ыке, вначале гулко вздрогнула земля, а затем над сцепленными ладонями возник лиловый шар, с которого на окружающий мир, во все стороны, смотрели восемь безжалостных ало-золотистых глаз. Глаза моргнули и исторгли бордовый вал первомагии, который с ужасающим грохотом пробил фиолетово-зеленый купол, созданный Невром и его человеческими помощниками. Яр и Марта тут же, одновременно бросили в пространство еще один яростный клич-приказ! Бордовый цвет вала резко сменился на желтый, и цунами мощи, которую в другом мире назовут библейской, обрушился на сейчас ничем не защищенных врагов Владык Великого Дома Ибер! Желтая волна неумолимо ломала, изменяла все дышащее, чувствующее, любящее, страдающее, скорбящее, все, в чем текла кровь и билось сердце, превращая его в неживое, холодное и мертвое. Сила, с помощью которой Бог Семисвечника в другой реальности, через тысячи лет, обратит жену Лота в соляной столб, неумолимым жнецом, по приказу Яра и Марты, собрала свою страшную жатву и тут же исчезла, как ее и не было. А на плитах площади столицы Империи, там, где только что стояли человеческие маги во главе с Невром, внезапно появились каменные изваяния…
Яр вдруг почувствовал, что сцепленные с его ладонями пальцы Марты начали разжиматься, а сама она, потеряв сознание, готова упасть. Он подхватил на руки ее безвольное тело, огляделся по сторонам, потом стремительно прошел полсотни шагов и осторожно посадил жену на возвышение, облокотив спиной на статую того, кто еще только что назывался Вторым Отцом Великого Дома Пикчу. Убедившись, что Марта сидит удобно и не упадет, Яр осторожно похлопал свою спутницу по щекам. Однако она никак не среагировала. Ее глаза оставались закрытыми, а дыхание редким и прерывистым. Первая Мать Дома Ибер отдала все, без остатка, свои силы трем арканами Пасы на пиру Императора и в сегодняшней битве. Яр, тревожно нахмурив лоб, одним быстрым движением выросшего длинного когтя на указательном пальце правой руки, вскрыл себе левое предплечье и приложил разверзнутую рану, из которой потекла черная как смола кровь, к губам супруги. Ресницы Марты дрогнули, а затем она, не поднимая век, схватила слабыми пальцами руку мужа, приникла к ней и стала жадно, как несколько дней шедший по пустыне без воды путник, глотать кровь. Наконец она утолила жажду, глубоко вздохнула, заживляя рану, сделала несколько движений языком по ней, словно кошка, приводящая свою шерсть в порядок, распахнула глаза и утомленно улыбнулась:
— Повторный обряд предложения своего сердца, крови и защиты избраннице, установленный в Великих Домах, был очень к месту. Если ты сейчас, здесь, и немедленно не примешь мое согласие, я буду очень рассержена. Акцентирую твое внимание на слове «очень», муж мой!
Яр в ответ облегченно рассмеялся — она опять начала шутить и значит обязательно пойдет на поправку — легонько, чуть касаясь, потрепал по голове, непроизвольно при этом отметив, что в черных как воронье крыло волосах Первой Матери предательски сверкнули несколько серебряных нитей:
— Я разве похож на безумца, Марта?!
Его спутница с очень серьезным, торжественным выражением лица рассекла также внезапно выросшим когтем на указательном пальце свое левое предплечье и протянула его Второму Отцу:
— Я повторно принимаю твое предложение сердца, крови и защиты, Яр. Прими в ответ мое и ты…
Второй Отец Дома Ибер сделал один маленький глоток крови своей супруги, тоже несколько раз лизнул рану, заживляя ее, потом привалился спиной к статуе Невра и подставил свое плечо под голову Марты. Так они и сидели, устало глядя на площадь заваленную живыми и мертвыми телами воинов их кланов вперемешку с трупами человеческих магов, и по периметру которой теперь были выставлены статуи людей во всевозможных позах, но с одинаковым выражением ужаса и безнадежности на каменных лицах.
Спустя некоторое время Марта легонько отстранилась от мужа и показала на изваяния:
— Что будем с этим всем делать?
Яр в ответ равнодушно пожал плечами:
— А зачем с ними что-то делать? Простые хезуры сразу в страхе бежали от места битвы, как только был произнесен первый слог на праязыке и совершенно ничего не видели из происходящего. Пусть все так и остается. Ну, возникнет среди безволосых обезьян, когда они сюда пугливо оглядываясь вернуться, еще одна легенда. Скажем о некой женской голове на щите полубога, которая своим взглядом могла превращать людей в камень. И что? Одной легендой больше, другой меньше… Мало ли каких преданий бродит о Высокородных в мирах связанных с Тропой… — он несколько мгновений молчал, пристально и оценивающе оглядывая площадь — скверно другое, душа моя, что нам не удалось все сделать совершенно тайно и без лишних разрушений, как мы планировали. Но кто же знал, что за всем этим будет стоять Великий Дом Пикчу… Хотя, может это и к лучшему. Пусть Император теперь любуется своей столицей, на которой лежали три аркана Пасы и в которой маги убивали друг друга. Это действительно напоминает результат гнева их богов…
Марта тяжело оперлась на плечо мужа, поморщилась, а затем с трудом встала на ноги:
— Мне следует выполнять свой долг Первой Матери Великого Дома, Яр. Облегчать страдания умирающим воинам кланов, лечить раненых, подбадривать выживших. А ты иди и заканчивай дела с Санахтом. Надо ставить последнюю точку. Я прослежу за тем, чтобы клан «Слышащих» забрал библиотеку Дома Пикчу, а потом занялся всеми хезурами в Тукане, у кого есть код предрасположенности к магии. Чтобы и семени на развод не осталось…
Второй Отец поднялся вслед за ней, зачем-то потрогал еще теплый гранит статуи Невра, в сердцах сплюнул, пробормотав что-то явно похожее на грязное ругательство. Махнул рукой на прощанье, развернулся, подобрал с плит длинную палку, бывшую еще недавно чьим-то магическим посохом, и в облике высокого, но обычного человека двинулся в сторону Императорского дворца.
