Но не «You Really Got Me» единой – скажем, композиция «All Day and All of the Night» звучала ничуть не менее сокрушительно. Это был мощный гаражный рок с риффами и пауэр-аккордами, предвосхищающими панк, хэви-метал и другие жанры более зрелой рок-музыки… Обычно первооткрывателями всей этой жесткой рок-музыки среди британских шестидесятников считают скорее The Who, но The Kinks тут, пожалуй, даже играли на опережение. А кроме того, саунду этих песен идеально отвечало и поведение их авторов: история The Kinks – это хроника перманентного скандала. Впрочем, чего еще ожидать от группы, у руля которой – двое родных братьев, которые терпеть не могли друг друга? Уже в 1990-е, на своем последнем студийном альбоме «Phobia», Рэй и Дэйв Дэвисы записали песню с говорящим названием «Hatred (A Duet)». А тридцатью годами ранее их непрерывные склоки в конечном счете заразили и других участников группы: в 1965-м прямо на одном из концертов в рамках австралийского турне The Kinks ударник Мик Эйвори в сердцах шандарахнул Дэйва Дэвиса по голове барабанной стойкой – Дэвис натурально потерял сознание, а Эйвори в ужасе сбежал, решив, что он невзначай убил коллегу по ансамблю. После того, как Дэйв оклемался и ему наложили 16 швов, музыкантам The Kinks в полном составе пришлось давать объяснения в полицейском участке: в итоге выдумали легенду о том, что драки на сцене с использованием инструментов и прочего оборудования – это часть их нового театрализованного шоу.
В этой ситуации неудивительно, что наряду с почти прото-панковыми композициями, о которых говорилось выше, The Kinks в 1960-е записали еще и своеобразный манифест нонконформизма – музыкального и жизненного: трек под названием «I’m Not Like Everybody Else». Всегда здорово, когда песня манифестирует какую-то внятную и понятную эмоцию – и этот как раз такой случай: я не такой, как все, и у вас нет выбора, кроме как принять меня таким, какой я есть! Замечательная декларация, в которой отразилась и конкретная ситуация с группой The Kinks, и – шире – бунтарский дух эпохи в целом.
Но параллельно громким рок-боевикам в их творчестве развивалась и иная линия, блистательно выраженная, например, в композиции «See My Friends» 1965 года. Рэй Дэвис, основной сонграйтер The Kinks, сочинил ее – где бы вы думали? – в Индии! Из Австралии музыканты группы именно сюда и полетели, Дэвис подслушал песни местных рыбаков и придумал тему, неуловимо напоминавшую индийские раги. На всякий случай напомню – дело происходит в 1965-м, песня «Norwegian Wood» группы The Beatles, которая повсеместно считается первым примером использования индийских мотивов в британской поп-музыке, выйдет только через несколько месяцев. И кто тут, спрашивается, первооткрыватель? Более того, по некоторым данным, битлы слушали «See My Friends», открыв рот, и пришли к своим собственным замечательным опытам рага-рока во многом под ее влиянием.
Однако коммерческого успеха, сравнимого с тем, что был у битлов или у The Rolling Stones, ни эта, ни другие композиции группе The Kinks не принесли: в Англии «See My Friends» остановилась на одиннадцатом месте в хит-параде, а в США не попала даже в верхнюю сотню. И вообще с Америкой у музыкантов не сложилось – казалось бы, с саундом песен вроде «You Really Got Me» братьям Дэвисам прямая дорога за океан в рамках «британского вторжения», вдохновлять и наставлять на путь истинный местных гаражных музыкантов вроде, например, группы The Seeds, которая как раз готовилась появиться на свет. Но в середине 1965-го пришла беда: громом среди ясного неба стало заявление Американской федерации музыкантов, главного заокеанского профсоюза Соединенных Штатов, по которому The Kinks на четыре года запрещалось выступать в этой стране. Собственно, потому группа и оказалась в Индии – пришлось осваивать новые рынки!
О причинах этого решения федерации так до сих пор внятно и не высказались ни американцы, ни братья Дэвисы – по слухам, виной всему было как раз несдержанное сценическое поведение музыкантов The Kinks; в середине 1960-х мир еще не был готов к тому, что стало нормой для рок-музыки десять или пятнадцать лет спустя. Но так или иначе Америка отвернулась от Рэя Дэвиса и его группы – а он в ответ отвернулся от нее, и в истории The Kinks началась новая глава.
The Kinks с 1966 года и The Kinks до 1966 года – это почти что две разные группы: что по саунду, что по содержанию песен. «Это моя улица, и я никогда с нее не уеду», – поется в композиции «Autumn Almanac», гениальном образце изобретательной поп-музыки, который мог выйти только из-под пера Рэя Дэвиса. Трудно сказать, впрямую ли тут сказался вышеупомянутый запрет The Kinks на посещение США или опосредованно, но факт остается фактом: начиная с альбома «Face to Face» Рэй Дэвис стал Английским Певцом с больших букв, настоящим акыном своей большой (Соединенное Королевство) и малой (лондонский район Масуэлл-Хилл) родины. В ближайшие лет пять он напишет бесчисленное множество Чисто Английских Песен – один альбом, «The Village Green Preservation Society», будет посвящен сельской Англии в целом (его можно было бы сделать саундтреком, например, к книге «Среди Йоркширских холмов» Джеймса Хэрриота), другой, «Arthur», всей британской империи и, конечно же, образу маленького человека на фоне турбулентной истории страны.
