«Не отходи от себя никуда…»
Не отходи от себя никуда.
Тихо журчит и лепечет вода,
Тихо над нею деревья растут
И не считают бегущих минут.
Тихо с ветвей облетают листы,
Не отходи от себя, это – ты:
Трепет и лепет, бескрайность и высь.
Не покидай себя, не отделись…
«Решать не надо ничего…»
Решать не надо ничего.
Пусть сосны и ели решают
Задачу ума моего,
А я только им не мешаю.
Не надо совсем выбирать –
За ними останется выбор.
Пусть скажет небесная гладь,
А я прошепчу ей – спасибо!
Пусть падает медленно снег,
Пусть в сердце уймётся тревога.
Мне только бы слушать весь век
Сквозь лес говорящего Бога.
«Заря вечерняя меня…»
Заря вечерняя меня
Проводит к Богу.
Стиханье, таянье огня.
Покой. Дорога.
Куда? Всё ниже свет клоня
На небосводе,
Заря вечерняя меня
В себя уводит.
«Да, дни облетают и движутся годы…»
Да, дни облетают и движутся годы,
Но только не бойтесь, не бойтесь ухода!
Ведь смерть – это та же спокойная осень.
Она лишь безмолвья глубокого просит.
Как лист в сентябре, истончается тело.
О, только бы, только б душа в нём дозрела.
Дозрела и тихо во тьме просияла,
Открыв всех начал золотое начало…
Раздел VIII. Ещё не так, чуть-чуть не так
«Ещё не так, чуть-чуть не так…»
Ещё не так, чуть-чуть не так…
Ещё прямее, тише, строже…
Какой-то штрих, звучок, пустяк
Нас разделил с Тобою, Боже.
Ещё немного тишины,
Ещё бесстрашия немного
И отрешённости сосны,
Чтобы душа коснулась Бога…
«И будет тихо. Бесконечно тихо…»
И будет тихо. Бесконечно тихо.
Такая тишина нахлынет вдруг,
Что ты увидишь растворённый выход
Из всех страданий, страхов и разлук.
Ну да, внезапно упадёт преграда
Между душой и Богом. Сгинут сны,
И ты поймёшь, что ничего не надо
Помимо этой полной тишины.
«О, если б только тишина…»
I
О, если б только тишина
Была без меры и границы,
В ней захлебнулась бы вина
И сердце начало б светиться.
И, грудью полною дыша,
Войдя глубоко внутрь покоя,
Смогла б опомниться душа
И вдруг понять, что я такое.
II
Да, если тишиной напиться,
Без меры выпить всю до дна
Исчезнет мыслей вереница,
Душа очнётся ото сна.
Всё, что грозило, станет тенью,
Как будто луч прошёл сквозь тьму.
Душе настанет пробужденье –
Она поймёт себя саму.
«Я набираю тишину душой…»
Я набираю тишину душой,
Так, как ведёрком набирают воду,
В какой-то чан немерено большой,
Подстать немереному небосводу.
Зачерпываю у немой сосны
Её покой, крупицу за крупицей.
И только в половодье тишины
Сумеет дух мой жаждущий напиться.
«А тишина меня продолжит…»
А тишина меня продолжит.
Куда? Не знаю. Может быть,
Туда, где мысль моя замолкнет
И даст душе заговорить.
Весь лес заговорит с душою.
И вдруг окажется она
Такой же полной и большою,
Как вся лесная тишина.
«В снегу высоких елей шпили…»
В снегу высоких елей шпили.
Снег на берёзе и сосне.
Мои тишайшие учили
Меня великой тишине.
Той чистой тишине без сора,
Где слышен только Божий зов.
Той тишине сплошной, в которой
Жизнь не имеет берегов.
Есть жизнь без меры и без края.
Жизнь без часов, без дней и лет.
Жизнь, нам не слышная, иная,
Та жизнь, в которой смерти нет.
Она слышна в великом штиле,
В лесной заснеженной тиши.
