Что там еще? Еще были всякие штучки. Так, например, дед сидел в большом кресле?.. на троне?.. в общем, стул такой здоровенный, резной, черного дерева. Фон приглушен, затемнен, но можно кое-что разобрать. Каменная кладка. Большие шероховатые плиты разного размера. На стене, освещая камень, светится факел. Факел какой-то не такой. Я присмотрелся. Фальшивка! Это не живой огонь. Язык пламени сделан как бы из стекла или изо льда. Магический светильник, хм-м? Свет ровный, дает четко выраженный световой овал. Видны развешанные на стене разрисованные вручную карты неведомой страны, письмена-крючки, и… таблицы? Пусть будут таблицы. Очень похоже. В свете факела ярко блестят металлические дуги проволочного шара. Прибор? Глобус? Модель местной солнечной системы? Похоже… Еще один сложный прибор, виднеется краешек другого. Угол стола — свитки, книги. Это понятно… как и на Земле. Один в один. Ниже ничего не рассмотреть — сгущается тень. Нет окон — подвал? Похоже на то. Где же еще нашему шарику проявиться, как ни в подвале. Что еще? Да больше вроде и ничего особенного.
Кроме того, ЧТО ЭТО НЕ НАШ МИР!! И еще — по-моему, там, у них, есть магия…
Я вздохнул. Руки немного дрожали от волнения. Налил себе чайку, закурил. Бездумно пялясь в небо, я пускал вверх клубы дыма, лениво зависающие в неподвижном, набирающем жар воздухе, и медитировал, что ли. Можно и так сказать, потому что выразить на обычном русском языке свои чувства будет несколько сложновато… Такие звонкие обороты и сложные конструкции называются, если я ничего не путаю, обсценной лексикой. Если вам незнаком этот термин — ничего страшного. Сам язык, уверяю вас, вы знаете отлично! Сигарета кончилась, и я продолжил изучение шкатулки.
Под портретом лежал кусок алого бархата. Прочь его! А вот это мне знакомо — моя прозрачная коробочка из-под сидюков. Причем, заметьте, — полная всякими разными камешками. Преимущественно блестящими. Более того, и эти штучки тоже мне знакомы — коробочка по самую крышку была засыпана с боков золотыми монетами! Все, что нажито непосильным, но честным! — заметьте, — честным трудом! Ведь камешки-то я ему первым отправил.
Я не глядя вытащил из стопки чистой посуды большую голубую миску с побитой эмалью, раскачал и вытащил свою коробку из объятий плотно набитых в шкатулку золотых монет, и высыпал камни в приглушенно загремевшую под драгоценным дождем посудину. В свое время мне приходилось быть в Алмазном фонде на экскурсии, так что серьезных сомнений у меня как бы и не было. Это были, несомненно, драгоценные камни. А вот имеют ли они какую-нибудь ценность на Земле — этого я пока не знал. Таких знаний, что бы оценить эти стекляшки, у меня не было. Кстати о стекле… Я выбрал один небольшой камешек и пошел к офису. Камень легко и просто оставил на пыльном оконном стекле четко видную царапину. Алмаз не алмаз, но похоже… Очень похоже. Придется опять напрягать своего друга-ювелира. И нехило так напрягать — вплоть до статьи… Легально-то их не продать, как я думаю… Ладно, об этом будем думать потом. Что-то там еще мелькнуло в кучке драгоценностей — маленький сверток, завернутый в блеклую зеленую бумагу.
Я вернулся в беседку и развернул бумажный катышек. В обложку тетради с таблицей умножения были завернуты три бриллианта. Белый, черный и красный. Каждый чуть меньше грецкого ореха по размеру…
Вот только теперь мне стало абсолютно ясно, что знание — это сила! От мысли, чтобы я получил, если бы послал деду таблицу логарифмов или порнографический журнал, мне резко поплохело. Огромная, мерзкая, зеленая жаба, щедро декорированная бородавками по всей шкуре и пахнувшая застоявшейся водой и тиной, сомкнула на моей тощей шее свои холодные, скользкие лапы…
Глава 17
Вдоволь взгрустнув о несбывшемся и налюбовавшись на новенький вклад в копилку, я полез прятать свои сокровища. Заодно, чтобы не таскаться лишний раз, привычно прошлепал к своему саду-огороду и набрал очередные три пакета плодоовощной продукции. Но не много, скромненько так, чисто в представительских объемах. А то я весь урожай вместо закромов Родины черт его знает куда загноблю.
Оставив пакеты около трансформаторной будки, спустился к телефону и сделал звоночек.
— Ты чё сегодня так рано, Афанасий? — зевнул в трубку дежурный офицер, — Случилось что?
— Да что тут у меня может случиться? — Я не удержался и тоже зевнул. — Просто встал ни свет, ни заря… дел полно. Битва за урожай начинается у меня, понял? А ты давай не спи на посту! Ишь, раззевался. Пиши — «333», есть? Ну, пока. До новых встреч в эфире.
Весь груз тащить было неудобно, и один пакет с яблоками и грушами пришлось оставить наверху, у будки. Заберу потом. Когда полезу к 11-ти часовой отправке. Весь увешанный пакетами и обремененный тяжелой шкатулкой, еле-еле пролез по своему кротовьему ходу в тир. За мной процарапался когтями Кошак. У-у, лодырь! Хоть бы помог тащить! Убрал шкатулку в стол к остальным сувенирам, выложил пакеты, бегло все осмотрел. На объекте был образцовый порядок. Я вынул из кармана фонарик, выключил свет, позвал Кошака и полез обратно, на солнышко.
