А Низам-ал-мульк[676], да Мелик-хан, да Фархад-хан[677] взяли 3 города великих, и с ними было рати своей юо тысяч да 50 слонов. И те взяли бесчисленно яхонтов и всяких камней драгоценных много; и все те камни, яхонты и алмазы, скупили для Меликтучара, а он повелел мастерам[678] не продавать их купцам, пришедшим в день Успения Пресвятой Богородицы[679] в город Бидар.
Султан выезжает на потеху в четверг и во вторник, и с ним выезжают 3 везира. А брат султанов выезжает в понедельник с матерью и с сестрою. А женок 2 тысячи выезжают на конях и на носилках золоченых. Да коней перед ними простых 100, в золотой сбруе, и пеших с ними очень много, до 12 везиров, да 50 слонов в попонах суконных. А на слоне сидят по 4 человека голых, только плат на бедрах. Да голые пешие женки, которые воду за ними носят пить и умываться, а один у другого воды не пьет.
Меликтучар выехал завоевывать индусов с своею ратью из города Бидара в день памяти шейха Алаеддина, а по-русски на Покров Святой Богородицы[680], и рати вышло с ним 50 тысяч. А султан послал рати своей 50 тысяч, да с ним 3 везира пошли и с ними 30 тысяч; да 100 слонов пошло с ними с башнями и в доспехах, и на каждом слоне по 4 человека с пищалями. Меликтучар пошел завоевывать Виджаянагар, великое княжение Индийское.
А у виджаянагарского князя 300 слонов, да 100 тысяч рати своей, да коней 50 тысяч у него. Султан выехал из города Бидара в восьмой месяц после Пасхи, и с ним выехали 26 везиров, 20 везиров мусульманских и 6 везиров индийских. А с султаном двора его выехали юо тысяч рати своей конной, да 200 тысяч пеших, да 300 слонов с башнями в доспехах, да юо лютых зверей, каждый на двух цепях. А с братом султановым вышли двора его юо тысяч конных, да юо тысяч пеших людей, да юо слонов, наряженных в доспехи. А за Мал-ханом вышли двора его 20 тысяч конных, да пеших 60 тысяч, да 20 слонов наряженных. А с Бедер-ханом и братом его вышли 30 тысяч конных, да юо тысяч пеших, да 25 слонов наряженных, с башнями. А с Сул-ханом вышли двора его 10 тысяч конных, да пеших 20 тысяч, да 10 слонов с башнями. А с Везир-ханом[681] вышли 15 тысяч конных, да пеших 30 тысяч, да 15 слонов наряженных. А с Кутувал-ханом[682] вышли двора его 15 тысяч конных, да пеших 40 тысяч, да 10 слонов. Да с каждым везиром вышли по 10 тысяч, а с иным и по 15 тысяч конных, да пеших по 20 тысяч. А с индийским авдономом[683] вышло рати своей 40 тысяч конных людей, да пеших людей юо тысяч, да 40 слонов наряженных, в доспехах, а на них по 4 человека с пищалями. А с султаном вышли 26 везиров, и с каждым везиром по 10 тысяч рати своей, да пеших по 20 тысяч; а с иным везиром 15 тысяч, а конных людей и пеших 30 тысяч. А у индийских четырех великих везиров рати своей 40 тысяч конных людей да пеших юо тысяч. И султан разгневался[684] на индийского правителя, что мало вышло с ним; и он еще прибавил 20 тысяч пеших людей, 2 тысячи конных да 20 слонов. Такова сила у султана индийского, мусульманского[685]; Мухаммедова вера еще годится. А правую веру бог ведает, а правая вера – бога единого знать, имя его в чистоте призывать во всяком чистейшем месте.
В пятый же день Пасхи надумал я идти на Русь. Вышел из города Бидара за месяц до улу-байрама мусульманского[686], по вере пророка Мухаммеда. А пасхального дня христианского, Христова воскресения, не знаю, а говел с мусульманами в их пост и разговелся с ними. Пасху же встретил в Кульбарге, в 20 ковах от Бидары.
Султан пришел к Меликтучару с ратью своею на 15‑й день после улу-байрама, к Кульбаргу. И война им не удалась, один город индийский взяли, а людей много погибло, и казны много истратили. А индийский же правитель[687] очень силен, и рати у него много, а сидит на горе в Виджаянагаре[688].
