Когда и как появились «хождения вкруг», кому первому пришла в голову идея дополнить келейную молитву движением, отличным от поклонов, не вполне понятно. Но можно предположить, что в основе лежат два феномена: спонтанный опыт кликуш и юродивых (их «верчения» и «трясения») и некоторые элементы церковных крестных ходов – вокруг престола, вокруг аналоя, вокруг храма, вокруг деревни, из монастырского храма в келью. Нередко подобные крестные ходы сопровождались пением молитв и духовных стихов и представляли собой «молитву в движении».
Собрания, проходившие в Венёве, в доме Герасима Афанасьевича Муратина в 1720-е годы, описывает игумен Учемского монастыря Угличского уезда Варлаам Самсонов: «В том собрании действо было такое: молились Богу в землю по часу с молитвою Иисусовой краткой против старопечатных книг, а крест на себя я, также и сын мой, изображал тремя первыми персты, а прочие все в том собрании люди крестились двема персты, а меня, Варлаама, и сына моего двема персты креститься никто не принуждал, и по молитве садились по лавкам, пели на гласах означенную ж Иисусову молитву с четверть часа, потом, встав с лавки, все, в том числе и я, Варлаам, и сын мой, и ходили по избе вкруг по часу и более, и били себя кулаками в груди, что чинили мы для утруждения плоти своей, и пели оною молитву Иисусову, и после хождения вкруг молились Богу ж в землю и в пояс, и садясь по лавкам же, пели наизусть богородичны воскресные и слав-ники, также молитву “Многая множества”, “Достойно есть” и “О Тебе радуется, благодатная” и другие церковные стихи [на полях: а которые именно] сказать не упомню, также пели ж и псал[ь]мы «Богородице, Царице», «Уже Тя лишаюся», и по окончании оных действ расходились все в домы свои, а в тех-де собраниях хлеба кусочками также и квасу вместо причастия и ни для чего было нам не роздавано»[196].
Игумен Варлаам не свидетельствует о хлебе и квасе, но подчеркивает, что делали земные и поясные поклоны, били себя в груди кулаками[197] для «утруждения плоти» и пели наизусть церковные молитвы.
Собрания московской общины Ивановского монастыря, проходившие в том числе, в келье Марьи Трофимовой, сестры учителей христовщины Алексея Трофимова и Настасьи Карповой, описывает в своих показаниях монах Чудова монастыря Иоасаф Семёнов: «По приказу Трофимова он, Иоасаф, перед святыми иконами, полагая на себе крест двуперстным сложением, положил три земные поклона; и как он, Иоасаф, стал оное чинить, и тогда собранные в той келье мужеска и женска полу все встали… И потом [Алексей Трофимов] посадил его, Иоасафа, возле себя на лавку и, посидя немного, все бывшие в том сборище… встав все перед святыми иконами молились двуперстным сложением с час и сели на лавки, и пели означенную молитву [Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас], и из тех собранных мужеска и женска полу человек с пять… встав, тряслись и вертелись кругом и говорили, чтоб холостые не женились, а женатые с женами б не жили, и не пьянствовали б, и не воровали б, и поступали по заповедям Божиим; и ежели того чинить не будут, то-де будет на них гнев Божий… И потом из этих людей, которые тряслись и вертелись, наломав хлеба кусками и налив квасу в стакан и погружая в тот стакан крест, оный хлеб раздавали им есть, а квас давали им пить»[198].
Структура молитвенных собраний, представленная в показании Иоасафа, была примерно такая:
– привод в общину нового члена (по необходимости);
– земные поклоны перед иконами (молитвы «начала»);
– пение псалмов, молитв, Исусовой молитвы;
– пророчества с толкованиями;
– «хождение вкруг»;
– трапеза (вкушение хлеба и воды/кваса, иногда – обед).
Регламентация времени и места собрания входили в функции хозяев дома. На почетных местах (под иконами, в красном углу избы) садились хозяева и люди, которых почитали «богомудрыми», наставники. Они же могли толковать пророчества. Возглавлять собрание могли несколько человек, причем не обязательно хозяева дома или кельи. Например, собрания в московском доме Лупкина иногда проходили без самого Лупкина – их возглавляла бывшая жена Лупкина старица московского Ивановского монастыря Анна и старец Чудова монастыря Иоасаф Семёнов. Порядок собрания был таким: «Засветя свечу перед образом, молились Богу, и, помолясь с четверть часу, сели по лавкам; а старец Иоасаф и старица Анна сидели в переднем углу. И по их приказу пели молитвы: “Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, Дух Святый, помилуй нас” да стих “Царю Небесный”[199]; и во время пения оная старица Анна трепеталась и оттрепетавшись, вертелась вкруг с час и говорила тихо… И повертевшись, села по-прежнему на лавку, а потом после нее вертелся старец Иоасаф и говорил всем, чтоб на пути Божием стояли крепко и заповеди б Божии, так же и чистоту душевную и телесную, хранили…, и по тем его словам они все исполнять обещались… А потом оный старец Иоасаф раздавал им всем ржаного хлеба небольшими кусочками и говорил, чтоб они тот хлеб принимали вместо дара Божия; и они от того старца тот хлеб принимая, ели и запивали квасом»[200].