Этот маленький человек – и сам Рэй Дэвис, и те, кто его окружает: например, члены семьи. У них с Дэйвом было целых шесть старших сестер; одна, Рози, вышла замуж за австралийца и уехала на другой конец земли. Сам факт ее эмиграции, отъезда не только из родного северолондонского района Масуэлл-Хилл, но и вообще из Англии, Рэй переживал непросто в силу как родственных привязанностей, так и своего новообретенного патриотизма – Рози посвящена композиция «Rosie, Won’t You Please Come Home» с альбома «Face to Face». Еще тяжелее было только тогда, когда другая его сестра пошла на танцы и прямо там умерла от сердечной недостаточности – по рассказам близких к семье Дэвисов, именно после этого события Рэй стал превращаться в того брюзгу и интроверта, каким его всегда знал и по-прежнему знает мир шоу-бизнеса. Пару лет назад вышел гигантский том английского журналиста Джонни Рогана под названием «Рэй Дэвис и его непростая жизнь», настоящий фолиант, без малого 800 страниц плотного текста, в который, разумеется, включена масса цитат из разговоров автора с разнообразными людьми, окружавшими The Kinks на протяжении их карьеры, – поразительно, но почти ни у кого не находится о Рэе добрых слов. Даже Дэвис-младший, бунтарь, хам, большой любитель нарушать правила и возмущать общественное спокойствие – и тот вызывает у героев книги больше симпатии, Рэй же предстает в ней на редкость неприятным типом.
И при этом именно этот человек сочинял такие фантастические, светлые, неотразимые песни, как, например, «Sunny Afternoon». Или «Waterloo Sunset» – в 2012-м Дэвиса позвали спеть эту нетленку на закрытии лондонской Олимпиады и правильно сделали, ведь мало кто, даже в густо населенной талантами истории британской поп-музыки, смог так прославить старушку Англию, с ее сельскими и городскими пейзажами, с ее смешными традициями и с ее дождливой меланхолией.
Интересно, как изменилась музыка The Kinks с перерождением Рэя Дэвиса вот в этого английского поэта-почвенника. Если на раннем этапе группа, как и было сказано, играла по сути дела гаражный рок, причем едва ли не тяжелее и жестче, чем у The Rolling Stones, то теперь все стало иначе. В частности, в музыке стало значительно больше клавишных, в том числе клавесина – как в песне «Rosie Won’t You Please Come Home»; здесь стоит вспомнить о том, что в эпоху Возрождения именно Англия была центром клавирной музыки, именно отсюда до нас дошло больше всего композиций для тогдашнего варианта клавесина, инструмента под названием «вирджинал». А в квартете музыкантов The Kinks во второй половине 60-х появился пятый участник, пусть и до поры до времени не входивший непосредственно в состав группы – клавишник Ники Хопкинс; его фортепиано можно слышать, к примеру, в замечательной композиции «Mr. Pleasant».
То есть получается, что пока большинство соратников The Kinks по ранней британской рок-музыке ужесточали с течением времени свой саунд – здесь можно назвать и The Rolling Stones, и The Who, и многих других, – они пережили обратную эволюцию. В «Mr. Pleasant» из рецепта фактически полностью изъят рок как таковой – это в чистом виде поп-музыка, со старомодными элементами мюзик-холла. Известно, что большая семья Дэвисов регулярно устраивала у себя дома своеобразные музыкальные посиделки и приглашала соседей: все играли на разных инструментах, пели хором и так далее – видимо, именно отсюда растут ноги у англоманских пьесок Рэя Дэвиса образца 1967–1968 годов. В их основе при этом может лежать все что угодно: например, старинные фолк-марши, как в композиции «Harry Rag» – практически «Мальбрук в поход собрался» на новый лад.
Свою философию лидер The Kinks наиболее лаконично и внятно отразит чуть позже, в 1971-м, на альбоме «Muswell Hillbillies», где в песне «20th Century Man» будут такие строчки: «I’m a 20th Century Man, but I don’t want to be here», то есть «Я человек XX века, но я совершенно не хочу в нем жить». И дальше там же еще один прекрасный отрывок: «забирай себе своих модных современных писателей, а мне оставь Шекспира; забирай себе модных современных художников, а мне оставь Рембрандта, Тициана, да Винчи и Гейнсборо».
Есть такое хорошее слово из Серебряного века: «пассеист» – то есть человек, живущий прошлым; пожалуй, именно так можно охарактеризовать Рэя Дэвиса (а равно и некоторых других героев этой книги, о которых будет рассказано ниже). И конечно, для молодого человека – а на момент описываемых событий Дэвису, на секундочку, нет и 25 лет – подобный консерватизм чрезвычайно необычен: рок-музыка же по идее должна быть про ниспровержение авторитетов, про юность, про революцию, про бунт! А здесь что? Квинтэссенция старомодной английскости! Ключевым понятием в философии The Kinks стало слово «preservation», то есть «сохранение»: один из их лучших дисков назывался «The Kinks – это общество по охране зеленой деревни», а уже в 1970-е музыканты даже напишут двухчастную рок-оперу «Preservation Act 1» и «Preservation Act 2». То есть, другими словами – верните все, как было раньше, и не трогайте это больше! Очень стариковская позиция, правда?