И город у него весьма велик, около него 3 рва да сквозь него река течет; по одну сторону города джунгли[689] непроходимые, а по другую же сторону прошла долина, чудная местами и весьма пригодная на все. Но на эту сторону прийти неоткуда: дорога идет сквозь город, а города взять неоткуда, так как подступила гора великая и дебрь злая[690], заросли колючие. Под городом стояла рать месяц, и люди умирали от безводия, и много людей погибло от голода да от безводицы: на воду смотрят, да взять нельзя. Город же индийский взял ходжа Меликтучар[691], а взял его силою, день и ночь бился с городом 20 дней, рать ни пила, ни ела, под городом стояла с пушками. А рати его погибло 5 тысяч добрых людей. Когда город взяли, то вырезали 20 тысяч поголовия мужского и женского да 20 тысяч в плен взяли взрослых и малых. А продавали пленных по 10 тенек за голову, а ребят по 2 теньки[692]. Казны же не было ничего, и большого города не взяли.
А от Кульбарга пошел до Кулура[693]; а в Кулуре родится сердолик, и здесь его обрабатывают и затем на весь свет оттуда его развозят. В Кулуре же проживает алмазников 300, украшают оружие[694]. И здесь пробыл я пять месяцев и отсюда пошел в Каилконду[695], тут базар весьма большой. Оттуда пошел к Гульбарге[696], а от Гульбарги пошел к шейху Алаеддину, а от шейха Алаеддина пошел к Камендрии, а от Камендрии – к Кынарясу, а от Кынаряса – к Сури[697], а от Сури пошел к Дабулу – пристани Индийского моря.
Дабул же город весьма большой, и к нему съезжается все поморье Индийское и Ефиопское. Тут я, Афанасий окаянный, рабище бога вышнего, творца неба и земли, поразмыслил о вере христианской, о крещении Христове, о постах, святыми отцами устроенных, и о заповедях апостольских и устремился умом пойти на Русь. И вошел на корабль, и договорился о плате[698] корабельной, и дал со своей головы 2 золотых до города Ормуза дойти.
Вошел же на корабль в городе Дабуле до Пасхи за 3 месяца, мусульманского заговенья. Плыл же в таве по морю месяц и не видел ничего, на другой же месяц увидел горы Ефиопские[699]. И тут люди все закричали: «Олло конъкар бизим баши мудна наспи болмышьти», а по-русски молвить: «Боже государь, боже, боже вышний, царь небесный, здесь ты судил нам погибнуть».
В той земле Ефиопской был 5 дней. Божией благодатью зло не произошло, много роздали мы рису, перцу, хлеба ефиопам, и они суда не пограбили. А оттуда плыл 12 дней до Маската[700], в Маскате же шестую Пасху встретил. И плыл до Ормуза 9 дней и в Ормузе был 20 дней. Из Ормуза пошел к Лару и в Ларе был 3 дня. Из Лара пошел к Ширазу, 12 дней, а в Ширазе был 7 дней. Из Шираза пошел в Аберкух, 15 дней, а в Аберкухе был 10 дней. А из Аберкуха пошел к Йезду, 9 дней, а в Йезде был 8 дней. А из Йезда пошел к Испагани. И пошел к Кашану, а в Кашане был 5 дней. А из Кашана пошел к Куму[701], а из Кумы пошел в Саву. А из Савы пошел в Султанию[702]. А из Султанин пошел до Тавриза, пошел в орду к Хасан-беку[703], в орде же пробыл ю дней, а далее пути нет никуда. На турецкого (султана) послал (Хасан-бек) рати двора своего 40 тысяч, и они Сивас взяли и Токат взяли да сожгли, Амасию взяли и много пограбили сел. И пошли, воюя, на Караман. А я из орды пошел к Арзинджану[704], а из Арзинджана пошел в Трапезунд[705].
В Трапезунд же пришел на Покров Святой Богородицы и Приснодевы Марии и пробыл же в Трапезунде 5 дней. На корабль пришел и сговорился о плате – дать золотой со своей головы до Кафы[706], а золотой взяли за харчи, а отдать его в Кафе. В Трапезунде же субыши и паша[707] много зла учинили: хлам мой весь к себе унесли в город, на гору, да и обыскали все; что мелочь добренькая – они ограбили все, а искали грамот[708], потому что пришел я из орды Хасан-бека.
Божией милостью пришел я до третьего моря Черного, а по-персидски дория Стамбульское. Плыл же морем по ветру 10 дней и доплыл до Вонады[709], но тут нас встретил сильный ветер северный и возвратил нас к Трапезунду. И стояли мы в Платане[710] 15 дней из-за сильного и злого ветра. Из Платаны выходили на море, но ветер нас встречал злой и не давал нам по морю идти. Боже истинный, боже покровитель! Кроме него, иного бога не знаю. И морем же доплыл до Балаклавы[711], а оттуда к Гурзуфу[712], и тут стояли 5 дней.