Спускаться снова под землю не очень-то и хотелось, дело с отправкой пакетов по трем оставшимся адресам представлялось мне все более и более бесперспективным. «Адресат выбыл», скорее всего… Молчат они там, на том конце, как рыба об лед. Но, — раз решил, значит — надо делать. Хотя, по-хорошему, бросать надо эту бодягу — явный бесполезняк и перевод продуктов! Придут пакеты обратно — надо будет сварить компот, что ли… Не пропадать же добру.
Так, бурча себе под нос, я затащил в тир последний, еще горячий от солнца пакет, положил его на стол отправки и занял позицию стороннего наблюдателя за разгорающейся точкой подходящего к остановке трамвая. Машинально поглаживая кота по голове, я отвернулся от набиравшего яркость и приближающегося шара и, от нечего делать, посмотрел на завалившийся на бок пакет с фруктами. Из пакета, видимо привлеченный разгорающимся ярким светом, неспешно царапаясь по полиэтилену и шурша голенастыми ногами, выбрался крупный кузнечик. Кошак замер и перестал урчать. Тело его напряглось, а мое сердце вдруг дало перебой. Кузнечик чуть-чуть приоткрыл свои крылышки, показав нежно-розовую подкладку, присел на длинных, сухих ногах, повилял задницей, как бы примериваясь, и… прыгнул к накатывающему на него шару! А Кошак, сволочь этакая, взвился из-под моей руки ему на перехват! Как вратарь за посланным в девятку мячом… Я заорал и скакнул за ним. Но мои ноги меня подвели… Я запнулся и начал падать. Шар надвигался на меня, как тепловоз на Анну Каренину. «Трындец…» — успела мелькнуть мысль. И — все! Я зажмурил глаза… Воспоминаний о манной каше, первой сигарете, первом поцелуе и первом выговорешнике не было. Был испуг и сожаление о краткости моего жизненного пути. Тело обдало морозом неконтролируемого ужаса…
…тело обдало холодом, и все звуки как обрезало. Глаз я не открывал — было просто страшно. Меня пробило цыганским потом, сердце бешено стучало в груди. Вдруг, перебивая мое судорожное дыхание, раздался хрустальный звон, и я услышал какие-то звуки.
Ну, что же… глаза-то придется открывать. Не просидишь ведь всю жизнь, спрятавшись от своих детских страхов под одеялом. Да и живой я вроде… Мертвые ведь не потеют. Снова раздался хрустальный звон, и я чуточку приоткрыл веки. Как китаец…
Меня окружал молочно-белый свет. Не яркий, приглушенный. Глаза он не резал. Я приоткрыл их пошире. В позе плода в утробе матери я скорчился в белой сфере. Поза была немного унизительна. Я же не дитё какое. С кряхтением приподнялся на колени. Потом встал, пригнувшись. Шар опять удивленно звякнул и… — вырос в диаметре! Да еще и обрел прозрачность! Я осмотрелся.
Верите ли — я все еще находился в своем подвале! Шар стоял в тире. Стоял, вы понимаете! Через ставшую прозрачной оболочку шара я отлично видел Кошака, который, мотая башкой, догрызал бедного кузнечика, увлеченно дирижируя себе хвостом, столы, стулья, штативы. В общем, все, что было в подземелье. Я выпрямился. Помирать было еще рановато. Надо бы сначала разобраться — где, что и почем…
Опять пропели хрустальные колокольчики. Я судорожно завертел головой в попытке определить источник звука. Справа, за спиной, висел… висело… Окно? Монитор? Да, похоже… Экранчик такой висел, виртуальный. Прозрачный, как будто он сделан из воздуха. Бледно-бледно-зеленый. На нем какие-то изображения. Не так уж и много. Первыми были кружки разного диаметра. Примерно так –
о о о о.
Понятно вам? Мне так сразу стало ясно. Это установка размера шара, ясное дело! Тэ-э-кс, стало немножко легче. Я облегченно передернул плечами и приготовился двигать науку дальше. Вот только присесть бы не мешало — после моего дикого броска за котом что-то прострелило в спине.
Следующая группа кружочков выглядела так —
о о о
о о
о
Я сразу понял. А вы? Точно! Это количество шаров-вагонов в связке. Нет, ну надо же! Как по писанному идет. Вот только как бы стул какой вызвать…
Дальше.
А вот дальше было то, что я так надеялся когда-нибудь увидеть. Светящийся овал, уходящий в перспективу, на котором мигали световые точки. Пять штук! Причем одна — ярким зелено-голубым цветом. Надо ли говорить, что я сразу определил ее как свой шар в своем тире… А что еще должна она обозначать, позвольте вас спросить? Мудрость лаконична. Особенно — такие вот схемы-изображения. Они должны быть максимально информативны при минимуме используемых средств-образов. Черт, где же тут изображение кресла?
А вот интересно… Я замер и даже зажмурился в предвкушении… А вот интересно, почему это моя зеленая точка стоит почти вплотную вот к этой вот мигающей точке, а? Неужели это она? База Предтеч на Земле? Неужели?
Поверьте — особых содроганий восторга и ужаса от осознания этого как бы и не было… Наверное, часами обдумывая ситуацию с шаром, я уже свыкся с мыслью, что где-то на Земле эта база существует, и она меня ждет. Мечты сбываются… я дождался. Оставалось выяснить — готова ли ко встрече со мной база?