Тем не менее, я считаю важным сказать, что эти обвинения представляются мне беспочвенными. Хотя бы потому, что кумиром Вандера, о чём мы опять-таки говорили, был афроамериканец Колтрейн, а у самого барабанщика, между прочим, цыганские корни, которых он никогда не скрывал и даже, наоборот, педалировал. Другое дело, что у музыки Magma, помимо прочих параллелей, которые мы сегодня проводили, много общего с операми Вагнера, любимого гитлеровского композитора – и гармонически, и вокально, и, скажем так, концептуально. Подобно Вагнеру, Вандер (смешно, что даже фамилии похожи) трактует своё творчество как гезамткунстверк, то есть синтетическое произведение искусства, а не чисто музыкальный объект. На раскрытие образа тут работает не только музыка, но и текст, и эстетика, и дизайн – не случайно у группы, несмотря на весь её некоммерческий характер, у одной из первых появился постоянный логотип. И, конечно, язык – если представить себе, что то же самое будет спето на тривиальном английском или французском, согласитесь, существенная часть обаяния музыки будет потеряна. Кстати, когда у Кристиана Вандера спрашивали про кобайский, то он вспоминал ещё одного своего соотечественника, выдающегося французского композитора XX века Оливье Мессиана. Мессиан слушал, изучал и систематизировал птичье пение – а потом на его фундаменте сочинял свои произведения. Я делаю то же самое, разводил руками барабанщик Magma, отказываюсь от привычного языка, только если Мессиан вместо него пользовался птичьим, то я задействую свой собственный.
Почему это важно в контексте обвинений в нацизме? Потому что Оливье Мессиан воевал против Германии, более того, был пленён, а своё самое знаменитое сочинение – «Квартет на конец времени» – написал и впервые исполнил в концентрационном лагере.
Глава 14. Баллада эль Гудо
BIG STAR
ТРЕК-ЛИСТ:
1. THE BALLAD OF EL GOODO
2. FEEL
3. THIRTEEN
4. WATCH THE SUNRISE
5. IN THE STREET
6. SEPTEMBER GURLS
7. O MY SOUL
8. STROKE IT NOEL
9. KIZZA ME
10. HOLOCAUST
Несмотря на шапкозакидательский заголовок группы Big Star, стать «большими звездами» при жизни ее участникам не удалось – более того, в годы существования ансамбля (а это первая половина 1970-х годов) его история представляла собой сплошную череду неудач. Правда, сказать, что музыка группы канула в Лету, тоже нельзя – нет, вокруг неё всю дорогу продолжал клубиться тихий, но настойчивый информационный шум, что впоследствии привело к превращению Big Star в культовых героев эпохи, особенно после того, как на них стали один за другим ссылаться как на важный источник вдохновения музыканты следующих поколений. Среди них был, например, гитарист R.E.M. Питер Бак, сказавший однажды, что его ансамблю пока не удалось сочинить песню уровня Big Star. А другой независимый американский рок-проект 1990-х, группа The Replacements, посвятил солисту Big Star Алексу Чилтону песню его имени – серьезно, трек так и назывался «Alex Chilton». В итоге сейчас их имя не забыто – есть сразу несколько биографических книг и даже документальный фильм. И лишь в России, как мне представляется, Big Star известны куда менее, чем они того заслуживает.
Влюбиться в проект очень легко, послушав, например, песню «The Ballad of El Goodo», один из ярчайших отрывков дебютной пластинки Big Star «#1 Record»; оцените и тут снова ту же самую горькую иронию: заголовок первой пластинки явно тоже стремится – увы, тщетно – накликать музыкантам счастливую коммерческую судьбу. Впрочем, автор этой композиции, певец и гитарист Алекс Чилтон, как ни странно, в свои двадцать с небольшим уже знал, что такое реальный, непридуманный коммерческий успех – ещё в 16 лет он попал в соул-группу The Box Tops, и надо же было такому случиться, что первая же песня, записанная этим ансамблем с его участием, трек «The Letter», в самом деле возглавила чарт «Биллборда»! Это позволило Чилтону получить разрешение родителей на то, чтобы бросить школу – о чём он сам давно мечтал, – и отправиться на гастроли. Там он быстро познакомился с тем, что позже назовут рок-н-ролльным образом жизни: алкоголь, наркотики, вечеринки, интрижки с девушками-группиз – от одной из них музыкант приживёт ребёнка ещё до того, как ему легально разрешат покупать пиво в магазине. Впрочем, музыка The Box Tops Алексу была не очень-то по душе – это был типичный продюсерский проект, нацеленный на серию чартовых хитов, – и в один прекрасный день фронтмен покинул группу, причём (оцените взрывной темперамент) сделал это, уйдя со сцены и уехав из клуба прямо в середине выступления.
Репутация его в шоу-бизнесе на тот момент всё ещё была довольно высокой, поэтому Чилтону быстро поступило выгодное предложение – петь в популярной джаз-роковой группе Blood, Sweet & Tears. Но и от него, как ни странно, он отказался – потому что и тут чувствовал ограничения, и тут видел потенциал для жёсткого продюсерского контроля и, наоборот, нехватку потенциала для самовыражения. Если вслушаться в текст песни «The Ballad of El Goodo», то там недаром можно найти следующие строчки: «There’s people around who tell you that they know // The places where they send you, and it’s easy to go // They’ll zip you up and dress you down, stand you in a row // But you know you don’t have to // You can just say no» (в вольном переводе на русский: «Вокруг всегда есть люди, которые говорят, что они всё знают // Они знают, куда тебя послать, и это действительно лёгкий путь // Они застегнут тебя на все пуговицы и оденут в аккуратный костюм, поставят тебя в ряд // Но ты же знаешь, ты не обязан на это идти, ты всегда можешь просто сказать “нет”».
