– О, нам все известно, – сказал Орусий. – У нас есть свои каналы информации. Даже самые тёмные махинации американского Конгресса не могут укрыться от нашего внимания. Нам известно о прокоммунистической речи, произнесенной вами в Сан-Франциско, и о расследовании в Сенатской комиссии Конгресса. Нам известно, что за вами следила американская тайная полиция, поскольку мы сами следили за ней. И, разумеется, коллеги Арнольда и Рональда Блейков сообщили нам о больших услугах, оказанных вами нашему общему делу, и о том, сколь изобретательно вы избегали всяких контактов с ними. Наконец, мы видели, каких успехов вы достигли, втираясь в доверие правительства и занимая ключевые посты. Словом, мы рады сказать: «Добро пожаловать домой, товарищ!»
– Я не товарищ, – ответил Джоэнис. – Я служу делу Америки в меру своих способностей.
– Хорошо сказано, – одобрительно кивнул Тригаск. – У врага везде есть уши, не правда ли? Вы превосходно скрывали свою истинную сущность, и я больше не намерен поднимать этот вопрос. Напротив, мы хотим, чтобы вы сохранили свою легенду, господин Джоэнис, ведь именно в этом качестве вы представляете для нас наибольшую ценность.
– Правильно, – согласился Орусий. – Больше к этому вопросу не возвращаемся. Решайте сами, господин Джоэнис, какую часть событий в Индро вам следует передать. Полагаю, слухи о наших разногласиях с союзниками могут подтолкнуть ваше правительство к переговорам.
– Не забудьте сообщить, – вставил Тригаск, – что наши ракетные войска находятся в полной боевой готовности, хотя обычные пехотные силы несколько ослаблены. Наши ракетные части, оснащённые самым современным вооружением, размещены также на Луне, Марсе и Венере. По первому нашему слову они готовы обрушить разящий меч.
– Правда, дать сигнал несколько затруднительно, – сказал Орусий. – Между нами говоря, наши космонавты столкнулись с некоторыми трудностями. На Луне они живут глубоко под поверхностью, чтобы укрыться от солнечной радиации, и постоянно заняты тем, что пытаются добыть пищу, воду и воздух. Такое положение дел осложняет связь.
– На Венере, – добавил Славский, – невероятно влажный климат, и металлы очень быстро ржавеют, а пластик и органика разлагаются прямо на глазах. Это сказывается на радиотехнике.
– На Марсе, – подхватил Тригаск, – живут крошечные червеобразные создания невероятной злобности. Лишенные разума, они прогрызают что угодно, даже металлы. Если не принимать чрезвычайные меры защиты, то вся аппаратура, не говоря уже о людях, становится похожей на решето.
– По счастью, перед американцами стоят те же проблемы, – заметил Орусий. – Они тоже отправили экспедиционные силы на Луну, Марс и Венеру. Но так как мы оказались там первыми, то, следовательно, эти планеты по праву принадлежат нам. А теперь, Джоэнис, мы рады предложить вам подкрепиться.
Джоэниса накормили досыта йогуртом и черным хлебом – всем, что в данный момент было в наличии. А затем вместе с Джоэнисом сели в его самолёт, чтобы показать свои укрепления.
Вскоре Джоэнис увидел внизу бесконечные ряды пушек, минных полей, колючей проволоки, пулемётов и простирающихся до горизонта дотов, замаскированных под фермы, деревни, городки, тройки, дрожки и тому подобное. Однако Джоэнис нигде не увидел людей, и это напомнило ему о том, что он ранее узнал о положении дел в Западной Европе.
Они вернулись в Московский аэропорт, и русские отбыли, пожелав Джоэнису удачи по возвращении в Вашингтон.
Перед тем как уехать, товарищ Славский сказал:
– Помните, мой друг, что все люди – братья. О, вы, наверное, смеетесь над такими возвышенными чувствами, сохранившимися у пьяницы, от которого нельзя даже ожидать, что он толково выполнит свою работу. И я не виню вас за то, что вы смеётесь, как не виню своего начальника, Россколенко, который ударил меня вчера в ухо и обещал выгнать с работы, если я снова приду пьяным. Я не виню Россколенко, я люблю этого ужасного человека как брата, несмотря на то, что твёрдо знаю: если я снова напьюсь, он меня уволит. Что тогда будет с моей старшей дочерью, Грустикайей, которая безропотно гладит мои рубашки и не клянёт меня, когда я трачу её жалкие сбережения на выпивку? Вижу, что вы презираете меня, и не виню вас. Нет человека более презренного, чем я. Можете поносить меня, господа, и всё же я человек образованный, у меня есть благородные чувства, и когда-то предо мною открывалось великое будущее…
Но тут самолет Джоэниса пошел на взлёт, и Джоэнис лишился возможности дослушать речь Славского до конца – если только у неё был конец.
Лишь позже, когда Джоэнис перебирал в памяти всё увиденное и услышанное, он понял, что в войне нет необходимости, нет даже предлога для сражений. Силы хаоса захлестнули Советы и Китай, как захлестнули Западную Европу. Однако нет никаких оснований, чтобы это же произошло и в Америке.
