Сантьяго не стал отражать удар, а просто ускользнул в сторону, в душе благословляя Иносенсио, приучившего его к такого рода приемам. Барбаросса хмыкнул и, удерживая клинок на том же уровне, махнул им поперек, стараясь угодить в незащищенную кирасой шею противника. Сантьяго мгновенно присел, пропустив клинок над головой, а затем, быстро выпрямившись, ткнул своим мечом в правый бок пирата. Удар был смертельным и неотразимым, ведь клинок противника находился в это время с другой стороны, однако, к изумлению Сантьяго, меч поразил пустоту. Барбаросса каким-то удивительным образом сумел отпрыгнуть и оказался вне пределов досягаемости.
Увидев его недоумевающую физиономию, пираты расхохотались.
– А ты умелый, – довольным тоном произнес Барбаросса. – Давно таких не встречал. Где тебя научили драться?
– В Навигацком училище Кадиса, – ответил Сантьяго, держа меч перед собой и зорко следя за каждым движением Барбароссы. Он был уверен, что тот затевает разговор с одной-единственной целью – усыпить его внимание и одним неожиданным ударом завершить бой.
– Значит, ты испанский офицер. Молодец король Фердинанд, заботится о том, чтобы нам не было скучно!
Пираты снова расхохотались. Стоящие за спиной Сантьяго могли беспрепятственно вонзить ему в спину свои мечи, но он был уверен, что ни один из них не осмелится помешать забаве предводителя.
– Ну и как же зовут тебя, офицер?
«Старый прием, – подумал Сантьяго. – О нем учитель фехтования, однорукий Огрызок рассказывал. Главное для человека – звуки его имени. Когда он их слышит или произносит, его внимание рассеивается. Хочешь сбить с толку противника – окликни его по имени. Этот разбойник неплохо обучен».
– Я Сантьяго де Мена, – ответил Сантьяго, не спуская глаз с Барбароссы.
– Де Мена, говоришь? – слегка удивленно переспросил тот.
– Де Мена!
– Сантьяго, значит? – словно не расслышав, произнес главарь пиратов.
– Да, Сантьяго.
В это мгновение Барбаросса поднял меч и сделал молниеносный выпад, но молодой гранд, готовый к такому повороту дела, легко отразил его.
Барбаросса поднял меч вверх, словно салютуя.
– Мое почтение Навигацкому училищу Кадиса!
Сантьяго замер, ожидая дальнейшего. В том, что пират не оставит его в покое, он не сомневался. Но дальше схватки его мысль не шла, словно застопорившись на «здесь и сейчас». Он даже не хотел думать, что будет потом, в его нынешней вселенной будущего попросту не существовало.
Барбаросса вернул клинок в ножны, со щелчком ударив гарду о металлическое устье, и вытащил из-за пояса «скорпион». Сантьяго доводилось встречать такое оружие, его использовала конница Астурии, и Огрызок однажды показывал кадетам, как им работают, ловко вращая две подвески одной рукой. Единственное, что запомнилось от того урока: от «скорпиона» нужно уклоняться и, пока противник, увлеченный ударом, поднимает руку для нового замаха, атаковать самому.
Но Барбаросса словно читал его мысли, он не стал наносить удары «скорпионом», а принялся вращать его перед собой с такой скоростью, что увесистый шар, висевший на цепи, почти скрылся из виду. Не прерывая вращения, главарь пиратов стал медленно надвигаться на Сантьяго.
Недолго думая, тот сорвал левой рукой шлем с головы и бросил в лицо Барбароссе. Сверкающий круг пресекся, шлем со звоном отлетел в сторону, а Сантьяго, прыгнув вперед, вонзил меч в пространство, где только что находился пират. В следующее мгновение «скорпион» обвился вокруг меча и выдернул его из руки Сантьяго.
– Вот и все, – усмехнулся Барбаросса, – забава кончилась. Ты хороший солдат. И храбрый. Твое войско сражалось слабовато, в основном разбежалось и попряталось. Только ты бился честно. А честность заслуживает награды. Поэтому, – издевательски ощерился Барбаросса, – убивать тебя мы не станем. И в рабство не продадим. Просто бросим за борт, и плыви, дорогуша, куда пожелаешь. Хочешь в Африку или к родной Испании – выбор за тобой. До Испании, правда, несколько дальше. Ты плавать-то умеешь?
– Умею, – мрачно ответил Сантьяго.
– Ну вот, – осклабился Барбаросса, – твоя жизнь в твоих руках. Дуй к берегу.
Он запрокинул голову и засмеялся, показывая белые крепкие зубы. Вместе с главарем зареготали все пираты.
– К берегу? Вы смеетесь! До него же…
– А это, дружок, не моя забота, – прервал его Барбаросса. – За борт его, ребята!
Сантьяго крепко схватили сзади за плечи и потащили к планширу. Стоявшие на коленях уцелевшие моряки «Гвипуско» с немым отчаянием наблюдали за расправой. В тяжелой кирасе и в сковывающей движения одежде Сантьяго должен был камнем пойти на дно.
Его подтащили к планширу, безжалостные руки подняли в воздух, еще мгновение и…
– Стоп! – прогремел голос Барбароссы. – Сантьяго, говоришь, де Мена из Кадиса? – то ли переспросил, то ли повторил главарь пиратов. – А отца твоего как звать?
