д[1342] роги, и сквозѣ его рѣка течет, и едину страну его женгѣль злый, а з другую страну дол и мѣста чюдна и угодна велми, и пройти некуды ни на одну страну, сквозѣ град дорога, а града взяти нѣоткуды, пришла гора велика, да деберь зла тикенъ. И стояла рать под градом мѣсяцъ, и людейе[1343] з голоду и з безводия погибло много, потому что на воду смотря, а взять нельзѣ. Град же взялъ индѣйский Меликъчанъ, а взялъ его силою, день и нощь бился, стоял под градом 20 дний, и рать ни пила, ни ѣла, и ратиж[1344] изгибло 5000 люду добраго; а стоялъ с пушками и взял градъ, высѣкъ по головам 20 000, а другую 20 000 ||полону взялъ, а иной полон продавал дешево, по 10 и по 5, и по 2 тенки; а казны не было ничево; а большаго града не взял.
А от Келберху поидохъ до Курулиа[1345]; туб[1346] же родится ахикъ, и ту его дѣлаютъ на весь свѣтъ, и оттуду его розвозят. В Курыли же алмазниковъ 300 сулях микунѣтъ. Бых же тут 5 мѣсяцъ и поидох оттолѣ х Каликыв[1347], ту есть базар велми великъ. А оттуду поидох до Канаберга, а оттуду к ших Аладину, и оттолѣ каг[1348] Аминдрие, а оттолѣ к Нарясу, оттуду же к Сури, а оттуду к Дабили, пристанищу великагод[1349] моря Индѣйскагое[1350].
Ту был град великъ, и съѣзжается вся помория Индѣйская и Ефиопская. И ту аз, окаянный Афонасие, призвав бога вышняго, творца небу и земли, и устремихся умом поитти на Русь; и внидох в таву, и зговорихъ о нал онѣ корабленемж[1351], от своея головы 2 золотых до Гурмыза града. Внидохом же в корабль в Дабыли граде до Велика дни за 3 мѣсяца бесерменскагоз[1352] говѣйна; а морем идох мѣсяцъ, и увидѣлии[1353] горы ефиопъския. И ту людие вси воскричаша ик[1354] глаголюще: «Боже вышний, царю небесный! Здѣ ли нам судилъ еси погибнути?»
л. 421
И быхом в той землил[1355] Ефиопской 5 дний, и божиею благодатию зло ся не учинило; много роздаша брынцу, да перцу, да хлѣбым[1356] ефиопомъ, и они судна не пограбили. Оттолѣ же вдохомъ 12 дний до Мошката; и ту в Мошкате 6‑й Великъ день взяхъ. И вдохом до Гурмыза 9 дний, а в Гурмызѣ быхъ 20 дний. И оттолѣ поидох к Лари и бых 3 дни; и поидохъ к Ширязи, а из Ширяза поидох в Вергу, и ту бых 10 дний; а оттолѣ къ Езди, ин[1357] ту идох 9 дний, ||а въ Ъзди бых 8 дний; и потом идох къ Испагани 5 дний, и бых тутъ 6 дний; а оттолѣ идох до Кашани, и быхом 5 дний, а из Кашани вдохъ к Куму, а оттуду в Саву, а из Савы в Султанию, а оттуду в Тевриз. Оттуду же в Орду Асанбѣ, въ Ордѣ же бысть 10 дний, потому что никуды пути нѣтъ. А на Турскавъ посла ратиа[1358] своей 40 000; и они Севастъ, и Тоханъ, и Амасию взяли, и много селъ пограбили, да пошли на Караманъ, воюючи. И яз изъ Орды пошел къ Арцыцыну, а из Арцыцына пошел есми в Трапизонъ.
И ту взялъ Покровъ пресвятые Богородицы, и был 5 дний. И на корабль приидохъ и сговорих о нал онѣ дати золотой от меня доКафы. В Трапезоне же мнѣ шубашь да паша много зла учиниша: хлам мой весь взнесли к собѣб[1359] в город нав[1360] гору, да обыскали все; а обыскиваютъ грамотъ, что есми пришел из Орды Асанбѣга.
Божиею милостию приидохъ до 3 моря Чермнаго, а парсийским языком дория Стимболскаяг[1361]. Идохом же по морю вѣтром 5 дний и доидох до Вонады. И ту нас встрѣтил вѣтръ великий полунощный и возвратил нас к Трапезонуд[1362]. И стояли есмя в Платавѣе[1363] 15 дний, вѣтру бо велику и злу бывшу. И ис Платаны пошли на море дважды, вѣтръ нас встрѣчаетъ и не дастъ нам по морю ходити, и туто призывали бога на помощь. И занесло нас к Балыкаее, а оттуду Тъкрзофуж[1364], и ту стояли 5 дний. И божиего милостию приидохъ в Кафу за 9 дний до Филипова заговѣйна.