Вот такое донесение, со всеми подробностями, и отправил Джоэнис вперёд – в Вашингтон.
13. История войны
(Рассказано Телеу с Хуахине)
Печально рассказывать о том, что было дальше… Когда Джоэнис пролетал над Калифорнией, автоматическая радарная станция приняла его самолет за вторгшийся самолет противника и открыла огонь, выпустив по нему серию ракет класса «воздух – воздух». Этим трагическим инцидентом и открылась начальная стадия великой войны.
История войн изобилует ошибками подобного рода. Но в Америке двадцать первого века, в силу того, что доверие и привязанность людей к машинам стали поистине безграничными, а также в силу полуавтоматической природы этих машин, такая ошибка должна была привести к самым страшным последствиям.
Объятый ужасом, Джоэнис зачарованно следил, как ракеты на полной скорости неслись к его самолёту. Затем он ощутил, что самолёт резко лег на крыло – автопилот, обнаружив опасность, дал залп своими антиракетами в целях самозащиты.
Этот удар вызвал ответную атаку со стороны ракетных станций наземного базирования. Некоторые из станций были автоматическими, другие – нет, но все мгновенно отозвались на экстренный сигнал. А тем временем самолёт Джоэниса израсходовал весь свой боезапас.
Впрочем, что касается запаса коварства, которым его снабдили проектировщики, то самолёт не потерял его ни в малейшей степени. Автопилот переключил радиостанцию на волну, на которой шел радиообмен между землей и ракетами, и объявил тревогу, сообщив, что его атакуют и что все ракеты, находящиеся в воздухе, есть вражеские цели, которые следует уничтожить.
Эта тактика имела определенный успех. Те ракеты, что постарше, не отличались хитроумием и не могли атаковать самолет, который они считали своим. Однако новые ракеты, более искушенные и изощрённые, были обучены ожидать от неприятеля именно таких коварных трюков. Поэтому они усилили натиск, в то время как старые ракеты отчаянно бились на стороне одиночного самолета.
Когда битва между ракетами была в полном разгаре, самолет Джоэниса сделал манёвр и благополучно ушел от огня. Оставив зону боя далеко позади, он молнией понесся к своему родному аэропорту в Вашингтоне, округ Колумбия.
Прибыв туда, Джоэнис отправился на эскалаторе в Главный Командный Пункт, располагавшийся под землей на глубине нескольких сотен футов. Здесь его сразу же подвергли допросу. От Джоэниса добивались, чтобы он рассказал о характере совершённого на него нападения и опознал противника. Однако Джоэнис знал лишь то, что какие-то одни ракеты его атаковали, а какие-то другие держали оборону.
Офицерам не оставалось ничего другого, как приняться за допрос автопилота, который вел самолет Джоэниса.
Поначалу автопилот давал уклончивые ответы, потому что в него не ввели нужный секретный код. Но после того как код подобрали, он заявил, что над Калифорнией их самолет атаковали ракеты наземного базирования и некоторые из этих ракет принадлежали к совершенно неизвестному ему типу.
Все эти, а также прочие данные, касающиеся ракетного боя, были заложены в Калькулятор Вероятности Войны, который сразу же выдал следующие варианты, приведённые здесь в порядке убывающей вероятности:
1. На Калифорнию напал Коммунистический Блок.
2. На Калифорнию напали нейтральные страны.
3. На Калифорнию напали члены Западного Альянса.
4. На Калифорнию напали пришельцы из космоса.
5. На Калифорнию вообще никто не нападал.
Калькулятор также выдал все вероятные комбинации и перестановки этих пяти возможностей и выстроил из них систему альтернативных подвозможностей.
В Вашингтоне уже получили посланное ранее Джоэнисом донесение о состоянии дел между Россией и Китаем. Однако это донесение ещё не было обработано и оценено медленным и методичным Калькулятором Оценки Надёжности Человеческого Фактора, что было прискорбно, поскольку Калькулятор Вероятности Войны мог использовать только тот материал, который получил верификацию от всех прочих калькуляторов.
Офицеры, обслуживающие Калькулятор, были совершенно ошеломлены огромным количеством вероятностей и подвероятностей, возможностей и подвозможностей, свалившихся им на голову. Они надеялись выбрать наиболее вероятное утверждение и, основываясь на нём, действовать. К сожалению, Калькулятор не дал им этого сделать. По мере поступления новых данных вычислительная машина пересматривала и уточняла вероятности и, не останавливаясь ни на секунду, перестраивала и перегруппировывала их, добиваясь всё новых сочетаний. Листки уточненных данных, помеченные грифом «КРАЙНЕ СРОЧНО», машина изрыгала со скоростью десяти штук в секунду, и среди них, к полной досаде обслуживающего персонала, ни один не повторял другого.
И всё же машина делала только то, что делал бы на её месте идеальный офицер разведки: рассматривала все проверенные донесения, схватывала их суть, оценивала вероятность, выдавала рекомендации на базе той информации, которая относилась к делу и поддавалась вторичной проверке, и никогда не настаивала на прежней точке зрения из чистого упрямства или гордости – напротив, охотно шла на пересмотр любого суждения, если к тому побуждали новые данные.