[485], издатели т. XXIII ПСРЛ относил и ее к началу XVI в.[486]. Водяные знаки четвертой части рукописи (тиара и бычья голова) совпадают с водяными знаками остальных частей и относятся к концу XV — началу XVI в. На полях рукописи имеются пометы почерком конца XVIII-XIX в., воспроизведенные нами в текстологических примечаниях. Рукопись принадлежала Троицкому монастырю (хранилась в казне монастыря под № 17) и обычно именуется в литературе Троицкой. Троицкая рукопись «Хожения» была широко использована уже Н. М. Карамзиным в цитатах в «Истории государства Российского», т. VI (прим. 629). В 1853 г. «Хожение» было издано по Троицкой рукописи в приложениях к Софийской II летописи (ПСРЛ, т. VI, приложение Г, ab), хотя в самой Софийской II летописи содержится иной текст «Хожения» (летописный текст «Хожения» был использован только в аппарате к изданию троицкого текста). В 1948 г. «Хожение» было издана по Троицкой рукописи в 1-м издании «Хожения» в серии «Литературные памятники».
3) ГПБ, F. IV. 144; 1°; середина XVI в. Эттеров список Львовской летописи. «Хожение» — лл. 442-458 об. По этому списку «Хожение» вместе со всей Львовской летописью было издано в ПСРЛ, т. XX, ч. 1 (стр. 303-313).
4) ЦГАДА, ф. 181, N2 371/821; 4°; середина XVI в. Архивский список Софийской II летописи. «Хожение» — лл. 193-220 об. По этому списку «Хожение» вместе со всей Софийской II летописью было издано в «Софийском временнике» (ч. II, М., 1821, стр. 145-164).
5) ГИМ, Воскр., бум., № 1546; 1°; вторая половина XVI в. Воскресенский список Софийской II летописи. Текст «Хожения» здесь почти полностью вырван; сохранились только (на лл. 1192 об. — 1193) вступительные замечания летописца и несколько последних слов текста.
6) БЛ, собр. Ундольского, № 754; 1°. Сборная рукопись. Часть, содержащая «Хожение» (хронограф) — XVII в. «Хожение» — лл. 300-319 (новой пагинации, сверху). На полях имеются пометы почерком XVIII в., воспроизведенные нами в текстологических примечаниях. По этому списку наряду с Троицким списком «Хожение» было издано в приложении к Софийской II летописи (ПСРЛ, т. VI, приложение Г, cd) и в первом издании в серии «Литературные памятники».
7) ГПБ, F.XVII. 17 (из собр. Толстого, 1, № 198); 1°; XVII в. Сборник. «Хожение» (в составе хронографа) — лл. 402-412. Как отметил А. С. Орлов, сборник этот принадлежал Арсению Суханову, известному церковному деятелю середины XVII в[487]. На необходимость привлечения этого списка к изданию «Хожения» указал А. А. Зимин[488].
Кроме дошедших до нас рукописей, содержащих (полностью или частично) «Хожение» Никитина, существовала еще одна рукопись, до нас не дошедшая. Рукопись эта принадлежала известному археографу XIX в. И. П. Сахарову и была им использована для издания «Путешествия Афанасия Никитина в Индию» в его «Сказаниях русского народа». Неясно, однако, был ли в распоряжении Сахарова сплошной текст «Хожения» (хотя бы с пропусками) или только отрывки из него. Во всяком случае, как указывает Сахаров, начало «Путешествия» было им напечатано по тексту Н. М. Карамзина (Троицкому списку), основная часть — по Софийскому временнику (Архивскому списку) и лишь небольшой отрывок текста, описывающий обратное путешествие Никитина, — по собственной рукописи Сахарова[489].
Рассматривая отдельные списки «Хожения за три моря», исследователи уже давно (начиная с И. И. Срезневского[490]) обнаружили, что эти списки довольно определенно распадаются на три извода, или редакции. К первой редакции можно отнести те списки, в которых «Хожение» непосредственно включено внутрь летописного рассказа под 1475 годом: Эттеров список Львовской летописи, Архивский список Софийской II летописи, а также Воскресенский список Софийской II летописи, где сохранились только начало и конец «Хожения». К этой же редакции принадлежал, по-видимому, и тот список, который был использован И. П. Сахаровым для дополнения Софийского и Троицкого списков в его издании «Хожения». Ко второй редакции относится Троицкий список (и, может быть, отрывок, читающийся в сборнике Муз. 3271). К третьей редакции относится список Ундольского и не привлекавшийся до сих пор список ГПБ, F.XVII. 17. По вопросу о качестве текста в различных редакциях мнения исследователей не совпадают: И. И. Срезневский считал лучшим (наиболее полным) текстом «Хожения» тот текст, который читается в Софийской II (и Львовской) летописи[491]; К. Н. Сербина, напротив, усматривает «наибольшую полноту и исправность текста» в Троицком списке (именно поэтому, очевидно, К. Н. Сербина и сочла возможным вслед за издателями т. VI ПСРЛ рассматривать первую и вторую редакции «Хожения» как единую редакцию, публикуя Троицкий список в основном тексте, а Эттеров, Архивский и Воскресенский — в разночтениях)[492]. Бесспорной является только характеристика третьей редакции (списка Ундольского) как явно более поздней и относящейся к XVII в.