Собрания, проходившие в Москве в доме Якова Фролова в 1740-х годах, описывает крестьянин Иван Савельев, показания которого сохранились среди других документов второй следственной комиссии:
После праздника Святой Пасхи на третьей неделе в воскресенье[201] в доме мачтовых дел подмастерья [нрзб.] крестьянина Якова Фролова в Рогожской ямской слободе, где и он, Савельев, жилец, пришед к нему, Ивану, в избу дворцовый крестьянин (который умре) Ипполит Григорьев и, взяв с собою, привел в имеющийся у него, Фролова, подле избы под сен[ь]ми погреб;
и в том-де погребу тогда были и сидели по лавкам мужеск пол в одних камзолах и в душегрейках по правую сторону, а женск пол в одних же иубках по левую сторону, а именно: помянутый Фролов [на полях приписка: оный Фролов по силе правительствующего Сената сослан в ссылку – К.С.], жена его Аксинья Федотова, московские купцы Иван Дмитриев сын Сафьянников, Григорий Артамонов, Сергей да Митрий Осиповы, Григорий Сапожников, Андрей Косяков, крестьянин Нестор Иванов, женка Анна Моисеева, девка вкладчица Варсонофьевского монастыря Авдотья Тимофеевна, Ивановского монастыря Софья Филимонова, Прасковья, а чья дочь, не показано, да еще мужеска и женска полу человек семь, а кто имена и отчества и сколько всех числом не показано;
и в то-де время помянутый Ипполит Григорьев при всех людях подтвердил ему, Ивану, говоря вышеписанные-де слова и вот-де, может, будет здесь из нас на кого-нибудь сходить дух святой и действовать сила Божия, и тогда-де они станут трястись и вертеться, и тогда там не ужасайся, и в то время крестись, и твори молитву «Господи, Исусе Христе, сыне Божий, помилуй нас», потом-де о всем, что на оных их сборищах происходить будет, будучи на исповеди, отцу духовному и никому не сказывай, нежели-де его в том куда возьмут, то-де, хотя кнутом погоны терпеть будет, а ничего о том не сказывать, и в верность того, снял [со] стены животворящий крест и велел ему, Ивану, к тому кресту приложиться, к которому он, Иван, и приложился,
и оный-де Ипполит и оный Иван, сняв с себя верхнее платье, в одних камзолах сели на лавку к мужескому полу и в то-де время сперва оный Ипполит, а по нему все бывшие на том сборище люди мужеска и женска полу пели стихи такие: «Дай к нам Господи, дай к нам, Иисусе Христе, дай к нам, сыне Божий, помилуй нас и Дух Святой, помилуй нас, Пресвятая Богородица, упроси Сына Своего, Господа нашего, тобою спасет души наша многогрешные на земли», а он-де, Иван, тех стихов не пел для того, что еще не знал,
и во время-де того пения сперва помянутая девка Авдотья Тимофеевна, вскоча с лавки на пол тряслась и вертелась с полчала и при том всем бывшем на том сборище мужеска и женска полу людей говорила слова такие: «Вер[ь]те-де вы мне с истиною, что во мне дух святый, и это-де я говорю не от своего ума, но чрез духа святого, и на нас-де сходит дух святой» и подходя, кого знала, называла имена и говорила «Бог в помощь тебе, братец или сестрица! как ты живешь? ну, братец или сестрица, молись ты Богу по ночам, а блуда не твори, на свадьбы и на крестины не ходи, вина и пива не пей, где песни поют не слушай и где драка случится, тут не стой» и подходя, говорила: «Прости, мой друг, не прогневала ль я в чем тебя» и после того означенная девка Авдотья, помолясь Богу, села на лавку по-прежнему,
а по тому вскоре вскочила с лавки означенная девка Прасковья, такое ж действие чинила и помянутые слова говорила, как и оная Авдотья, с полчаса и так же села на лавку,
а как-де оные девки помянутые действия чинили и в то-де время оный Иван, сидя на лавке и крестясь двуперстным сложением творил означенную молитву «Господи Исусе Христе, сыне Божий, помилуй нас», а окромя-де оных двух девок тогда никто подле Ивану не тряслись и не вертелись и оных слов не говорили, а сидели-де по лавкам, смотря на оные тех девок действия;
и по окончании-де того действия, встав, они все с лавок и, помолясь Богу, друг другу кланялись в ноги и просили, чтоб друг о друге помолиться Богу и потом-де из того сборища все они шли в избу к помянутому Фролову и у того Фролова все же обедали и после обеда вышеписанные бывшие на том сборище мужеска и женска полу люди из оного дома пошли, а куда, не знает, а означенный Фролов с женой Аксиньей остались в избе, а он, Иван, пошел в другую избу, в которой жилец, а помятутое-де злодеяние происходило у них часа с четыре или больше, а подлинно не упомнит»[202].
Описанное собрание у Якова Фролова, которое происходило не ночью, включает несколько значимых элементов богослужебной практики московских христоверов: