78во сто рублев – рубль, основная счетная единица на Руси в XV в. Рубль по «московскому счету» составлял 200 денег, или 33 алтына и 2 деньги (см. прим. 51); по «новгородскому счету» рубль содержал 216 денег: одна новгородская деньга равнялась по весу двум московским. Вес московской серебряной деньги ко времени вступления на престол Ивана III составлял примерно 0,40 г; тверские монеты были близки к московским по весу (0,49–0,53 г), но отличались большим разнообразием изображений; например, на двух тверских монетах изображен мастер-денежник, изготовляющий монету (ср.: Спасский И.Г. Русская монетная система, 4‑е изд. Л., 1970, с. 78–79, 89–90, 100, 102–104).
79Зима же у них стала с Троицына дни – имеется в виду сезон муссонных ливней, длящийся в Индии с июня по сентябрь: «ежедень и нощь 4 мѣсяцы всюда вода да грязь». То, что довелось пережить Афанасию Никитину в Индии, отличалось от всего виденного им ранее. Обозначая начало периода дождей весенне-летним праздником на Руси, он сам сезон называет зимним. Действительно, стихия тропических ливней резко отлична как от других времен года в тех же краях, так и от русского ненастья. Она превращает лето, на которое приходится, как бы в свою противоположность. Почему сами местные жители практически год делят иа два сезона: сухой период и пора дождей. Афанасий Никитин пытается согласовать деление на сезоны у себя на родине и в Индии, он пишет далее, что в Индии «весну держать 3 мѣсяца, а лѣто 3 мѣсяца, а зиму 3 мѣсяца, а осень 3 мѣсяца» (Т, л. 376), и в то же время он последователен в «передвижке» сезонов: «весна же у них стала с Покрова» (Л, л. 447), т. е. что весна в Индии начинается тогда, когда на Руси осень. Так лето превращается в зиму, а осень – в весну. Троица – 50-й день после Пасхи, приходится на май – июнь. Русские путешественники эпохи Средневековья не раз отмечали климатические особенности в иных землях. «А зима в Персидской земле невелика, – пишет Федот Котов, побывавший в Иране в XVII в., – и о Великом заговеньи и после того Великим постом станут снега перепадывать. Ночью падет, а днем стает, в на горах снег больши падет, а по полям нет и того по Благовещеньев день. А земля не мержет…» (Котов, с. 54). Более резкие отличия отметил Трифон Коробейников, побывавший в XVI в. на Ближнем Востоке. «А дождь в Иерусалиме приходит с семена дня, – пишет он, – с сентября месяца и до рождества… а зимою и летом дождя нет» (ЧОИДР, 1871, кн. I, с. 55). Как видим, времена года остаются на своих привычных для рассказчика местах. Однако в книгах, переписывавшихся на Руси во времена Афанасия Никитина, встречаем и сравнение сезона дождей с зимой. Его приводит византийский купец Козьма Индикоплов (Книга, глаголемая Козьмы Индикоплова. СПб., 1886, Слово 2). Возможно, это редкое сравнение говорит о знакомстве Афанасия Никитина с «Топографией» Козьмы, совершившего в VI в. плавание в Индию.
80Вино же у них чинят в великых орѣхех – кози гундустанъская; а брагу чинят в татну – кози гундустаньская – гоуз-и хинди (перс.), кокосовые орехи; названы индийскими, потому что западная граница ареала произрастания кокосовых пальм приходится на побережье Индии, где с ними впервые познакомились купцы и путешественники из Европы и континентальной Азии. Кокосовая пальма любит места вблизи моря и не уходит далеко в глубь материка от морского побережья. Кокосовая пальма достигает до 20 м в высоту. Наверху ствол увенчан кроною листьев (до 12 и более), каждый лист имеет в длину 4–6 м. Овальные, слегка трехгранные орехи весят несколько фунтов и достигают величины детской головы. В каждой кисти – от десяти до тридцати орехов. Плоды поспевают во все времена года, так что в год бывает четыре сбора, с каждого дерева в год собирают до 80 орехов. Молоко незрелых плодов «сури» дает прохладительный напиток. Посредством брожения и перегонки из этого молока получают крепкую водку (Вольногорский П. Растения – друзья человека. М., 1901, с. 303–307). В татну – речь идет о соке, добываемом из коры пальмиры. Пальмира – одна из самых полезных для человека после кокосовых и финиковых пальм. Плоды пальмиры употребляются в пищу. Если сделать надрезы на стволе этой пальмы, то из них выступает сладкий сок – «ягры», пальмовый сахар. Этот пальмовый сок очень быстро приходит в брожение. Из него и приготовляется пальмовое вино, называемое «тарри». Пальмира имеет высокий, в 20–30 м ствол, наверху ствол закачивается широким султаном веерообразных листьев, метра два и более в длину каждый. Листья этой пальмы заменяли писчую бумагу. Книги составляли из разрезанных на куски пальмовых листьев. К сожалению, листы этих книг ломки, сверх того, подвергаются нападению насекомых. Чтобы сделать письмена более заметными, их покрывали особым составом из масла или какого-нибудь красящего вещества, иногда – соком банановых листьев (Вольногорский, с. 314–315). Специфичность выражения в древнерусском языке для обозначения процесса, который показывает, из чего приготовляется тот или иной продукт, вызвала различные толкования этого места у Афанасия Никитина и различные переводы. В переводе Н.С. Чаева сказано: «Вино же у них приготовляют в больших орехах кокосовой пальмы, а брагу – в татне» (Чаев, с. 74); комментарий как бы подтверждает правильность первой части перевода ссылкой на то, что скорлупы кокосовых орехов служили вместо сосудов для напитков (Завадовский), однако сосуд для на питков и сосуд для приготовления напитка отнюдь не одно и то же. Относительно же татны дается иное толкование: род коры или растения, из которого в Индии приготовляли опьяняющий напиток (Петрушевский, с. 211, прим. 77, со ссылкой на Минаева). Этим можно объяснить перевод Н.И. Прокофьева: «Вино же у них приготовляют в больших кокосовых индийских орехах, а брагу – из татны» (с. 90–91). Между тем Минаев и о «вине» Афанасия Никитина говорил тоже как о продукте, изготовляемом из кокосовых орехов (Минаев, с. 142). Правда, Минаев ошибочно искал происхождение термина «кози» среди языков Индии. «Само же слово “кози”, – писал он, – едва ли не гуджаратское коса, или кожаный мех для сохранения воды и всяких напитков. Как с индийскою брагой, так и с вином Афанасий Никитин естественно мог познакомиться еще в Гуджарате. Там же он мог услышать и запомнить местное название для меха, которое и перенес затем на орех» (ср. «толкование Срезневского, с. 68).
