— Медвежий мех имеет ограниченный спрос.
— Мы добавим лису, в том числе чернобурку и песца.
Глаза собеседника блеснули.
— Интересно, — согласился он. — И сколько шкур вы можете поставить?
Чернобурку называли в Европе серебристой лисой и возможно не только потому, что черная шерсть несла красивую седину. Её мех ценился дороже бобра. И хотя зверя промышляли по всей Америке, его удавалось добыть не так много. В Виктории же чернобурку научились разводить на изолированных островках, на свободном выпасе, а меховая компания могла поставить любое количество шкур, лишь бы не уронить цены.
— Думаю, две-три тысячи за сезон. Но лучше уточнить у клерков компании.
Шотландец кивнул.
— Ну и кроме того вы могли бы получать куницу, норку, разнообразные сибирские меха, в том числе соболя, а также шкуры морских животных, китовый ус, моржовую и слоновую кость.
— Слоновую кость? — удивился Фрейзер.
— В наших краях находят бивни мамонта время от времени. Причем СЗК сможет приобретать все это на ярмарке в Виктории самостоятельно, без посредничества. Или наши компании могли бы обмениваться мехами, в зависимости от разницы цен в Кантоне, Монреале, Нью-Йорке и Лондоне.
— Допустим, допустим, — кивнул хозяин уже более жизнерадостно. — А теперь скажите, каков ваш интерес? Все это звучит слишком сладко. Но вы же не благодетели, как я понимаю?
— Взамен мы желаем получить несколько вещей, — Ясютин отодвинул чашку в сторону. — Первое и главное — разграничение угодий. Всё что по тихоокеанскую сторону водораздела наше, остальное берите себе. С этим связано признание водораздела как политической границы. Хотя вы представляете коммерческое предприятие, мы дело друге. У нас есть стремление обрести независимость. И вы будете вести дела с нами как с независимой нацией. Возможно мы даже пустим ваших торговцев на наши пажити, но по особому договору.
Второе важное наше приобретение от сотрудничества — почта. Через британскую территорию в Америке, Виктория могла бы куда быстрее соотноситься с Европой и США, чем отправляя послания через Кантон или Калькутту.
Он оставил за скобками возможность переправлять по этому маршруту людей. Тех же беглецов или завербованных британских ремесленников. В отличие от товаров и припасов людей не нужно переносить через водоразделы и волоки, они отлично могут пройти на своих двоих, да еще и перетащат лодку. Тут сплошная выгода получается. Но сейчас лучше ограничиться почтой. Ведь главное проторить дорогу, а там…
— Кроме того, наша меховая компания стремится распределить поставки. