Разве я мог отказаться от изучения такого приёма?
Конечно же нет!
Однако, полностью овладеть этим приёмом за одну ночь было невозможно. Конго потратил много времени на его изучение и практику, поэтому он продемонстрировал мне этот прием в деталях, разделив моё обучение на шесть этапов. Но для начала, я должен был научиться откалывать крупицы философского камня от своего тела и дробить их до состояния, близкого к песку. Первые два этапа требовали самостоятельного преодоления и поиска своего собственного подхода, так как методика Конго не работала с моим минералом. Несмотря на все усилия, я не мог отделить даже маленький кусочек философского камня своими пальцами. Казалось, минерал был совершенно неприступным в этом плане.
С этим сложным вопросом я покинул Конго, возбужденный идеей использовать философский камень как оружие напрямую. Все мои предыдущие эксперименты с этим загадочным минералом не давали результатов, поэтому откровение монаха стало первым шагом в этом направлении. Если я не могу освоить волшебные способности камня, то я буду использовать то, что уже знаю — мою регенерацию и физическую силу. Если мне удастся сравняться с Конго по силе и способностям, то положение «охотника» и «жертвы» в этом мире может резко измениться.
Заряженный мотивацией после вдохновляющей беседы с Конго, я направился прямиком в медпункт, чтобы поэкспериментировать с осколками философского камня. Я хотел попробовать раскрошить их по методике монаха одной рукой, а также обсудить это событие со своей сестрой из ящика. К нему-то я и отправился первым делом, как только оказался в медпункте. Смахнув тонкий слой снега, я открыл крышку «гроба» и увидел Падпараджу. Вид самоцвета был спокойным и безмятежным, словно она находилась в глубоком сне.
Я легонько щёлкнул ее по носу, вызывая у неё слабую улыбку.
— Я уже думала, что ты не придешь сегодня… — пробормотала Падпараджа сонным голосом, не открывая глаз.
— Задержался у Конго, — ответил я, нежно поглаживая самоцвет по голове.
Это была моя маленькая «месть» самоцветам за то время, когда они натирали мою лысую голову.
— Вот как… — произнесла она, улыбаясь от удовольствия.
— Он объяснял мне, как именно он справляется с лунарянами, и выразил надежду, что я смогу повторить его приём, — честно ответил я.
— Я видела пару раз, как учитель расправляется с ними. Это крайне эффективная техника, но никто так и не сумел повторить её. А из-за нескольких инцидентов, связанных с этим приёмом, учитель вскоре запретил кому-либо пытаться повторить эту технику и рассказывать о ней молодым камушкам.
— А что произошло, из-за чего был введен такой запрет?
— Ничего особенного, но это могло привести к проблемам. Некоторые самоцветы тайком пытались повторить приём учителя, ломая себе пальцы и руки. Тогда это вовремя заметили, что, возможно, спасло им жизнь. Учитель сильно ругался на них, ха-ха…
— Скорее всего, я смогу повторить этот приём, но для этого нужно много тренироваться.
— Учитывая твою необычную способность к регенерации, этот приём будто создан для тебя.
И для убедительности своих слов она приподняла свою правую руку, в которой крепко держала мою отколотую левую кисть. Глядя на этот обломок, я до сих пор поражался тому, как обычное случайное событие может превратиться в нечто грандиозное.
Когда инструменты для сбора философского камня закончились, я решил рискнуть и использовать свой меч. Мне хотелось, прежде всего, проверить прочность своего тела, и так я и поступил. Мощный удар по руке отколол кисть, но меч не выдержал такого жестокого испытания и сломался. Добытые осколки были аккуратно уложены в баночки, а кисть была отложена на некоторое время из-за своей величины. Свой опыт я сумел скрыть, ведь пострадавшая рука полностью восстановилась всего за пару дней. И когда я вернулся в медпункт, чтобы измельчить обломок, мой взгляд упал на ящик, где покоилась Падпараджа. Возникла мысль дать этой кристальной деве философский камень и посмотреть, что произойдет. Ведь наша цель с Рутил заключалась в передаче этой спящей красавице магистерия.
Я вложил свою «руку» в её руку и ушел по своим делам, не ожидая немедленного результата. Однако, когда я вернулся на следующую ночь, услышал незнакомый голос, доносящийся из ящика. Это порядком напугало меня, но я быстро понял, что происходит.
Именно в тот момент я познакомился с Падпараджей, напарницей Рутил.
Кристальная дева оказалась приятным собеседником, что меня удивило и обрадовало. В её спокойном общении и взгляде была заметна определенная мудрость, которой не могли похвастаться другие самоцветы, за редким исключением. Пад благодаря контакту с философским камнем смогла пробудиться, несмотря на зиму, и вести осознанные разговоры. Однако это была предельная возможность для магистерия. У самоцвета практически не было сил для телодвижений, поэтому она оставалась прикованной к своему ящику.
