– Запрещено?
– Просто не надо. Всё, отдыхай. Жду.
Домой Митя вернулся ближе к ночи. Наскоро сделал уроки на завтра. Проверил страничку в соцсети – его добавило существо неизвестного пола по имени Леандро, вместо аватарки – лысая пластмассовая кукла.
Это точно она, понял Митя. И написал ей: «Привет, что нового?»
«Ничего. Всё обыскала, но улицы Свободы нет ни на одной карте, старых фотографий с этой улицей тоже нигде нет. Выложила в одной группе фото моей карты. Мне несколько человек написали, что тут какая-то опечатка, такой улицы нет. И в доказательство кинули мне ссылку на онлайн-карту. Причём писали люди разного возраста, даже пожилые».
«И что это значит?»
Только бы не спросила, чем он сам занимался полдня, подумал Митя.
«Была улица, её захватили прыгуны. Создали вокруг неё линию обороны. И сделали так, что об этой улице все забыли».
«А те, кто там жил? Что с ними?»
«А ты как думаешь? Сожрали».
«Как-то не подумал об этом. Страшно!».
«Ты сам всё видел. Людей там нет. Куда же они делись, по-твоему?»
«Это место надо уничтожить…»
«Правильно. А для этого надо, чтобы другие о нём узнали. Нашла, кстати, твой пост в паблике. Удали его быстро».
«Почему?»
«Ты его под своим именем опубликовал. Совсем, что ли, мозгов нет?»
«А что такого?»
«Удали, и всё».
Митя подчинился.
«Готово. Довольна?»
«Это для тебя же, дурачина. Найдут».
«Кто?! Прыгуны?»
«Те, кто на них работает. Эти, в капюшонах».
«Думаешь, они соцсети мониторят?»
«А почему нет?»
«Адреса-то моего нигде нет…»
«Лицо твоё – есть. Номер школы – есть. Кому надо, тому хватит».
Ну вот… только Митя немного успокоился и даже почти убедил себя, что ему ничего не грозит до тех пор, пока он вновь не попытается просочиться сквозь «линию обороны».
«И что делать? Школу прогуливать?»
«Можно. Но тогда ты не узнаешь, ищут тебя или нет».
«Логично, да. А если всё-таки ищут?»
«Внешность меняй. Маскируйся».
«Как ты? Шарфом замотаться?»
«Да хотя бы так. Всё, до связи завтра».
«Доброй ночи».
«Я уже в кровати. Доброй!»
После вчерашнего Митя побаивался ложиться спать. С другой стороны, сон – это всего лишь сон, даже если это какой-то специальный, особенный сон, который на него наслали прыгуны. Психическая атака, которая нужна, чтобы довести его до истерики. Чтобы он и думать забыл про улицу Свободы.
Надо всего лишь думать о чём-нибудь приятном. Например, о том, как они с Альбиной сегодня сидели на заброшенной деревянной сцене. И Альбина играла на дудочке.
Вот бы снова там оказаться. И чтобы не было никаких прыгунов, и никаких карликов, и никаких аномальных зон. Просто сидеть на этой сцене, жевать «Инь и Ян», запивать чаем и слушать, как Альбина играет.
Митя даже фильм бы об этом снял. Только не ужастик. А что? Не мелодраму же? Эта Альбина ему не настолько понравилась. Слишком странная. Но с ней интересно, это правда.
Вспоминая Альбину, дудочку и сцену, он и уснул. Теперь он точно смог уловить этот момент: за стенами и за окном разом утихли все звуки. Не слышно ни телевизоров, ни машин, ни шумных ночных компаний. Хотя в центре города не бывает полной тишины, даже поздно вечером…
Но тишина наступила, а в остальном ничего не изменилось. Ощущение – будто всё происходит на самом деле.
Митя медленно встал. Подошёл к двери. Взялся за ручку, да так и застыл, напряжённо думая.
Он читал в Сети какие-то тексты, написанные разными «гуру» и «магистрами», утверждавшими, что могут управлять собственными снами. И ведь никак не проверишь! Если верить этим шарлатанам, то главное – осознать, что находишься во сне, а потом можно хоть летать, хоть стрелять огненными шарами из пальца, хоть придумывать собственную реальность. Представишь, например, средневековый замок – и вот он, с башенками, зубцами и подъёмным мостом.
Митя закрыл глаза, представил заброшенный парк, поляну, сцену и Альбину. Рывком распахнул дверь и вышел.
Поёжился. А холодно ночью снаружи, особенно после тёплой комнаты. Хорошо, что на нём уличная одежда.
Получилось! Он только что был в своей комнате, в пижаме, а теперь стоит, в куртке, джинсах и ботинках, на поляне, освещённой луной, возле деревянной сцены.
Позади с лёгким скрипом закрылась дверь.
Митя обернулся – двери уже не было. Ни двери, ни комнаты, ни дома.
– Альбина! – громко позвал он.
– Ну чего? – спросила она, выйдя из-за сцены.
– Это сон! Мы во сне!
– Я тоже думала, что это сон, но это не сон, – она уселась на ступеньки. – Вчера ночью, помнишь?..
– Помню. Я видел тебя. Ты убегала от меня!
– Конечно, убегала. Чуть со страха не умерла. Особенно когда прыгуна увидела. Ты спрашивал, что у меня за следы зубов на руке. Когда прыгун за мной погнался, я попыталась проснуться. У меня есть свой способ. Если что-то страшное снится – я себя кусаю и от боли просыпаюсь. Так вот, я цапнула сама себя и проснулась – а на руке след от моих же зубов! Как тебе такое?