История текста «Хожения за три моря» также представляется исследователями по-разному. И. И. Срезневский полагал, что две основных редакции «Хожения» — летописная и троицкая — имели своим источником различные авторские варианты текста; Афанасий Никитин, по его мнению, не только вел записки во время пути, «но и переписывал, а переписывая, исправлял или изменял — один из этих списков достался Мамыреву и перешел в Софийский временник, другим списком воспользовался составитель Русского временника» (И. И. Срезневский имеет в виду, очевидно, Троицкий сборник, содержащий Ермолинскую летопись)[493]. К. Н. Сербина совсем не поставила в своем «археографическом комментарии» к «Хожению» вопроса об истории текста памятника. Точка зрения И. И. Срезневского встретила, однако, серьезные возражения со стороны двух советских исследователей — Р. Терегуловой и особенно Г. П. Уханова. Г. П. Уханов соглашается с тем, что, «пройдя три моря», Никитин, возможно, придал литературную форму своим кратким заметкам, начатым еще в Индии (в Бидаре), но окончательно обработать, по-видимому, не имел возможности и оставил, таким образом, «только один вариант своего произведения»[494].
Этот последний вывод представляется нам несомненным: об прямо подтверждается и сообщением Софийской II — Львовской летописи о судьбе Никитина (единственным историческим свидетельством о нем, данным от третьего лица), и самим текстом «Хожения». Конечно, «Хожение» нельзя назвать дневником в полном смысле этого слова — изложение здесь ведется не по дням; но основная часть памятника бесспорно написана еще в Индии и обработке не подверглась, как это доказывает самая форма рассказа. «И тут есть Индейская страна...», — пишет Никитин (Т, л. 372; Э, л. 444)[495], «Пути не знаю, иже камо пойду из Гундустана... пути нету, везде булгак стал...» (Т, л. 386 об.; Э, л. 454); «Уже проидоша 4 Великыя дни в бесерменьской земли, а христианства не оставих; дале бог ведает, что будеть», — замечает он в одном месте (Т, л. 384 об.; Э, л. 452 об.), а в другом сообщает уже: «В пятый же Великый день възмыслил ся на Русь» (Т, л. 389 об.; Э, л. 456), и далее излагает историю этого путешествия. Из последней, заключительной части «Хожения», написанной уже после того, как Никитин высадился в Крыму (в Кафе), мы узнаем, что он нашел все-таки путь «из Гундустана» на Русь, что ему так и не пришлось «оставить христианства»; указанные места свидетельствуют, следовательно, о том, что Никитин не подверг обработке записи, сделанные в Индии[496]. Это вполне объясняется его судьбой, описанной в летописи: не доходя Смоленска (не вступив даже, следовательно, еще на территорию Русского государства) Никитин умер. Переписывание Никитиным своего труда и тем более, создание им нескольких авторских вариантов представляется поэтому совсем невероятным.
Создателями редакций «Хожения» следует считать, таким образом, различных переписчиков памятника. Какую же из дошедших до нас редакций мы можем считать соответствующей первоначальному тексту Никитина, и какую — вторичной? Сопоставляя между собой летописную редакцию и редакцию, представленную Троицким списком, мы приходим к выводу, что ни одну из них нельзя вывести из другой, что, иными словами, обе они независимо друг от друга восходят к единому протографу (авторскому тексту или его копии); лучшие чтения, отражающие этот протограф, по временам обнаруживаются то в той, то в другой редакции.
Так, например, в летописной редакции мы читаем ряд подробностей нападения татар на русских купцов (с которого, собственно, и началось путешествие Никитина «куды его очи понесли»), отсутствующих в Троицком списке: «А мы того (т. е. оклика со стороны татар, — Я. Л.) не слыхали ничего. А бежали есмя парусом... А в другом судне... коровы, да корм нашь... А тут есть городок Тархи, а люди вышли на берег...» и т. д. (Э, л. 443; ср. Т, лл. 369 об. — 370). Приводятся в летописной редакции подробности приготовления индийских блюд: «А варят с маслом, да с молоком» (Э, л. 448 об.; ср. Т, л. 378 об.). При описании индийских маршрутов указывается, что «от Дега до Мошката 6 дни, а от Мошката до Кучьзрята 10 дни, а от Кучьзрята до Камбата 4 дни» (Э, лл. 449 об. — 450), в то время как в Троицком читается явно бессмысленное: «от Дега до Мошката до Кучьзрята до Комбата 4 дни» (Т, л. 380 об.); далее приводится расстояние «от Чювиля до Дабыля 6 дни», также пропущенное в Троицком. При перечислении богатств «Силяна» (Цейлона) в летописной редакции упоминается «хрусталь да бабугури» (