– Мы откроем тебе искомое, – хрипло произнес старик. – Не бойся нас, добрых христиан. Предки из Андалузии передали мне древнее тайное умение.
– Но откуда вам известно, что я кого-то ищу? – воскликнул Сантьяго.
– Древнее тайное умение, – повторил старик. – Оно не ошибается. Поэтому ты и пришел к нам.
Он достал из-за спины маленький барабан и начал негромко отбивать ритм. Девушка подняла вверх руки и принялась танцевать. Она медленно двигалась вокруг костра, вращая бедрами, потряхивая плечами. Ее груди шевелились под платьем, словно самостоятельные живые существа. Проходя мимо Сантьяго, она словно ненароком задела его задом, а оказавшись напротив, через костер, быстро ухватилась за подол, одним движением стянула через голову платье и отбросила его в сторону.
Теперь на ней осталась лишь короткая рубашка. Продолжая танец, девушка снова приблизилась к Сантьяго. Его сердце учащенно заколотилось, и когда упругий зад снова как бы случайно ударил его в бедро, он попробовал обнять незнакомку. Та легко вывернулась и, оказавшись напротив, лукаво посмотрела на Сантьяго, а затем повторила прежнее движение, стащив с себя рубашку.
Пламя костра хорошо освещало ее обнаженное тело, но девушка не испытывала смущения и продолжала танец. Сантьяго не мог оторвать глаз от ее чуть выпуклого смуглого живота с глубоким пупком, от родимого пятна, формой напоминающего перевернутый полумесяц, над самым началом треугольника черных, блестящих при свете костра волос.
Барабан смолк. Старик вытащил из-за спины бутылку и кубок, наполнил его темной, похожей на вино жидкостью и передал девушке. Вновь зазвучал барабан, и девушка пустилась в танец. Кубок, словно согревая, она зажала между грудей. Капли вина скатывались по ним и, попадая на большие коричневые пятна вокруг сосков, исчезали.
Приблизившись к Сантьяго, девушка повернулась спиной к старику, раздвинув груди, вытащила кубок и поднесла его к губам. Рука ее нарочито дрогнула, и часть содержимого выплеснулась на песок. Девушка тут же повернулась боком, так чтобы старик мог видеть Сантьяго, и протянула кубок юноше.
Он был уверен, что незнакомка специально пролила напиток, но не понял, для чего. Наверное, решил Сантьяго, это древний андалузский ритуал, подобно тому как греки отливали из чаши вино в жертву Дионису. Все андалузцы колдуны, вспомнил он слова Росенды.
Он взял кубок и поднес к губам. Пахнуло травяным духом, похожим на запах отвара, которым поила его Росенда.
«Не пей! – закричал разум. – Не пей!»
Сантьяго поднял глаза на обнаженную девушку, стоявшую перед ним на расстоянии вытянутой руки. Та улыбнулась и призывно провела розовым язычком по алым губкам. Провела медленно, но это движение было столь недвусмысленным обещанием, что Сантьяго тут же прильнул к теплому кубку, согретому прекрасным телом девушки, и выпил его содержимое до дна.
Он протянул кубок девушке, и в это мгновение ночь дернулась, закачалась, сдвинулась и поплыла. Тысячи падающих звезд ринулись с неба прямо в его сердце, оно моментально переполнилось светом и взорвалось. Тьма, наполнявшая сердце, вырвалась наружу, поглощая все вокруг.
Сантьяго проснулся от холода. Красное утреннее солнце еще не успело высоко подняться над линией горизонта, и его слабые лучи только-только начинали подсушивать влажный песок, на котором лежал Сантьяго. Он сел и осмотрелся. О Боже праведный! Теперь понятно, почему так зябко: открыватели тайного оставили ему лишь нижнее белье, сняв всю одежду, включая сапоги. И золотой нательный крест, подарок доньи Клары, добрые христиане тоже сняли. Ничего святого! Опоить католика и украсть крест, символ веры, надежду вечного спасения! Во что же они верят, эти жалкие людишки?
Но он, он-то хорош, нечего сказать! И как его угораздило так попасться, ведь даже дураку было понятно, что это ловушка!
В правом виске остро закололо, словно туда вонзили длинную иглу, доходящую до самого мозга. Сантьяго схватился за голову руками и завыл от боли. Прошло немало времени, прежде чем висок отпустило; пошатываясь, он поднялся на ноги и побрел домой. К счастью, улицы Кадиса были почти пусты, и он добрался до двери с львиной мордой, успев собрать лишь пару-тройку осуждающе-недоуменных взглядов.
– Пресвятая Дева! – вскричал Хуан-Антонио, увидев Сантьяго. – Где же вы так напились, милостивый гранд?!
– Меня опоили зельем и раздели во сне, – ответил тот.
– Не рано ли вы начали таскаться по притонам, где так поступают с посетителями? – продолжал выговаривать слуга. – За все годы моего пребывания в этом доме я ни разу не видел вашего батюшку в таком состоянии. Как хотите, но я обязан доложить донье Терезе.
– Не смей ничего рассказывать, – четко выговаривая каждое слово, произнес Сантьяго. – Клянусь Девой, я не пил ни капли вина. Мне обещали показать, где находится Ферди, и я… В общем, сам я виноват, тут ты прав. Но ни вино, ни притоны тут ни при чем.
– Ох, Санти, Санти, – тяжело вздохнул Хуан-Антонио. – Но куда же смотрел Педро?!
