— Ты еще синих котят предложи… Я, между прочим, серьезно. Ну что ж, предложения твои звучат здраво и интересно. Я думаю, медкапсулы ты получишь…
— Эх-х, раз пошла такая пьянка! Слушай сюда, Лом. Еще мне нужно будет… — я пригнулся к самому уху старшего помощника и кое-что ему прошептал.
— С ума сошел, Афоня! Это же не лезет ни в какие рамки… Биоценоз…
— Немного, Лом! Трех-четырех мне будет вполне достаточно! И за ними будут следить, очень пристально следить, уверяю тебя. Просто ежечасно холить и лелеять! И это не к спеху. Это потребуется еще примерно через пару лет.
— Я подумаю… — буркнул этот уберменш из погреба.
К вечеру я вернул в родные пенаты практически выбившихся из сил в борьбе с наиболее дорогими образчиками общества потребления маму и Олесю. Вернул их, увешанных роскошными забугорными пакетами. Верите ли — у них еще хватило батарейки на трехчасовое шуршание этими пакетами и упаковочной бумагой в спальне родителей перед здоровущим зеркалом на встроенном шкафе. Железные леди! Все это время мы с отцом просидели на кухне, беспрестанно куря. Отец от голода — его никто не собирался кормить, а я от злости. Мне ведь еще предстояло везти Костю и Егора в замок «Союз». В конце концов, одетая в новые тряпки, из спальни вышла усталая Олеся и позволила утащить себя к деду на дачу. Как она сказала — под сень дерев! Ага! Глубокой осенью-то! Сень! Правда, на даче деда было упоительно тихо и воздух, воздух был упоительно хорош! А на кухне вообще пахло яблоками и поздними персиками. Олеся отрубилась, едва дойдя до койки. Я же говорю — стахановская вахта! А рекордную высоту трудно достичь, еще труднее её удержать… третий день в течение одной недели. Я выключил везде свет, проверил, заперта ли дверь, и вызвал Шарика.
Но перед визитом в спортлагерь, я решил на бегу посетить одного пенсионера-беллетриста.
— Здрав будь, Петрович!
— О, Афоня! И тебе не хворать! — радостно замолотил Петрович, переворачивая, однако, лежащие перед ним исписанные листы по многолетней привычке текстом вниз. — Какими судьбами?
— Да вот, избу я построил. Себе на голову… Всадница сейчас просто в раж впала — метет с прилавков все, от чайников и занавесок, до ЖК-панелей и компьютеров. А я за ней таскаюсь как рабсила и походный кошелек.
Петрович засмеялся.
— Да уж, молодая жена! Но ты не трожь её, Афоня. И не препятствуй. Она сейчас главным делом в своей жизни занимается — ухетывает свое гнездо…
— А я считал, что главное дело в жизни женщины — это рождение ребенка?
— Оба они главные! Но если она родит тебе трех, к примеру, мальцов в течение шести лет, то таскать мебель с места на место и менять шторы она будет всю жизнь… — Петрович с какой-то хорошей грустью поглядел на меня. — И бог ей в помощь, Афоня… Не мешай своей горлице, а будь ей надежной опорой и защитой! А там все само по себе приложится. Не первые мы, чать, мужики с бабами на земле… Ну, как там твой дед?
— Да хорошо… Магию вот взялся изучать. Замучил меня совсем. Заселять мою планету собрался, ученых вот-вот приведет. А потом, говорит, очередь за героями и мечтателями. Я тут одного подобрал — Егора с лагеря! Ну, ты его знаешь. Только вот пока не разобрался толком — герой он или мечтатель?
— Да-а… — Петрович невольно взглянул на свои бумаги. — Замучил, говоришь? Не одного тебя…
Я разом все понял.
— Петрович, ёкарный бабай! Так он и тебя пристрогал? Что это ты пишешь?
— Да вот, Афанасий, твой дед поручил… Список ветеранов для возможного переселения на Незадачу составляю…
— Задача она теперь называется. Это какая же задача грандиозная — населить целую планету героями и мечтателями! А что за список? Откуда люди?
— Эх-х, Афоня! Одно расстройство! Часть мне Костя помог найти, через Совет свой, часть через общественные организации армейцев и флотских подобрали, часть через ветеранские организации крупных предприятий и науки… Да только одно расстройство… Это только в песне поется, что не стареют душой ветераны, а на деле — старые они и больные… Выгорели их души, уж больно интенсивно светились… А часть я только внесу в списки, как приходится вычеркивать в связи с выбытием из наших рядов и из самой жизни… А ты говоришь…
— А я говорю, Петрович, что есть одно средство! И скоро я его получу. Не панацея, конечно, и на всех его не хватит, но кого ты выберешь, мы спасем. Обязательно спасем и вылечим! И напой ты мне эту песню. Кажется, там, в конце, есть золотые слова…
Петрович помолчал, припоминая слова, потом сиплым, совсем немузыкальным голосом начал напевать.
— Вот-вот! А ну, еще раз! С этого места, давай…
Петрович развернул плечи и убежденно продолжил:
…Нам в отставку пока уходить еще рано,
Не сдаются сердца, им не нужен покой,—
Не стареют душой,
Не стареют душой ветераны,
Ветераны второй мировой!
Поклялись мы, друзья, мир крепить
неустанно,
Но готовы всегда мы к судьбе фронтовой,—
Не стареют душой,
Не стареют душой ветераны,
Ветераны второй мировой!