– А теперь тебе страшно?
– Немножко. Зачем ты меня сюда притащил?
– А я тебя сюда притащил? Я просто выдумал тебя. И тебя, и эту поляну. Ты мне снишься.
– Скажи первое, что придёт в голову, – внезапно потребовала Альбина. – Любое слово.
– Авокадо.
– Почему авокадо?
– Потому что на «а»…
– Пусть будет авокадо. Я запомнила. А теперь сделай так, чтобы меня здесь не было.
– Как?
– Представь, что я проснулась.
– Хорошо… – Митя зажмурился.
Когда он открыл глаза, Альбины не было. А он сам находился у себя в комнате, под одеялом, в пижаме. Да, он на ночь надевал дурацкую пижаму с дельфинчиками, просторную, на вырост, которую когда-то подарила ему мама. Кто бы из одноклассников увидел – помер бы со смеху. Но видел его в ней только папа. И никогда не смеялся.
Перестарался, подумал Митя. И её разбудил, и себя…
И опять ощущение, будто вагоны разгружал. Всё-таки это был не сон, а что-то другое, какая-то другая реальность, куда человеку нельзя соваться. Реальность, которая выматывает, забирает все силы только за то, что находишься там…
Митя перевернулся на другой бок и вновь закрыл глаза.
День 3. (Дом на окраине)
Последний урок – физкультура. То, что надо.
Есть шанс проскочить наружу незамеченным, в маленькой толпе одноклассников, через калитку…
Хорошо, что сегодня к доске не вызвали ни на одном уроке. Митя не смог бы сказать ничего внятного. А может быть, и к врачу бы отправили.
А так – заметил только Пашка, с которым они вместе сидели на третьей парте в первом ряду.
«Мить, чё с тобой? Трясёшься весь. Заболел?» – написал он на листочке и подсунул его соседу.
«Знобит чего-то», – черкнул в ответ Митя.
«Может, тебе домой? Сходи в медкабинет. Вдруг заразно?»
«Всё норм».
С утра всё, и правда, было «норм».
Пока Митя завтракал, пришло сообщение от Альбины-Леандро.
Всего одно слово:
«Авокадо».
Митя лихорадочно принялся набирать ответ:
«Так, значит, это правда? Мы с тобой встретились во сне? Это была ты, настоящая?»
«Похоже, что так. Потом надо повторить».
«Я тебя вызвал к себе в сон?»
«Или я тебя. Открою тайну: я тоже тебя вспоминала и вчера, и позавчера».
«Ты обо мне думала – тогда, после трамвая?!!»
«А почему нет? Я же тоже тебя видела. И подумала, что ты в этом трамвае единственный нормальный человек».
«И всё-таки, это я тебя вызвал. Представил поляну со сценой и тебя».
«Тогда сегодня я тебя буду вызывать».
– Митёк, давай, ты сначала поешь, а потом будешь переписываться со своим Пашкой… – пробурчал над ухом папа. Присмотревшись к экрану телефона, произнёс совсем другим тоном. – О, да ты тут с девчонкой… Ладно, прости, мешать не буду. Если совет нужен – спрашивай.
– Спасибо, па. Обязательно.
Совет – ещё чего. После того, что он с мамой сделал… Кстати, где она опять? Из комнаты не выходила. Ушла вчера к подруге ночевать и до сих пор не вернулась?
«У тебя раньше были осознанные сновидения?»
«Никогда, Мить, вплоть до трамвая. Это как-то с прыгунами связано. Что-то там у нас внутри пробудилось».
«Разберёмся. Прости, мне в школу пора».
«Мне тоже. Я на связи, если что».
Накрапывал дождик, поэтому Митя с полным правом нахлобучил на голову капюшон и натянул воротник свитера аж до самого носа. От остановки до ворот школы топал, ссутулившись. Бросал быстрые взгляды по сторонам. Нет, никого подозрительного в поле зрения не было. Тем более – карликов-монахов.
Зайдя на крыльцо, выдохнул. Выпрямился. Сбросил капюшон. Внутрь они не пройдут. Там всё строго: профессиональная охрана в униформе, вход – сугубо по паспорту или ученическому билету.
В раздевалку сдал и куртку, и толстенный зимний свитер с высоким воротом. Гардеробщица Варвара Николаевна, милая тётушка, удивлённо покачала головой, глядя на всю эту амуницию, но ничего не сказала.
Уже ко второму уроку дождик перестал, и тут же выглянуло солнце. День обещал быть тёплым…
Из окна второго этажа Митя увидел незнакомого парня лет тринадцати-четырнадцати: коренастого, крепкого, с квадратной головой и причёской типа «площадка», как у американского спецназовца. В огромных наушниках. На руках – беспалые перчатки.
Он стоял у ворот школы, на самом видном месте, прислонившись к столбу и скрестив на груди мощные руки. Всем видом говорил: ждали? Вот он я!
Если бы не вчерашняя переписка с Альбиной, Митя и внимания бы на него не обратил. Ну, стоит и стоит. Наверное, ждёт кого-то. Друзья ли у него тут учатся или девчонка…
Парень смотрел в сторону школы.
Поднял голову, провёл взглядом по окнам второго этажа. Митя торопливо отвернулся, чтобы не встретиться с ним глазами.
Что за бред? Чего он испугался? Этот парень не похож на тех, в капюшонах. И на уличную шпану не похож. Что крутой спортсмен – издалека видно, но это ничего не значит. Даже если пришёл с кем-то разбираться – то вряд ли с ним, с Митей. И за что? За этот пост?