Сухановский извод дошел до нас внутри хронографической компиляции, состав которой был разобран А.Н. Насоновым и Б.М. Клоссом. В основе этой компиляции (состоящей из хронографической и летописной части) лежит Хронограф редакции 1617 г. и Троицкая редакция Никоновской летописи 30‑х годов XVII в.; в качестве дополнительных источников привлечены Степенная книга, Казанская история и др. В списке С изложение доведено до 7129 (1621) г. (о строительстве в Троицком монастыре). Список У отличается от С прежде всего тем, что первую часть его занимает фрагмент Софийской I летописи младшего извода; совпадение с С начинается с 6811 (1306) г. и кончается известием 7090 (1582) г. о смерти царевича Ивана Ивановича. Цепь троицких записей в обоих списках компиляции дает основание предполагать, что она происходит из Троице-Сергиева монастыря; составлялась она не ранее 1623 г., скорее всего в 30–40‑х годах XVII в.[1502] «Хожение» помещено здесь не под 1475, а под 1461 г., что лишний раз свидетельствует о независимости Сухановского извода от Летописного.
Текст «Хожения за три моря» подготовлен для настоящего издания М.Д. Каган-Тарковской. Летописный извод публикуется по Эттерову списку Львовской летописи (обозначено в Разночтениях – Л) с разночтениями по Архивскому (в Разночтениях – А) и Воскресенскому (В) спискам Софийской II летописи. В отличие от издания 1958 г. текст «Хожения» в «Сказаниях» И.П. Сахарова 1849 г. не привлекается в разночтениях к данному изводу, так как недостаточно ясно устанавливается то, что именно взято в издании Сахаровым из его рукописи, а что – из других источников. Троицкий (Ермолинский) извод публикуется по Троицкому списку (Т) с разночтениями по Музейному списку (М). Сухановский извод издается по Сухановскому списку (С) с разночтениями по списку Ундольского (У).
Схема происхождения списков «Хожения за три моря Афанасия Никитина». Литеры на схеме обозначают наименования списков: А – Архивский список Софийской II летописи; В – Воскресенский список Софийской II летописи; Л – Эттеров список Львовской летописи; М – список ГБЛ, ф. 178, № 3271; Т – Троицкий (Ермолинский) список; С – Сухановский список; У – список Ундольского
Разночтения между списками, входящими в состав Летописного, Троицкого и Сухаповского изводов, обозначаются в тексте и текстологических примечаниях буквами, комментарии обозначаются (в Летописном и Троицком изводах и в переводе) цифровыми ссылками. Выражения иноязычного происхождения, записанные в «Хожении» русскими буквами, разделены на слова в соответствии с их написанием на восточных языках, но их орфография (как и орфография русских слов) соответствует рукописным оригиналам.
Перевод (древнерусский текст переведен Л.С. Семеновым, восточные тексты – А.Д. Желтяковым) сделан по Летописному изводу с учетом тех чтений Троицкого извода, которые могут быть возведены к общему протографу. Комментарии составлены Л.С. Семеновым при участии А.Д. Желтякова (восточные тексты) и Я.С. Лурье (древнерусские реалии); комментируется текст Летописного и Троицкого изводов; в тех случаях, когда какие-либо фрагменты отсутствуют в том или ином из этих изводов, цифровые ссылки на соответствующий комментарий даются только в одном изводе. К Комментариям примыкает «Таблица композиции “Хожения за три моря”» (Я.С. Лурье).
Я.С. ЛурьеТаблица композиции «Хожения за три моря»
Вопрос о составе и композиции «Хожения за три моря» Афанасия Никитина был наиболее подробно разобран в работе Н.С. Трубецкого <…> (см. выше, статья «Русский “чужеземец” в Индии XV в.», первый раздел).
Исходя, очевидно, из представления, что сочинение Никитина в дошедшей до нас редакции создано после окончания путешествия и лишь стилизовано под «путевые заметки», Н.С. Трубецкой усмотрел во всем его построении «поразительную симметрию и стройность… композиционной схемы» (Труб., с. 439–446): нарастание «статичности» до середины изложения и спад ее к концу. Он предложил даже (на основе текста «Хожения за три моря», помещенного в ПСРЛ, т. VI. СПб., 1853, с. 330–345) особую схему (используя, однако, в принципе лишь отрывки «спокойного изложения», а не «религиозно-лирические отступления»), которая может быть изображена в виде следующей таблицы.
Анализ этой схемы обнаруживает ее крайнюю неточность. Прежде всего едва ли можно утверждать, что «Хожение за три моря» «вставлено в рамку двух молитв» (Труб., с. 446), ибо первая молитва («За молитву святыхъ отець… помилуй мя, раба своего грешнаго Афанасья Микитина сына» – Т, л. 369) читается только в Троицком (Ермолинском) изводе, и принадлежность ее оригиналу вызывает сомнения. Отрезок 1 по схеме Н.С. Трубецкого (по нашему делению – фрагмент II) включает в себя лирические элементы: «И мы пошли есмя в Дербентъ, заплакавши… – Л, л. 443; «И мы, заплакавъ, да разошляся кои куды…, а тот пошел, куды его очи понесли…» – Т, л. 371.