– Гранд Мигель Игнасио Идальго Мондарте Кристобаль де Мена, – твердо произнес Сантьяго.
Словно тучка наплыла на лицо Барбароссы, но он моментально взял себя в руки и оскалил в усмешке крепкие зубы.
– Ладно, сделаем еще одно послабление для честного бойца. Бросьте испанца в шлюпку!
За бортом «Гвипуско» была крепко принайтовлена шлюпка, родная сестра тех, на которых Сантьяго ходил в Навигацком училище. Пираты перерубили концы, скрепляющие ее с каравеллой, бесцеремонно швырнули внутрь испанца и спустили шлюпку на воду.
– Держи, – Барбаросса кинул ему мешок. – Тут хлеб, а в шлюпке должен быть бочонок с водой. Коли его нет – можешь пенять только на своего капитана. Удачи, гранд де Мена!
Как только шлюпка закачалась на волнах, Сантьяго споро взялся за дело. Ему тут все было знакомо: вытащив из-под передней банки парус, он поднял его, закрепил шкоты и сел к рулю. Ровный ветер, дувший от берега Африки, понес шлюпку в глубину моря, но Сантьяго было все равно, куда плыть, лишь бы поскорее скрылся из виду пиратский корабль. Барбаросса может в любое мгновение переменить свое решение, и тогда…
Впрочем, зачем беспокоиться о будущих бедах, пока парус туго прогнулся под ветром, шлюпка несется по морю, а расстояние от пиратской каракки с каждым мгновением растет. Сантьяго все еще не верил своей удаче: мало того что он спасся от неминуемой гибели или позорного рабства, но перед выходом из Кадиса помощник капитана при нем укладывал в шлюпку запас провианта на десятерых человек. Сантьяго собственными глазами видел, как под задней банкой крепили бочонок со свежей водой, а это означало, что он спокойно выдержит путешествие через море, до самых берегов Испании. Только бы не налетел шторм, все остальное – в его руках. Даст Бог, море останется спокойным, что в это время года вполне вероятно, а с управлением шлюпкой он справится самым лучшим образом.
Тем временем пираты бросились очищать «Гвипуско» от товаров. Выстроившись живой цепью, они перетащили ценную часть груза к себе на корабль, сняли пушки, запасы пороха и пуль, собрали оружие и съестные припасы и пустили полуразрушенное судно кочевать по воле волн. К тому времени крохотное пятнышко паруса на шлюпке Сантьяго уже затерялось в сиянии морской глади.
Часть III. Русский варвар
Вернувшись на каракку, Барбаросса отдал несколько распоряжений, прошел в свою каюту и, удобно развалившись на мягкой кушетке, глубоко задумался. Ветер свистел в снастях, корабль хорошо держал курс, и он позволил себе расслабиться.
Капитанская каюта являла собой сборище неуместной на море роскоши. Барбаросса унаследовал ее от прежнего капитана, смещенного командой за неточный, а следовательно несправедливый дележ добычи. Ошибался капитан, разумеется, в свою пользу, что и послужило непосредственной причиной его преждевременной мучительной смерти. За два года своего капитанства он успел натащить в каюту множество дорогих вещей с разграбленных каракк и каравелл.
Не обращавший внимания на удобства Барбаросса поначалу оставил все как есть, а затем привык и стал с удовольствием ступать по дорогому восточному ковру, пользоваться золотой и серебряной утварью из украшенного затейливой резьбой буфета, снятого с военной испанской каракки, читать при свете массивной люстры чеканного серебра. Мягкая кушетка, на которой он развалился, была обита тисненой сарагосской кожей, а широкое окно из прозрачнейшего толстого стекла прикрывали занавеси игриво-красного цвета. За почившим капитаном вилась слава сластолюбца, и про оргии, устраиваемые в его каюте, скучавшие во время штиля пираты до сих рассказывали со вздохами сожаления.
От мысли, пришедшей внезапно в голову, Барбаросса подскочил с кушетки. Сняв с груди веревочку с ключиком, он отпер выдвижной ящик в буфете и достал из него шкатулку. В шкатулке хранились аккуратно сложенные клочки бумаги – донесения, полученные с голубиной почтой. Капитан пиратского корабля вытащил последнее, прилетевшее две недели тому назад, развернул его и, прочитав, от досады изо всех сил хлопнул себя по ляжке. Три тысячи чертей! Как же он такое позабыл?! Но разве мог он предположить, что «Гвипуско» унесет так далеко от испанского берега! Хорошо еще, что непоправимое не случилось! Но с остальным безобразием что теперь делать?! Удастся ли выкрутиться из положения, в которое он сам себя загнал по непростительной забывчивости и недостатку внимания? Три тысячи чертей!!!
В приоткрытое окно задувал свежий ветерок, гнавший каракку к берегам Испании. От планов на ближайшее будущее мысли Барбароссы незаметно уплыли в прошлое, сначала недавнее, а затем, словно ком со снежной горы, покатились все дальше и дальше.
Оказавшись в новгородском порту, Афанасий побрел вдоль причалов, разглядывая пришвартованные корабли. Среди шитиков, шнек, беспалубных ладей и разной величины шлюпок выделялось крупное двухмачтовое судно под флагом с изображением черного двуглавого орла, хищно растопырившего когти. Над кормой возвышалась платформа с зубчатым ограждением, такая же, но поменьше, была приделана и на носу.