Доздѣ о индѣйскомъ хожении Афанасием Тверитином, и возвратимся на преднее.
Перевод[1365][Хожение за три моря Афанасия Никитина]
В год 6983/1475/ … В том же году получил записи Афанасия, купца тверского, был он в Индии четыре года1. А пишет, что отправился в путь с Василием Папиным. Я же расспрашивал, когда Василий Папип послан был с кречетами послом от великого князя, и сказали мне – за год до казанского похода вернулся он из Орды, а погиб под Казанью, стрелой простреленный, когда князь Юрий на Казань ходил2. В записях же не нашел, в каком году Афанасий пошел или в каком году вернулся из Индии и умер, а говорят, что умер, до Смоленска не дойдя3. А записи он своей рукой писал, и те тетради с его записями привезли купцы в Москву Василию Мамыреву, дьяку великого князя4.
* * *За молитву святых отцов наших, господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня, раба своего грешного Афанасия Никитина сына5.
Записал я здесь про свое грешное хождение за три моря: первое море – Дербентское, дарья Хвалисская6, второе море – Индийское, дарья Гундустанская7, третье море – Черное, дарья Стамбульская8.
Пошел я от Спаса святого златоверхого9 с его милостью, от государя своего великого князя тверского Михаила Борисовича10, от владыки тверского Геннадия11 и от Бориса Захарьича12.
Поплыл я вниз Волгою. И пришел в монастырь Калязинский к святой Троице живоначальной и святым мученикам Борису и Глебу. И у игумена Макария и святой братии13 получил благословение. Из Калязина плыл до Углича14, и из Углича отпустили меня без препятствий. И, отплыв из Углича, приехал в Кострому и пришел к князю Александру с другой грамотой великого князя15. И отпустили меня без задержания. И в Плес16 приехал благополучно.
И приехал я в Нижний Новгород к Михаилу Киселеву, наместнику, и к пошленнику Ивану Сараеву17, и отпустили они меня без задержания. А Василий Папин, однако, город уже проехал, и я в Нижнем Новгороде две недели ждал Хасан-бека, посла ширваншаха татарского18. А ехал он с кречетами от великого князя Ивана, и кречетов у него было девяносто.
Поплыл я с ними на Низ по Волге. Казань прошли без препятствий, не видали никого, и Орду, и Услан, и Сарай, и Берекезан проплыли благополучно19. И вошли в Бузан-реку20. И тут встретили нас три татарина неверных да ложную весть нам передали: «Касим султан21 подстерегает купцов на Бузане, а с ним три тысячи татар». Посол ширваншаха Хасан-бек дал им по кафтану-однорядке и по штуке полотна, чтобы провели нас мимо Астрахани22. А они, неверные татары, по однорядке-то взяли, да в Астрахань царю весть подали. А я с товарищами свое судно покинул, перешел на посольское судно.
Плывем мы мимо Астрахани, а луна светит, и царь нас увидел, и татары нам кричали: «Качьма – не бегите!»23. А мы этого ничего не слыхали и бежим себе под парусом. За грехи наши послал царь за нами всех своих людей. Настигли опи нас на Богуне24 и начали в нас стрелять. У нас застрелили человека, и мы у них двух татар застрелили. А меньшее наше судно у еза25 застряло, и они его тут же взяли да разграбили, а моя вся поклажа26 была на том судне.
Дошли мы до моря на большом судне, да стало оно на мели в устье Волги, и тут они нас настигли и велели судно тянуть вверх по реке до еза. И судно наше большое тут пограбили и четыре человека русских в плен взяли, а нас отпустили голыми головами за море. А назад, вверх по реке, не пропустили, чтобы вести не подали.
И пошли мы, заплакав, на двух судах в Дербент27: в одном судне посол Хасан-бек, да тезики28, да нас, русских, десять человек; а в другом судне – шесть москвичей да шесть тверичей, да коровы, да корм наш. И поднялась на море буря29, и судно меньшее разбило о берег. А тут стоит городок Тарки30. И вышли люди на берег, да пришли кайтаки31 и всех взяли в плен.
И пришли мы в Дербент, и Василий благополучно туда пришел, а мы ограблены. И я бил челом Василию Папину и послу ширваншаха Хасанбеку, с которым мы пришли – чтоб похлопотал о людях, которых кайтаки под Тарками захватили. И Хасан-бей ездил на гору к Булат-беку32 просить. И Булат-бек послал скорохода к ширваншаху33 передать: «Господине! Судно русское разбилось под Тарками, и кайтаки, придя, людей в плен взяли, а товар их разграбили».
И ширваншах посла тотчас послал к шурину своему, князю кайтаков Халил-беку