81кормят нофутом да варят кичирисъ… дают имъ шешни – Нухуд (перс.) – горох, коням давали моченый горох. Кхичри – индийское блюдо, смесь овощей с приправами (Ф. Бернье, 150). Этим блюдом кормили и боевых слонов. Сварив кхичри, выливали из котла, посыпали солью и, подмешав свежего сахара, давали слонам (Абд-ар-Раззак Самарканди). Шешни – обычно указывали, что это рисовые лепешки (Петрушевский, 112), но, по-видимому, речь идет о зеленых листьях дерева Dalbergia siccor, которые в Индии с древнейших времен употреблялись в качестве корма для лошадей.
82А ходят на гору день – это указание Афанасия Никитина вызывало разные толкования. Согласно переводу Н.С. Чаева, речь идет о дне пути; по переводу Н.И. Прокофьева, «поднимаются на гору днем» (с. 92).
83гости ся ставят по подворьем, а ѣсти варят на гости господарыни. – Дома для путников носили в Индии название патхв-сала, т. е. приют странника, или дхарма-сала, дом благочестия. Строили их частные лица и власти. Мусульмане и индуисты помещались отдельно. Мусульманские страноприимные дома представляли кров и пищу бесплатно, по крайней мере на три дня; прислуживали путникам и готовили для них пищу рабы и рабыни. В таких подворьях (завийя) Афанасий Никитин мог останавливаться и раньше, живя в Иране. Обычно в переводах «Хожения» слово «господарыни» оставалось без перевода, буквально его можно было бы перевести как «хозяйки». Комментаторов смущали «господарыни». Может быть, путешественник возвел в правило лично с ним случившееся происшествие? (Минаев, 33). Между тем разгадка – в многозначности слова «моулат», что по-персидски означает и «рабыня», и «госпожа».
84Шитель – житэль, медная монета, употреблялась и в Делийском султанате.
85тысящу златых – в Бахманидском султанатстве, как и в соседнем государстве Виджаянагар, чеканили золотую монету. Подробные данные о монетах Виджаянагара приводит Абд-ар-Раззак Самарканди. Никколо Конти, обобщая свои наблюдения, пишет: «У некоторых есть золотые монеты, весящие вдвое больше нашего флорина, а также и меньшие по весу и, кроме того, серебряные и медные монеты». Образцы золотых и медных монет Бахманидов представлены в коллекции нумизматического отдела Государственного Эрмитажа. Значит, хан предложил Афанасию Никитину на выбор – перейти в ислам и получить награду; либо лишиться коня, который составлял для Афанасия Никитина целое состояние, и к тому же заплатить огромный штраф. Исследователи по-разному понимали завязку конфликта. Решил хан отнять коня и обратить Афанасия Никитина в ислам, узнав, что он купец-христианин, или Афанасий Никитин привел к хану коня на продажу, и тогда выяснилось, что купец не мусульманин? По Минаеву, хан отнимает коня, считая, что Афанасий Никитин мусульманин («отняв коня, узнал»). В таком случае это факт произвола феодала по отношению к купцу. Текст «Хожения» не позволяет однозначно ответить на поставленный вопрос: трактовка – когда хан узнал, тогда и заговорил об обращении в ислам, – основана на том, что слова «а уведал» являются началом следующей фразы. Составитель редакции XVII в. не только удалил упоминания чуждого термина (арабско-тюркское Мухаммед дени – вера Мухаммедова, ислам), но и дал свою трактовку: взял, так как узнал. Летописец не испытывал сомнений относительно побуждений хана-нехристя. «…Ханъ взял у меня жеребца, – передает Сухановский извод, – понеже бо свѣдал, что яз русинъ, и он мнѣ говорил…» (С, л. 413). Исход дела говорит, что не конь был объектом интереса губернатора. В противном случае он не выпустил бы его из рук – конфисковал или купил бы после решения отпустить купца-русина с миром. Приезжий христианин имел право торговать, не будучи подданным государства, в течение года и только тогда должен был покинуть страну или принять ислам. Афанасий Никитин же находился на территории государства Бахманидов не более трех месяцев. Полагают, что путешественник мог быть привлечен к суду за то, что ездил верхом на коне, что было запрещено немусульманам, хотя это правило соблюдалось далеко не всегда и не везде (Петрушевский, 213). Судя по расстоянию и времени в пути, Афанасий Никитин до Джуннара передвигался пешком. В любом случае в основе лежит именно решение хана обратить приезжего в ислам. С этой целью конь взят и оставлен в залог.