Глава 18
В подвал моего ракетного склада на спортбазе я прибыл слегка задумчивый и взволнованный. Никогда не думал, что это так близко. Я имею в виду мои робкие мечты о своей планете. Точнее — их исполнение. Сбычу мечт, так сказать. А гляди ж ты — принц Стефан уже опробовал в рабочем режиме портал в главном порту Задачи, около моего замка и портал, расположенный непосредственно в подземельях Новой Родины, и сейчас уже начал переброску своих специалистов и прочих соклановцев на Задачу по нескольким маршрутам. На Земле Петрович уже сводит в один списки героев и вот-вот примется за мечтателей. Вовсю уже работает планетарный Совет, сформированный пока, надо признать, с небольшим перекосом — из одних факелов. Но сформированный же! И какие интересные задачи факелы себе определили! Тут и изучение флоры и фауны планеты, и ее география, и немного не устраивающая меня вечно взлохмаченная, ненастная атмосфера с семью процентами разлитой в ней маны… Надо им еще транслятор-разговорник Лома передать и медкапсулы, само собой, как придут… Эх, а дел-то, дел скопилось — одному тащить невпроворот! А тут еще пустой замок, итальянские мебеля и прочая обслуга. Мешает это, черт! В ногах путается.
Шарик осветил голубым светом поземный перрон, замедлился и замер прямо перед двумя фигурами, прикрывающими глаза от яркого света. Я выбрался из шара.
— Здравствуй, Афанасий! Ну что, грузимся?
— Здравия желаю, тащ генерал-лейтенант! Здорово, Егор!
— Ты что так официально, Афоня? — удивился Костя. — Мне тоже тебя «товарищ Владетель планеты» называть?
— Да нет, — смутился я, — задумался тут о своем, о девичьем. Вот и вырвалось непроизвольно. С другой стороны, Костя, никакой ошибки и натяжки тут нет. Ты и в самом деле генерал-лейтенант, командир экспедиции по поиску следов группы исследователей-землян, и тебе придется встречаться и работать с факелами принца Стефана и магами Адельгейзе. С королем… ну, по мере надобности. Сам решишь. Ты бы на всякий случай погоны на камуфляж пристегнул… Это внушает, знаешь ли. Ну, что? Пока ты, Костя, еще не золотопогонник, грузимся? Подай мне вон тот баул… эхма… а ну, зеленая, сама пойдет!
С грузом втроем мы справились быстро. Да и не в пустыню ведь скачем — разместимся в замке «Союз», а там нас накормят, в баньке попарят и спать уложат. Насчет баньки я не шучу, наши мэнээсы-диверсанты её в поместье построили, я сам видел и подсказал сотнику как этой фабрикой здоровья с умом и пользой пользоваться. Мы быстро перекурили на платформе, Шарик, походя, сжег бычки, и мы отправились.
Вышли мы из подвала башни архимага над морем лишь только для того, чтобы Шарик сразу настроился на энергетический спектр Короны, привязался к координатам и тут же скакнул в поместье «Союз». Я искоса наблюдал за Егором. Для него все это было в первый раз, скачки Шарика его просто ошеломили, раз — темнота, два — под нами синь моря другой планеты, три — вот оно — поместье! Егор сдержался, только побледневшие скулы и сжатые кулаки выдавали его состояние.
— Спокойно, Егор… — негромко проговорил Костя. — Расслабься… Мы просто летим до места посадки на транспортном устройстве, немного похожем на самолет. Или на вертушку. Ты же на них на Земле налетался досыта? Не будешь же ты бояться какого-то «Ми-8», майор? Пусть его даже не трясет, нет привычного грохота и он весь из себя прозрачный? Вон, гляди, дома стоят и люди ходят, лошади головами мотают. Обычные люди, все как обычно, успокойся… Готовься к работе, Егор!
Егор немного расслабился. Кулаки разжались, на скулы вернулся естественный цвет.
— Вот, Костя, смотри. Впереди — поместье «Союз». Поместье, которое построили твой отец и его ребята…
Тут уж переволновался Костя. Но особо волноваться было уже некогда. Я заложил вираж, облетел дом, сказал Шарику, чтобы он дал сигнал ревуном и пошел на посадку во внутреннем дворе. Только мы выбрались из нашего воздушного шарика, как от молодецкого удара ногой гулко хлопнула о стену разбухшая и плотно сидящая в коробке дверь, и на пороге появился сотник Прадо.
— Здорово, сотник! Дверь когда почините? Стоит под самым носом, а руки не доходят? Пошли кого-нибудь, пусть пару амулетов-разговорников принесут… Я тут гостей тебе привез.
Сотник молча кивнул и уставился на золотые погоны Кости. Генерал-лейтенант и майор одновременно взяли под козырек.
— Это воинское приветствие, сотник. Ты можешь сделать книксен, — пошутил я.
Сотник лишь недовольно покосился на меня, хлопнул себя по левой стороне груди и сделал широкий приглашающий жест. Прошу, мол.
— Погоди… Нужно сначала барахло разгрузить.
— Сейчас позову кавалеристов. Негоже этому… с золотыми плечами… самому мешки тягать. Он ведь командир? Большой начальник?
— Да, сотник. Он командир, и в немалых чинах. Профессиональный и потомственный военный. А эти золотые полосы на плечах и говорят о его высоком звании — генерал-лейтенант. У вас такого звания нет… В общем — командующий армией, пожалуй… А второй парень, что помоложе, майор. Постарше тебя званием будет, примерно — полковой командир.