л. 316/ наряжены з городки. С Кутарханом вышло двора его 15 000 конных, да 40 000 пеших, да 10 слонов. Да со всяким возырем по 10 000 конных, а пеших по 20 000 и болши. А с ындейским Авдоном вышло рати конных 40 000, а пеших 100 000, да 40 слонов в доспесехь наряженыхь, да по 4 человеки на слоне с пищалми. На индеян же салтан опалился, что мало с ним и с возырями вышло силы индейские, и он прибавил. Такова есть сила султана индейского[409].
В пятый же Великь день взмыслился есмь на Русь. Изыдох же из Бедеря града за месяц до улубагрима бесерменского маметдени россолял; а Велика дни християнского не ведаю, говейно бо говех з бесермены и розговехся с ними, Великии день взях в Келберху, от Бедеря 20 ковов. /л. 316 об./
Султан же пришел с ратными людми своими да Меликтучара в 15 день по улубагряме, а все Келбергу; и война ся им не удала, город един индейскии взял, а людей и казны много изгибло. А индейской султан кадам ратию силен, зело много у него рати; а сидит в горе в Биченегире, и град его велми велик; около же его три[410] роги, и сквозе его река течет, и с[411] едину страну его женгел злыи, а з другую страну дол и места чюдна и угодна велми, и пройти некуды ни на одну страну, сквозе град дорога, а града взять неоткуды, пришла гора велика да деберь зла тикен. И стояла рать под градом месяц, и людеи з голоду и з безводия погибло много, потому что на воду смотря, а взять нелзе. Град же взял индейскии Меликчан, а взял его силою, день и нощь бился, стоял /л. 317/ под градом 20 днии, и рать ни пила ни ела, и рати его изгибло 5000 люду доброго; а стоял с пушками и взял град, высек по головам 20 000, а другую 20 000 полону взял, а иной полон продавал дешево, по 10 и по 5 и по 2 тенки; а казны не было ничево; а болшего града не взял.
А от Келберху поидох до Курыли[412]: тут же родится ахик, и ту его делают на весь свет, и оттуду его розвозят. В Курыли же алмазников 300 сулях микунет. Бых же тут 5 месяц, и поидох оттоле х Калики[413]; ту есть базар велми велик. А оттуду поидох до Канаберга, а оттуду к шихь Аладину, и оттоле ко Аминдрие, а оттоле к Нарясу, оттуду же к Сури, а оттуду к Дабили, пристанищу великого моря Индейского.
Ту был град велик, и съезжается вся помория Индейская /л. 317 об./ и Ефиопская. И ту аз окаянныи Афонасие, призвав бога вышнего, творца небу и земли, и устремихся умом поитти на Русь; и внидох в таву и зговорих о налоне корабленнем, от своея головы 2 золотых да Гурмыза града.
Внидохом же в корабль в Дабыли граде до Велика дни за 3 месяца, бесерменского говеина; а морем идох месяц, и увидех горы ефиопские. И ту людие вси воскричаша, глаголюще: «Боже вышнии, царю небесныи! зде ли нам судил еси погибнути?»
И быхом в той земле Ефиопской 5 днии, и божиею благодатию зло ся не учинило; много роздали брынцу, да перцу, да хлеба[414] ефиопом, и они судна не пограбили. Оттоле же идохом 12 днии до Мошката; и ту в Мошкате 6-й Велик день взяхь. И идохом до Гурмыза 9 днии, а в Гурмызе /л. 318/ бых 20 днии. И оттоле поидох к Лари, и бых 3 дни; и поидох к Ширязи, а из Ширяза поидох в Вергу, и ту бых 10 днии. А оттоле к Езди, а ту идох 9 днии, а в Езди бых 8 днии; и потом идох к Испагани 5 днии и бых тут 6 днии; а оттоле идох до Кашани, и быхом 5 днии; а из Кашани идох к Куму, а оттуду в Саву, а из Савы в Султанию, а оттуду в Тервизь. Оттуду же в Орду Асанбе, в Орде же бысть 10 днии, потому что никуды пути нет. А на Турскав посла рати[415] своей 40 000; и они Севаст, и Тохан, и Амасию взяли, и много сел пограбили, да пошли на Караман воюючи. И яз из орды пошел к Арцыцыну, а из Арцыцына пошел есми в Трапизон.
И ту взял Покров пресвятые богородицы, и был 5 днии, и на корабль приидохь /л. 318 об./ и зговорих о налоне дати золотой от меня до Кафы. В Трапезоне же мне шубаш да паша много зла учиниша: хлам мой весь взнесли к себе в город за гору, да обыскали все; а обыскивают грамот, что есми пришел из орды Асанбега.