– Его срочно вызвали на корабль. Ты прав, не надо было мне ходить одному, но…
– Ладно, пойду нагревать воду, срочно умойся, приведи себя в порядок. У тебя синяки под глазами и щеки опухли.
– Спасибо, Хуан-Антонио.
Слуга нежно погладил своего любимца по плечу и ушел разводить огонь под большим котлом для нагрева воды.
Отмывшись и позавтракав, Сантьяго почувствовал себя гораздо лучше. Боль в виске стихла, голова стала холодной и ясной. Еще бы, ведь он проспал всю ночь мертвым сном и неплохо отдохнул.
«Отдохнул, – фыркнул Сантьяго. – Они ведь могли подсунуть не дурманящее зелье, а настоящий яд, и твое тело сейчас грызли бы собаки со свалки. Пока родители начали бы поиски, от тебя остался бы обглоданный труп, который невозможно опознать. Все, больше ни одна самая красивая женщина не дождется от меня ни малейшего сочувствия!»
Во входную дверь отчаянно задубасили, и вскоре на пороге комнаты Сантьяго возник Педро.
– Куда ты пропал? – вскричал он, бросая шляпу в угол. – Я сам не сумел вырваться, послал матроса, но тебя уже и след простыл.
– Твой матрос, – отозвался Сантьяго, – по дороге зашел пропустить пару стаканчиков вина и выбрался из таверны к середине ночи.
– Откуда ты знаешь? – удивился Педро. – Сам догадался или кто успел рассказать? Нет, – перебил он себя, – рассказать тебе никто не мог, я приказал дать этому негодяю двадцать линьков, и он сейчас отлеживается в трюме. Значит – все-таки сам уразумел! Догадливый ты парень, однако!
– Это так несложно вычислить, – усмехнулся Сантьяго, – что я не могу взять в толк, почему ты сам не сообразил, посылая его ко мне.
– У нас был сумасшедший аврал, – ответил Педро, бесцеремонно усаживаясь на кровать Сантьяго. – И все зря. Каракка сияет чистотой, как невеста перед венчанием, а губернатор отменил свой визит. И никто не знает, он действительно собирался посетить нашу посудину или устроил это представление для поддержания порядка на кораблях вверенного ему флота.
– Ладно, послушай, что со мной произошло, – остановил его Сантьяго.
– Жулики! – вскричал Педро, едва дождавшись завершения рассказа. – Грязные, подлые жулики. И чем они разжились, старой одеждой?
– Если бы только одеждой, Педро! А новая кираса, меч в шитых серебром ножнах, полный кошелек, перстень с алмазом, золотой нательный крест. Пока я отмокал в кадке с горячей водой, Хуан-Антонио прожужжал мне все уши о том, сколько стоит пропавшая кираса и сколько раз он ходил к оружейнику, пока тот не высек на ней герб грандов де Мена, покрыл золотыми украшениями, пришил серебряные пряжки на ремешки, как он ежедневно полировал ее, чтобы она сияла, ну и сам понимаешь…
– Все прекрасно понимаю, мы отыщем этих жуликов и вырвем у них из пасти твою кирасу вместе с зубами. И разрази меня гром на этом самом месте, если я еще раз отпущу тебя одного!
– Да ну ее к черту, эту кирасу, не уподобляйся Хуану-Антонио! Наша цель Ферди!
– Мне почему-то кажется, – задумчиво произнес Педро, – что эти линии пересекаются. Больше того, я начинаю подозревать, будто несостоявшийся визит губернатора, о котором сам губернатор, вполне вероятно, даже не подозревал, был затеян с одной-единственной целью – оставить тебя одного.
– Педро, у тебя помутнение рассудка! – вскричал Сантьяго.
– Не уверен, не уверен, дорогой гранд. В любом случае одевайся, пошли в «Белый лев», расспросим хозяина про мальчишку, а через него выйдем на красотку и старика-андалузца, черт его подери.
Полуденное солнце стояло прямо над головой, и на улицах не было тени, люди жались к еще прохладным после ночи стенам домов, ища спасения от жары. Сантьяго и Педро шли через Кадис, низко надвинув шляпы и рассекая толпу, словно окованный медью нос корабля рассекает волны. Решимость, написанная на лицах молодых людей, прогоняла с дороги прохожих.
Хозяин «Белого льва» запустил пятерню в проем рубахи и с остервенением почесал волосатую грудь.
– Простите, жара! Не припомню я такого мальчишки. Рад бы вам помочь, но… – Он широко развел толстенные ручищи, точно желая показать величину своего огорчения. – У нас тут проходной двор. Бойкое место, – в его голосе зазвучали плохо скрываемые нотки гордости, – десятки людей каждый день. Как я могу упомнить мальчишку? Если бы он купил что-нибудь и я бы с ним разговаривал, мог бы и обратить внимание. Но он мелькнул как тень, наверное, вошел с улицы, бросил вам на стол записку и снова пропал. Нет, дорогие сеньоры, не помню.
Друзья сели за стол, Фелипе живо поставил перед ними две кружки и кувшин с вином, но Сантьяго отрицательно взмахнул рукой.
– Спасибо, не сейчас. Сейчас нам нужно подумать и поговорить.
– А знаешь, все на самом деле очень просто. – Педро налил себе вина и подмигнул хозяину «Белого льва». Тот расплылся в довольной улыбке и поспешил по своим делам, оставив друзей одних.
– Эта девка, что раздевалась перед тобой, – продолжил Педро, сделав первый большой глоток, – может быть только проституткой. Надеюсь, ее ты запомнил?