Меня леса мои учили
Великой тишине души.
«А в душу смотрят долго – долго…»
А в душу смотрят долго – долго,
Не отрываясь, бесконечно.
Всё то, что может смолкнуть, – смолкло.
Всё то, что смолкло, стало речью.
Речь эта никого не глушит,
А только тихо лечит рану.
Речь эта льётся прямо в душу,
Как мерный шёпот океана.
«В тот час, в который тишина…»
I
В тот час, в который тишина
Душе становится слышна,
Когда мы понимаем вдруг,
Что это самый главный звук, –
Звук жизни вечной, Божий глас,
Окликнувший, будящий нас,
Тогда подъёмны все кресты,
И мы становимся чисты,
Почти прозрачны, – напросвет
Есть два крыла и – клетки нет.
II
Не прерывайте тишину.
Попробуйте её дослушать,
Входя в беззвучную волну
И в ней омыв нагую душу.
Уже помехи не слышны,
И сердце Богу внять готово.
На самом дне у тишины
Живёт божественное Слово.
«Прости мне, Боже, этот сон…»
Прости мне, Боже, этот сон.
Прости мне, Боже, этот стон.
Прости мне эту боль в груди.
Прости меня и – разбуди.
«Вот если б, если б до конца…»
Вот если б, если б до конца
Я доглядела б этот лес,
То, не стирая слёз с лица,
Узнала бы, что ты воскрес.
Я вижу лишь сосну в снегу
И ни одной твоей черты,
Но если сон превозмогу,
Передо мной восстанешь ты.
Не будет никаких чудес,
Лишь дрожь ольхового куста.
Сосна сосной и лесом лес,
Но эта сердца полнота!
Но этот тихий небосвод,
Но этот розовый подсвет,
Но этот растворённый вход
Туда, где края жизни нет…
«Вы учите меня, деревья, но чему?..»
Вы учите меня, деревья, но чему? –
Тому, как изнутри не выходить наружу.
Я тихо белый ствол берёзы обниму.
Мой долго спавший ум безмолвием разбужен.
Так вот что говорит безмолвие зари!
Так вот о чём поют немолкнущие птицы!
Какая благодать здесь наяву внутри,
Где можем мы от снов безумных пробудиться…
«Как хорошо, что никого…»
Как хорошо, что никого
Нет, кроме лип, берёз и сосен,
И что вниманья моего
Никто не ищет и не просит.
Как хорошо, что вдоль ручья
Петляет долгая дорога
И что сама внимаю я
Сквозь всех тишайших только Богу.
«Мой разговор с тишайшими на свете…»
Мой разговор с тишайшими на свете,
Мой разговор с самой душой моей…
Спрошу её – и мне она ответит
Внезапным светом в темноте ветвей.
В какой-то миг зажжётся тьма лесная,
И жизнь утратит чёткие края.
Моя душа… она так много знает –
Гораздо больше, чем узнала я.
О, только б с ней беседы не нарушить
И тишиной ответить тишине.
О, только б слушать собственную душу –
Она ведь знает всё, что нужно мне.
«Молчальники велят мне говорить…»
Молчальники велят мне говорить.
Я слышу их немое ожиданье.
Но как молчанье в слово перелить?
Как говорить из глубины молчанья?
О, эти вверх текущие ручьи!
Ведущий прямо к Богу ствол сосновый…
Великие молчальники мои,
Рождённые неизреченным словом!
И разве хватит наших бедных слов?
Но ведь душа – наполненная чаша.
Я переполнюсь вами до краёв
И перелью в сердца молчанье ваше.
«В густой листве зажглись лучи…»
В густой листве зажглись лучи.
Листва качнулась. Помолчи.
Пускай прервётся разговор.
Молчит сосна. Молчит простор.
Давай останемся в тени,
Чтоб слушать, как молчат они.
И, может быть, под плеск ракит
Поймём, что сердце говорит.
«Я среди лип брела своих…»
Я среди лип брела своих,