собранные осколки в деревянной миске. — Продолжим завтра утром. Всё как обычно. Сейчас вставлю протез, и ты можешь быть свободен.
Медик, положив на стол затупленный инструмент, подошла к своим шкафам, откуда с нижней полки взяла протез для ротовой полости. Он был похож на помесь зубных протезов с губной гармошкой с квадратными отверстиями, через которые проходит мой голос. Крайне неприглядная вещица.
— Жду не дождусь, когда эта штуковина перестанет быть нужна… — прокомментировал я, когда Рутил подходила ко мне с протезом.
— Я тоже, — коротко кивнула она. — А теперь подними голову повыше. Угу, вот так…
Покинув уставшую, но довольную новыми осколками Рутил, я спешно отправился в водно-болотные угодья. Сегодня был ровно седьмой день моих «экспериментов».
Фосфофиллит, которая решили продолжить играть роль проводника, показала мне практически все уголки этого дивного острова ещё в первые дни. На самом деле экскурсию можно было завершить за полдня, учитывая его совсем скромные размеры. Но я делал частые остановки и наслаждался открывающимися видами вместе с компанией самоцветов, поэтому осмотр острова занял пару дней. На самом деле, интересных мест на острове было немного.
Ступая по высокой сырой траве в сторону угодий, я вспоминал все запомнившиеся места:
Мыс Начал
Вдоль самой южной оконечности на западе находится так называемая «Пуповина» или «Мыс Начал», где кристаллы и различные металлы, по словам Конго, поднимаются со дна океана, буквально сочась из большого многослойного скального образования. Когда я впервые услышал об этом, просто не поверил. Как такое может быть возможно? Какие драгоценные камни и минералы могут сочиться из скалы без остановки на протяжении тысячелетий? Это же абсурд!
Однако Фосс в первые дни привела меня на пляж, усеянный самыми разными кристаллами и кусками металлов, где золото и платина встречались чаще всего. Часть «богатств» скрывалась под слоем песка, но ступая по этому пляжу, было ощущение, что под ним таились десятки тонн самых разных минералов.
Что удивительно, я даже увидел, как один кусок зеленоватого кристалла упал откуда-то с вершины скалы, разбиваясь при падении на мелкие осколки, подобные стеклу. Этот случай не вызвал особого интереса у самоцветов, которые были со мной тогда. Для них это было чем-то совсем обыденным и малоинтересным. Хотя именно в этом месте, по словам того же Конго, рождаются все они, приобретая гуманоидную форму и жизнь.
Высокие поля
Это место расположено на западе острова. Воздушные корабли лунарян, на которых они прибывают на Землю, обычно появляются в этой области, если верить словам Конго и других самоцветов. Воочию я ещё ни разу не видел этих пришельцев.
Голубой лес
Лесом это место назвать очень сложно, хоть несколько старых и сухих деревьев тут имелось на склонах. представляет собой поле с цветами и кустами ягод порошковых цветов, которые используются медиками для создания интересных вещей, используемых в быту и для медицины. Например, эластичная пудра, заменяющая кожу, или смола для склейки треснувшего или разбитого самоцвета созданы именно благодаря этим кустикам.
Белые холмы
Это холмистая местность на востоке. Ничего особенно примечательного там нет, за исключением чуть более разнообразной растительности. Помимо самых обычных цветков с травой, тут встречались знакомые уже мне растения, такие как лопухи или, например, пижма. Для самоцветов все эти растения не несут никакой практической пользы и их почти нигде не используют.
Мыс пустоты
Значимое место, где меня обнаружили самоцветы. Он так же расположен к востоку от школы, и как мне рассказали, здесь уже похищали некоторых самоцветов. Многие избегают этой области по этой причинам.
Водно-болотные угодья
Водно-болотные угодья — это заболоченное место на севере острова с сотней мёртвых деревьев, разбросанными на несколько километров в стороны. Главным отличием угодий от Голубого леса заключается в том, что это единственное место на острове, где есть большое количество пресной воды. Именно факт наличия пресной воды и привлек меня к этому безлюдном месту.
Почти у всех самоцветов на острове есть своя определенная работа, которую определяет Конго, и все находятся при деле. Хотя девы иногда отвлекаются или ленятся, но работа всегда есть. Я тоже решил найти себе работу, которая была бы не только интересной, но и долгосрочной. В итоге я выбрал заболоченный никому не нужный лес. У меня за плечами имелось достаточно знаний об уходе за растениями, и я был уверен, что философский камень поможет воскресить давно погибшие деревья. Кроме того, порошок из магистерия был отличным удобрением на станции, и я был уверен, что его свойства только усилились после солнечных ванн.
Я отправился в угодья в гордом одиночестве, и это меня нисколько не расстроило.
Скорее даже наоборот.
Первую неделю я не мог один куда-либо отойти, будучи под присмотром кого-то из самоцветов. Но со временем к моей персоне многие успели привыкнуть и от былого ажиотажа не осталось ни следа. С непривычки повышенное внимание и разговоры сильно выматывали. Поэтому одиночная прогулка по бескрайнему зеленому полю не была в тягость.
К тому же, водно-болотные угодья находились недалеко от Школы. Спустя минут двадцать пешего пути, я уже видел торчащие сухие деревья вдали и заприметил двух самоцветов, которые удаляли сухие ветви с помощью мечей, подпрыгивая вверх. Судя по редкому смеху, который доносился до меня, они явно наслаждались своей работой.
Я проводил много времени на этом месте, пытаясь оживить мёртвый лес. На первых порах я довольно часто уговаривал кого-нибудь присоединиться ко мне, чтобы не было совсем уж скучно одному копаться в грязи. Некоторые быстро сдавались и убегали подальше от муторной и грязной работы, другие были заняты своей работой и не могли уделять много времени моему занятию, а третьи просто мешали и ленились.
Но двое самых стойких самоцветов всегда были со мной в болоте и проявляли интерес к моей затее по оживлению леса.
Желли — жёлтый алмаз и Алма — алмаз обыкновенный.
Жёлтый Алмаз — одна из старейших самоцветов, но несмотря на свой солидный возраст, превышающий три тысячелетия, она остаётся крайне доброй и отзывчивой личностью. Всегда готова помочь, она без колебаний согласилась помочь мне в угодьях, ведь ей было просто нечем заняться. Желли является бойцом, но с началом сезона дождей её меч пылился без толку. В день, когда я предложил поработать в грязи под дождём, кристальная дева без дела валялась в медпункте у Рутил, где донимала медика всякими пустыми разговорами, но она сразу же согласилась присоединиться ко мне, когда узнала о затее с деревьями.