— Да, но американские винтовки, например…
— Эх, Афанасий! Опять низкопоклонство перед западом, не ожидал я от тебя. Думай, Афоня, думай! Мне много из чего работать приходилось, однако я наше, советское и российское оружие, ни на что не променяю, понял? Армейская снайперская винтовка СВД была принята на вооружение в шестидесятом году. Тогда это был настоящий прорыв — автоматическая снайперская винтовка с весьма хорошими показателями! И до сих пор она верно служит стране. Это оружие поля боя, понял? Представляешь, что на поле боя творится? Вот-вот… А американские винтовки… Из них хорошо только на стрелковых полигонах стрелять. При оптимальных погодных условиях, в чистоте, без пыли и грязи. А если зима? Или жара среднеазиатская, а? Ты знаешь, что при нагреве хоть части ствола прямыми солнечными лучами, он провисает? Не знал — так вот имей в виду. Хотел бы я на тебя посмотреть — в конце недельного рейда по горам, например… Ты весь в грязи, что по кустам да по лесам набрал, кругом пыль от взрывов, песок на зубах, руки у тебя в каменной крошке и в крови, а ты — с амеровской снайперкой. Много ты из нее там настреляешь! Песчинка прилипнет к патрону — и все! Амбец твоему высокотехнологичному стволу. Обязательно заклинит… В общем, запомни, Афанасий, — по обобщенным параметрам кучности и точности стрельбы, простоте конструкции, надежности работы автоматики в самых сложных условиях СВД является одной из лучших автоматических снайперских винтовок в мире.
— А почему кучность низкая? Дистанция выстрела небольшая?
— Да нормальная у нее кучность. Когда пристреляешь, сживешься со своим оружием, будешь знать ее, как любимую женушку. А дистанция выстрела… Считай — триста метров, по сути, у нее прямой выстрел! То есть — куда прицелился, туда и попал. В основном, обычный стрелок работает на дистанции 400–600 метров. Подготовленный — 600–800 метров. Хороший стрелок возьмет цель и на тысячу… Я, когда был на учебе и на семинарах по обмену опытом, стрелял из СВД на тысячу двести. По воздушному шарику, на веревочке. Попал, однако! И ты попадешь, если стараться будешь и чувствовать свое оружие. Ну, ладно. Убедил я тебя?
— Ага, убедил. Давай стрелять, а?
— Погоди… Сначала разборка и сборка, уход… Что оружие любит, а?
— Уход и ласку, чистку и смазку, товарищ инструктор!
— Не совсем ты потерянный человек для общества, Афанасий! Теперь смотри и запоминай — показываю один раз в сезоне! Значит так… берем тут, делаем так — клац, бац и все! Понял? Если понял — повтори… Хорошо. Пошли дальше…
В общем, собственно к стрельбе мы приступили где-то через час. И вот тут-то я оторвался!
— Так, Афанасий, цель на трехстах метрах, головная. Это офицер. Бей ему прямо в лоб! А целься в правое ухо, понял?
— Угу… — я приник к прицелу. Ха-а-роший прицельчик мне достался. Выстрел! Винтовка достаточно сильно толкнула меня в плечо. Леха приник к трубе.
— Приклад прижимай плотнее… патрон мощный. Попал ты, Афанасий! Загубил мужика. Прямо в правый глаз и попал. Давай еще раз… и возьми на микрон левее… Есть! Прямо в лоб! Молодец. Теперь будем брать гада на четыреста метров. Делай так…
И инструктаж продолжился.
Потом, немного притомившись, мы откинулись на свои лежанки.
— Чем автоматическая винтовка в реальном деле хороша? Тем, что ты на триста-четыреста метров десяток врагов можешь мигом положить. У тебя калибр 9 мм, пуля весит 16,5 грамм, куда бы она ни попала — противнику твоему кранты. Прототип этой пули для охоты на крупного зверя разрабатывался. Не убьет, так искалечит, проверено практикой. И в боевых условиях, и… — Леха подмигнул мне, — и на охоте. Так, передохнул? Руки не дрожат? Теперь на восемьсот метров попробуем. Это сложно… Будешь мазать — не расстраивайся. Это для новичка, да на незнакомой, считай, винтовке действительно не просто будет сделать. И-и-и, раз! Поехали… Левее бери… Еще разок. Еще. Есть! Попал, Афоня! Быть тебе классным стрелком, я уже вижу. Ну, давай теперь серию по трем мишеням сразу. Поехали.
В общем, хорошо, что Дима его за мной только до обеда закрепил. Загонял меня Леха в полный умат! Но, когда мы возвращались в Город, я улыбался, прижимая к себе винтовку в чехле. Она уже стала мне почти родной. Как там сказал мой инструктор — почти женушка, вот! И лягается так же, между прочим…
Дома я тщательно вычистил винтовку, погладил пальцами крупные, гладкие патроны и задумался… А где мне все это хранить? Может, к старшему помощнику Лому забросить, а? Да и медобследование надо бы пройти. Решено, так и сделаем!
Однако не срослось. Только я выполз из душа, как раздался звонок. Взволнованный голос Артема попросил меня срочно приехать. Кажется, и на этом фронте произошел решительный прорыв.
— Уже мчусь к тебе, Тема! Уже в пути!
Глава 3
Как я ни спешил, а позвонить своему персональному водителю успел. Подъехав к мастерской Артема, я попросил его немного подождать. Простой я оплачу. Гадство! Деньги-то летят как дым из паровозной трубы! Ну, ничего — Тема не зря ведь позвонил, может, что и наклевывается.
А клюнула, как оказалось, крупная рыба. Артем явно нервничал.