Божиею милостию приидохь до 3 моря Чермного, а парсииским языком дория Стемболская[416]; идохом же по морю ветром 5 днии, и доидох до Вонады; и ту нас встретил ветр великии полунощныи, и возвратил нас к Трапизону[417]; и стояли есмя в Платане[418] 15 днии, ветру бо велику и злу бывшу. И ис Платаны пошли на море дважды, ветр нас встречает и не даст нам по морю ходити, и туто призывали бога на помощь. И занесло нас к Балыкаее, а оттуду Ткързофу[419], и ту стояли 5 днии. И божиею милостию приидох в Кафу, за 9 днии до /л. 319/ Филипова заговейна.
Дозде о индииском хожении Афонасием Тверитином и возвратимся на преднее.
ПЕРЕВОД
За молитву святых отцов наших, господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня{1}, раба своего грешного Афанасия Никитина сына.
Написал я грешное свое хождение за три моря: первое море Дербентское - море Хвалынское{2}, второе море Индийское - море Индостанское{3}, третье море Черное - море Стамбульское{4}. Пошел я от святого Спаса златоверхого{5}, с его милостию, от великого князя Михаила Борисовича{6} и от владыки Геннадия{7} Тверского и от Бориса Захарьича на низ, Волгою. Придя в Калязин и благословясь у игумена монастыря святой живоначальной Троицы{8} и святых мучеников Бориса и Глеба{9} Макария с братьею, пошел на Углич, а с Углича на Кострому, к князю Александру с другой грамотой великого князя (Тверского), и отпустил меня свободно{10}. Также свободно пропустили меня и на Плесо в Нижний Новгород, к наместнику Михаилу Киселеву и к пошлиннику Ивану Сараеву.
Василий Папин{11} тогда уже проехал, а я ждал еще в Новгороде две недели татарского, ширваншахова посла Хасан-бека{12}. Он ехал от великого князя Ивана с кречетами, а их у него было девяносто. И поехал я с ним на низ Волгою. Проехали свободно Казань, Орду{13}, Услан, Сарай{14}, Берекезан{15}.
И въехали мы в Бузань-реку{16}. Тут нам повстречались 3 поганых татарина и сообщили ложные вести, будто в Бузани стережет купцов хан Касим{17} и с ним 3 тысячи татар. Ширваншахов посол Хасан-бек дал им тогда по однорядке и по куску полотна, чтобы они провели нас мимо Астрахани{18}. Татары же по однорядке взяли, а весть подали астраханскому царю. Я покинул свое судно и перешел с товарищами на судно к послу. Поехали мимо Астрахани, а месяц светит. Царь нас увидел, а татары кричали нам: «Не бегите!»{19} А мы того не слыхали ничего. А плыли мы на парусах. И царь послал тогда за нами всю свою орду, и за грехи наши настигли нас на Бугуне{20}, застрелили у нас человека, а мы у них двух. Судно наше малое остановилось на езу{21}, они взяли его и тотчас разграбили; а моя вся поклажа была на малом судне.
Большим же судном мы дошли до моря и встали в устье Волги, сев на мель. Татары тут нас взяли и судно назад тянули до еза. Здесь они судно наше большое отобрали, взяв также и четырех русских, а нас отпустили ограбленными за море. Вверх же они нас не пропустили для того, чтобы мы не подали вести. И пошли мы к Дербенту{22} в двух суднах: в одном судне посол Хасан-бек с иранцами{23} да нас, русских, всего 10 человек, а в другом судне 6 москвичей, да 6 тверичей, да коровы, да корм наш. На море нас захватила буря{24}. Малое судно разбило о берег, а тут есть городок Тарки{25}, а люди вышли на берег, и пришли кайтаки{26} и людей же с него поймали всех.
Когда мы пришли в Дербент, то оказалось, что Василий пришел благополучно, а мы пограблены. И бил я челом Василию Папину и ширваншахову послу Хасан-беку, с которым пришли, чтобы они просили о людях, пойманных кайтаками под Тарки. И Хасан-бек хлопотал; он ездил на гору к Булат-беку, который послал скорохода к Ширванша-беку с известием, что русское судно разбило под Тарки и что кайтаки поймали людей с него и разграбили их товар. И Ширванша-бек тотчас отправил посла к своему шурину Халиль-беку, князю кайтакскому{27}: что судно-де мое разбило под Тарки, и твои люди, придя, людей поймали, а товар их пограбили, и ты бы, ради меня, людей ко мне прислал и товар их собрал, потому что те люди посланы ко мне; а что тебе нужно будет от меня, и ты ко мне пришли, и я тебе, своему брату, за то не постою, только бы ты отпустил их ради меня свободно. И Халиль-бек тотчас отослал всех людей свободно в Дербент, а оттуда послали их к Ширван-шаху