Я мог бы попробовать отделить от себя крупные обломки, но в одной из наших первых бесед мы пришли к выводу, что окончательное исцеление должна осуществить именно Рутил. Это была цель нашего единственного медика, к которой она шла очень долго, и было бы несправедливо обесценивать все её усилия, пока самоцвет ещё спит. Поэтому я и Падпараджа решили оставить всё как есть и не раскрывать никому о тайне её пробуждения, пока Рутил не проснется. Падпарадже было комфортно в своём текущем положении. Она хоть и продолжала лежать в своём ящике, но была в сознании и могла просто побыть наедине со своими мыслями или поболтать со мной, своим новым братом, про которого она совсем ничего не знала. На этом фоне у нас сложился неявный обмен услугами. Я хранил тайну о её пробуждении, а она разряжала моё одиночество и оценивает книги с игрушками, которые я подготовил для самоцветов.
Примерно в таком ритме прошла моя жизнь до середины марта, пока не начал таять снег…
Глава 18Весна (II/II)
К словам Аниты по поводу весенних потопов, происходивших в школе раньше, я относился несколько скептически. Ну подумаешь, снег растаял. Чего тут такого? В конце концов, мы регулярно избавлялись от него как внутри, так и вокруг школы, поэтому я не принимал всерьез возможные последствия изменений в температуре и направлении ветра. Поэтому, когда я спустился на первый этаж одним мартовским днем и увидел, что пол превратился в озеро, это вызвало у меня неподдельное удивление.
Антарктицит я обнаружил возле двери, ведущей в зал для длительного отдыха самоцветов. В отличие от меня, она была готова к такому развитию событий. Самоцвет заранее укрепила дверь мешками с песком и активно использовала широкую лопату, чтобы убрать воду подальше от комнаты, несмотря на та, что двери находились чуть выше уровня пола.
Когда Анита увидела меня, она без лишних слов вручила мне лопату и отправилась устранять сугробы возле школы. Этот день вышел донельзя суматошным, но весёлым. Вода оказалась достойным противником. Никакие пришельцы с луны не могли сравниться с этой бурной стихией, которая настойчиво пыталась проникнуть к спящим самоцветам и нарушить их покой. Падпараджу спасти не удалось — её ковчег оказался подтоплен, но она не возражала против водных процедур. Это даже немного подняло её настроение и взбодрило, отчего она начала вычерпывать воду из своего ящика и бросать её в меня. У всех было хорошее настроение, что неудивительно, ведь весна наконец-то пришла.
В марте погода сохранялась преимущественно облачной и холодной, что не позволяло лунарянам активно действовать, но световой день постепенно увеличивался, так же, как и температура. И за три дня до начала апреля самоцветы начали просыпаться.
Спящие самоцветы — умилительное зрелище, за которым крайне интересно наблюдать.
Спокойно лечь и лежать на месте могут далеко не все. Во сне многие перемещались по залу, снимали свою или чужую спальную одежду, перемещаются по залу и заползают под напольную простыню, где в конечном итоге застревают и остаются до самого пробуждения. У некоторых были свои особенности. Например, Борт часто пыталась встать и ходить по залу во время сна, что представляло опасность для более хрупких самоцветов. Простым одеялом можно было нейтрализовать эту угрозу. Достаточно было накинуть его на Борт, и она снова засыпала крепким сном. Также можно было взять её на руки и самостоятельно положить на место, но в таком случае наставница могла проснуться.
Анита рассказала мне об этой особенности Борт и о том, как они готовятся к общему пробуждению. Берри заранее позаботилась о вопросе одежды, поэтому нам с Анитой оставалось только взять заранее приготовленные комплекты школьной формы и разложить их у выхода из зала. Многим также требовалось освежиться после долгого сна, поэтому я принес баночку с пудрой, чтобы они могли сразу привести себя в порядок перед выходом на свет.
Последние дни марта были удивительно ясными, солнечными и без лунарян.
Подождав один день, на следующий мы с Антарктицит начали снимать плотные полотна со стен, позволяя солнечному свету проникнуть внутрь, и открыли дверь, чтобы прохладный воздух пронесся по залу и развеял сонную атмосферу. Пришлось немного подождать, прежде чем самоцветы начнут просыпаться.
Первой проснулась Призрак, которая, как мне показалось, только и ждала официального окончания зимы. Самоцвет быстро встала и, снимая на ходу белое платье для сна, подошла ко мне.
— Ребис, скажи, наша последняя встреча была реальностью? — робко спросила дева с серо-белыми волосами.
— Нет, как я и обещал, новые книги сейчас находятся в библиотеке на столе.
— Как замечательно! — радостно улыбнулась она. — Тогда я первым делом отправлюсь туда и проверю все лично.
— Хорошо, — кивнул я и отошел к Борт, которая ворочалась под одеялом.
Самоцвет отчаянно боролась с куском ткани, но не могла освободиться как не старалась.
— Кто-то попал в ловушку? — шутливо произнес я, присев рядом.