Пустынные улицы Хут-Ка, по которым он не торопясь шел, брезгливо переступая через сомнительные лужи, кучи наметенного колдовским ураганом песка, чьи-то останки, осколки и мусор, напоминали тяжелобольного хезура на пике кризиса своей хвори. И пахли они соответственно. От них нестерпимо несло потом, горелым человеческим мясом, соленой кровью, вывалившимися из разрезанных кишок экскрементами, мочой и почему-то духами из розового масла.
Главные ворота Императорского дворца оказались не просто распахнутыми, а выбитыми из проема песчаным ураганом. Обе их громадные створки, зияя множественными трещинами и сколами, валялась на плитах. Сам же проход во дворец никем не охранялся, после воздействия безжалостных арканов Пасы. Второй Отец все тем же неторопливым шагом прошел под аркой входа, свернул направо и стал подниматься по ступеням на дворцовую стену. Он знал, куда идет, так как еще издали заметил на ней две одиноко стоящие фигуры — мужскую и женскую. Это были Санахт и его первая жена Нафрит, брошенные свитой. Они с ужасом глядели сверху на лежащую в руинах столицу Империи.
Не дойдя до Повелителя пяти шагов, Яр молча остановился. Он не преклонил колени и даже почтительно не кивнул головой. Время игр в почтительность безвозвратно ушло. Хем Нетер, говорящий с Богами напрямую, пришел, чтобы Владыка Тукана ответил, понял ли тот предостережение Богов или нет. И ответил немедленно!
Император еще некоторое время продолжал рассматривать столицу — полузанесенную песком и охваченную дымом пожарищ. Затем горько вздохнул и повернулся ко Второму Отцу. Последние несколько часов состарили его сразу на несколько десятков лет. Об этом говорили ставшие совсем седыми волосы, и чуть подрагивающая голова, и тусклый взгляд глаз, с белками, покрытыми сетью красных прожилок. Даже голос, которым он заговорил, постарел, превратившись из решительного и повелевающего, в скорбный и просящий:
— Все так и произошло, фенешиец, как ты предрекал… За мое увлечение запрещенными знаниями Боги покарали меня двумя предательствами и разрушением Империи…
Яр жестко и бесцеремонно перебил Владыку:
— Империя еще не разрушена, Санахт. Пока пылает только Хут-Ка, который снова можно отстроить за три разлива Геона. Предательство тоже преодолимо для мужчины. Оно делает его только сильнее, осмотрительнее и мудрее. Все в твоих руках, Повелитель, стоящий ныне на развилке между прошлым и будущем Тукана. Ответь мне здесь и сейчас — что ты намерен предпринять? В зависимости от твоего ответа, я скажу, что Боги сделают с тобой и Империей!
Санахт покаянно опустил голову:
— Я всем сердцем принимаю решение Богов и готов смиренно нести их кару, Хем Нетер. То, что находится в пещере будет уничтожено, чтобы и пепла не осталось, а сама пещера завалена. Все причастных к моим откровениям, включая даже стражей в подземелье, я прикажу немедленно убить, вместе с их семьями, родственниками, друзьями, соседями и знакомыми. Любые знания, не одобренные Богами, с этого момента объявляются вне закона!
Яр чуть стукнул концом бывшего магического посоха по каменным плитам:
— Воля Богов такова, Повелитель. Отныне каждый маг, колдун, ворожей, прорицатель и провидец в Тукане — государственный преступник. Твое государство будет процветать и расширяться. Твое имя высекут на стенах всех храмов Державы для увековечивания, а династия не прервется. Однако ошибка есть ошибка и за нее надо платить. Платить всегда. Поэтому ты соберешь все самые богатые фамилии Тукана, Главных жрецов всех храмов, и вы подпишете тайное соглашение, которое станет теперь основой существования Империи. Запомни, пока будет действовать это соглашение, будет существовать и Тукан. Ни один следующий правитель не должен взойти на трон, пока не поставит свою подпись под этим тайным документом, обязанным храниться в Главном храме Бога Мудрости Тира. По этому соглашению вы обяжетесь строить через каждые двадцать поколений некое грандиозное строение во славу Богов, как напоминание и предостережение от сделанной ошибки. Это и будет ваша кара!
Санахт чуть слышно вздохнул:
— Что это за строение, Хем Нетер?