Между отрезками 1 и 2 Н.С. Трубецкой совсем пропускает и никак не характеризует фрагмент (III), посвященный описанию Гурмыза (Л, л. 442–443 об.; Г, л. 369–371 об.).
«Развитое религиозно-лирическое отступление» между отрезками 2 и 3 (ср. Труб., с. 445 и 456, прим. 8—А) включает вполне деловые рассуждения о «товарах» на «нашу» и «бесерменскую землю» (V, Л, л. 445 об.; Т, л. 374).
Совершенно условно из композиционной схемы статических описаний и динамических повествований между отрезками 3–4 исключен рассказ («динамический») о разговоре Никитина с «индѣянами» в Бидаре (только потому, что речь идет о религии) (VII, Г, л. 377).
«Религиозно-лирическое отступление» между отрезками 5 и 6 (XI, Л, л. 452–452 об.; Т, л. 380 об. – 383 об.) включает в себя очень живую беседу с «бесерменином Меликом»; которое, однако, не отнесено Трубецким к числу «динамических повествований».
Наиболее ясно непоследовательность и неубедительность схемы обнаруживается в тексте между отрезками 6 и 7 схемы Н.С. Трубецкого. Весь этот текст определен как «развернутое религиозно-лирическое отступление» (с. 45, ср. прим. 8—Г). Однако среди религиозно-лирических фрагментов (XIII, XV) здесь помещено совершенно деловое описание «общего политического положения в Индии» (XIV, Л, л. 454; Т, л. 386 об.; ср. Труб., с. 442 и 458, прим. 16; ПСРЛ, т. VI, с. 341, строки 17–19), не включенное, однако, в общую схему «статических описаний».
Такая же натяжка обнаруживается и в отрезке 7 и последующем «религиозно-лирическом отступлении». Текст этот совершенно неразделим, так как «религиозно-лирическое отступление» (о «правой вѣре» – XVII, Л, л. 456; Т, л. 389 об.; ср. Труб., с. 457, прим. 10—Б) органически связано с предшествующим рассказом о могуществе индийского «салтана» и последующим «динамическим» повествованием о намерении Никитина идти на Русь и праздновании им пятого «Великого дня»; разграничить здесь тексты не смог и сам Н.С. Трубецкой.
Фраза между отрезками 8 и 9 «Тут же и окаянный аз…» – XIX, Л, л. 457; Т, л. 391) органически связана с предыдущим и последующим текстом и также не могла быть выделена как «религиозно-лирическое отступление», разрезающее «спокойное» повествование, как и не отмеченная Н.С. Трубецким следующая далее в отрезке 9 (XX) молитва путешественников у гор Эфиопских: «Боже осподарю, боже вышний, царю небесный, здѣ нам сулил еси погибнути!» (Л, л. 457 об.; Т, л. 391).
В отрезке 9 Никитин также не говорит «исключительно о событиях своего путешествия» (Труб., с. 441), а рассказывает также о военных действиях между Турцией и Ираном (Л, л. 457 об.; Т, л. 391 об.).
Таким образом, разделение текста «Хожения за три моря», предложенное Н.С. Трубецким, представляется искусственным и неточным – о «поразительной симметрии», как главном художественном достоинстве памятника, оно не свидетельствует. Справедливо лишь то, что начальная и заключительная части памятника (отрезки 1 и 9 по схеме Трубецкого, фрагменты II и XX по нашей классификации) имеют характер не повременных записей, а единого повествования; повременные записи имеют иногда статический, иногда динамический характер и в нескольких местах перебиваются (без особой, однако, симметрии) лирическими отступлениями.
Л.С. Семенов*[1503]Комментарии**[1504]
1Того же году обретох написание Офонаса тверитина купца, что былъ в Ындеѣ 4 годы – эти слова, как и весь первый абзац публикуемого текста «Хожения», читаются только в Летописном и отсутствуют в Троицком и Сухановском изводах. Запись эта, помещенная под 6983 г. между одним из известий о работе архитектора Аристотеля (Фиоравенти), строившего Успенский собор, и известием о затмении солнца в феврале, должна быть датирована, очевидно, концом 1474 – началом 1475 г., во всяком случае не позднее сентября 1475 г. Принадлежит она, по всей видимости, составителю того оппозиционного летописного свода 80‑х годов, который, в свою очередь, был одним из основных источников свода 1518 г. (Софийской II – Львовской летописей) (см. статью «Русский “чужеземец” в Индии XV в.» и «Археографический обзор»). Афанасий Никитин пробыл в Индии, как мы можем полагать, с середины 1471 г. до начала 1474 г. – об этом свидетельствуют известия индийских хроник о датах взятия городов, упомянутых Афанасием Никитиным (см. ниже, прим. 185, 189, 201), а также его указания на соотношения между датами русского и мусульманского календаря (см. ниже, прим. 127» 128, 154, 155, 187, 199, 210). Ср. статью «Хронология путешествия Афанасия Никитина».
2 Василием Папиным… тогды его под Казанью застрелили – других сведений, кроме комментируемого, о после Василии Папине, мы не имеем: с Василием Папиным, жившим в конце XV в., по-видимому, не были связаны родством дворяне Папины, упоминаемые в XVI–XVII вв. (ср.