— Втянул ты меня, Афоня, в мафиозные разборки, спасибо тебе большое!
— Ты погоди, Тема, погоди со спасибом-то. Какие разборки? О чем это ты? Все будет нормально, я тебе обещаю. А тебе будет премия. Ну, говори, что узнал?
— Ничего я не узнал, и знать я ничего не хочу! Вот адрес, поезжай. Там тебя ждут. Очень заинтересовались твоими камешками. Человек с тобой говорить будет весьма уважаемый, зовут Степаном Арташезовичем… Иди, иди. Он тебя уже ждет.
— Понял, принял, лечу! На обратном пути я к тебе заскочу! Не трусь, Тема, все будет путем.
Я снова прыгнул в машину, и мы погнали на окраину нашего Города, в «зеленую зону». Там, потихоньку — полегоньку, вырос скромный такой поселок. Из не очень скромных избушек. У нас это называлось «Деревня бедняков». А ничего так живут бедняки! Мне бы так. Верно говорит президент о том, что мы будем повышать уровень жизни наших людей. Ключевое слово здесь — «наших»…
У нужного дома я снова попросил водителя меня подождать и нажал кнопку домофона с глазком видеокамеры. Ответил молодой женский голос. С неуловимым кавказским акцентом. Куда ты приехал, Афоня?
— К Степану Арташезовичу… Он меня ждет.
Громко лязгнул дверной замок, и я прошел в замок. Там меня встретили и проводили на второй этаж. В огромной светлой комнате, за низеньким столом благородного старого дерева, меня ждал старик. Лет шестидесяти. А, может, и восьмидесяти. Кто их, кавказцев этих, разберет? Все долгожители.
У старика была роскошная, полностью седая шевелюра, черные брови и побитые сединой усы.
— Здравствуйте, Степан Арташезович! А я к вам!
— Канешна, дарагой! Будь моим гостем — проходи садись, сейчас чай пить будем.
Старец неспешно нацедил мне чай в грушевидный стакан. Как же он называется? Я же в Баку из таких чай пил… Армузды? Не помню. А-а-а! Армуды, вспомнил! А чаек-то слабоват. Я покрепче люблю. Может, это какой-то специальный?
— Благодарю вас, уважаемый! — ничто так не ценится как… Ну, вы помните.
— Как мне вас называть, молодой человек?
— А-а… э-э… Улнак…н. Да, Улнакн, — второй раз мне удалось выговорить свое имечко гораздо увереннее. А у старика полезли на лоб глаза и встопорщились усы.
— Как? Улнакнын? Э-э… Улнак…н. Нет, не могу. Странное какое имя… Какого народа? И что оно означает? — деланный кавказский акцент куда-то у деда пропал. Совсем. Заинтересовал я его, видать.
— Да не помню я, какого народа. Вроде бы американского… Это сокращенное имя. Уменьшительно-ласкательное, — вежливо улыбаясь, пояснил я, — а полностью оно звучит так: «Ужас, летящий на крыльях ночи»!
Старик еще пару секунд топорщил усы, а потом громко расхохотался. Да так, что в комнату заглянула испуганная давешняя девушка-бортпроводник.
— А можно я вас буду называть просто Улнак, а, Афанасий? А то последнюю букву мне очень трудно выговаривать?
— Да можно, конечно! — я легко согласился, махнув рукой. — Хоть в печь сажай, только… Афанасием не называй. Забудь это имя. Напрочь.
И я уже без улыбки посмотрел прямо в глаза старого абрека. Тот поперхнулся смехом, помолчал, а потом кивнул головой. Уважительно на меня посмотрев.
— Пейте чай, Улнак. Это чай моей родины. Он вам понравится.
Я вновь разулыбался и осторожно отхлебнул чай из… армудов? Тьфу ты, черт! Лучше бы граненый стакан дал…
— Вы просили меня приехать, уважаемый Степан Арташезович…
— Да-да! — перебил меня старик. — Вижу, пустопорожние разговоры вы вести не любите…
Он протянул руку над столиком, и на матовую поверхность старого дерева упали два моих кристалла.
— Это ваши камешки, э-э… Улнак? Как они к вам попали?
— Вы не поверите, Степан Арташезович, как в сказке!
— И… что?
— И все!
— Да, гражданин Улнак, а вы еще и не очень разговорчивы.
— Скорее — не болтлив.
— Да я уж заметил… — старик насупил брови. Было ясно, что разговор пошел явно не по его сценарию. — Так вот. Буду краток — я хочу их купить…
— Не-а… Они не продаются…
Изумление Степана Арташезовича было полным. Он даже откинулся назад. Возможно, он подумал, что сейчас я вытащу длинный кавказский ножик из-за спины. Чтобы его зарэзать.
— Как они ко мне попали — не суть. Их есть у меня. И еще есть, разные. Но я их не продаю, Степан Арташезович. Я их хочу поменять. Ненужные мне серо-желтые, невзрачные кристаллы на ненужные вам пачки нарезанной зеленоватой бумаги. С мертвыми президентами. Или — картинки с видами российских городов. Особенно мне нравится вид на славный город Хабаровск. Там еще на одной стороне картинки памятник нарисован. Мужик в пинжаке стоит. Давайте меняться, а? Как в детстве! Я вам стеклянный шарик, а вы мне — фантик от жвачки?
Нет, положительно, Степан Арташезович происходит не от обезьяны, а от краба. Ишь, как глаза-то выкатил! И усами шевелит. Как у Корнея Чуковского, право слово… Ну, давай, давай, шевели извилиной. Соображай быстрее! Ага, процесс, вроде бы, пошел.