Вместо этого Алекс Чилтон вернулся в родной город Мемфис, встретил там родственную душу – еще одного талантливого певца и гитариста Криса Белла – и образовал ансамбль под названием Big Star. Мне всегда казалось символичным, что дискография этой группы начинается с песни под названием «Feel». В самом деле, всё их творчество – в той или иной степени про чувства: глубокие и поверхностные, дружеские и романтические, светлые и тёмные – разные, но неизменно искренние. На чувстве дружбы изначально основывался и сам ансамбль – у Алекса Чилтона и Криса Белла, каждый из которых полюбил музыку во времена «британского вторжения», познакомившись с творчеством The Beatles, была мысль стать новыми Ленноном и Маккартни. Сейчас, по прошествии полувека, это кажется наивным – никому ведь, в общем, новыми Ленноном и Маккартни в полной мере стать так и не удалось, – но, с другой стороны, разве есть музыканты, великие и не очень, которые не начинали свою карьеру с какой-нибудь несбыточной мечты? Думаю, она так или иначе находится в фундаменте любого творчества.
Так вот, Big Star даже решили не делить авторство песен с альбома «#1 Record» по образу и подобию битлов: все они, кроме одной, указаны как совместные произведения Чилтона и Белла. Единственное исключение – трек под названием «The India Song», сочинённый третьим участником проекта, Энди Хаммелом, который явно исполнял в Big Star роль Джорджа Харрисона. Ну и если ещё раз повторить заголовок композиции, «The India Song», и вспомнить харрисоновское увлечение всем индийским, то исторические параллели – они же чисто случайные совпадения – становятся прямо-таки пугающими.
Разумеется, Big Star и в звуке отталкивались от битлов и других групп, на которых выросли в 1960-е годы: из их соотечественников-американцев тут, наверное, нужно назвать прежде всего The Byrds, с их звонким двойным, а то и тройным гитарным чёсом, в остальном же это скорее англоманская история – вспоминаются, помимо Леннона с Маккартни, то The Animals, то The Hollies. И вот на что хочется обратить внимание: сейчас, когда говорят о битловском влиянии, обычно имеют в виду скорее их поздние записи, когда группа достигла творческой зрелости. И Крис Белл, надо признать, тоже однажды обмолвился, что, дескать, Big Star мечтали бы продолжить линию альбома «Abbey Road». Но в музыке-то, а также в текстах и в звуке здесь скорее слышны воспоминания о других The Beatles – времён песен «I Want to Hold Your Hand» или, скажем, «All My Loving»! «Может быть, я провожу тебя домой после школы? Может быть, встретимся в бассейне? Может быть, сходим потанцевать в пятницу? Может быть, пошлёшь к черту своего папашу и расскажешь ему то, что мы с тобой говорили про песню “Paint it Black” The Rolling Stones: что рок-н-ролл – это навсегда?» – поют Big Star в композиции «Thirteen», и если это не идеальная подростковая песня, то, наверное, я живу на какой-то другой планете. В этих предельно наивных, но искренних и, вот уж правда, чувствительных строках многие из нас, вероятно, могут узнать себя юных: да, так это всё и формулировалось, если и не вслух, то про себя, тайком. И по непосредственности языка (а значит, и переживания!) это в самом деле песня-наследница некоторых ранних битловских треков. Поэтому даже странно, что её – и весь материал альбома «#1 Record» – не постигла схожая судьба: успех, обожание аудитории и любовь со стороны тысяч и миллионов тех, кто может себя с ней идентифицировать.
А впрочем, стоп – оно, конечно, в вакууме-то и впрямь странно, но если вернуться к контексту времени, о котором идёт речь, то может быть, и вовсе нет. Давайте вспомним, что на календаре у нас 1972-й – год, когда вся эта непосредственность как раз казалась чудовищно устаревшей. Что мы знаем о первой половине 1970-х? Это время хард-рока с его героическими позами – раз. Это время глэм-рока с его артистическими позами – два. Это время прогрессив-рока с его эстетскими позами – три. Позы, позы, позы – это время, когда популярная музыка привыкла прикидываться, гримасничать и актёрствовать. Его главными героями стали не четверо простых парней из Ливерпуля, а гений перевоплощений Дэвид Боуи.
Мне кажется, это обстоятельство проливает некоторый свет на неудачливость Big Star – нет, она не имеет никакого отношения к качеству музыкального материала (сочинительскими талантами эти люди как раз, очевидно, были одарены), а скорее к тому, что они оказались немного не в том месте и немного не в то время. Пройдут годы, и стиль альбома «#1 Record» ретроспективно назовут термином пауэр-поп – так будет обозначаться музыка, сохраняющая простоту и некоторую прямолинейность тех же самых битловских песен 1964–1965 годов, но подающая её под соусом более зрелого, качественного и мощного семидесятнического продакшена: акустические гитары чуть позвонче, электрические – потяжелее, бас слышно получше, а ударные записаны помощнее.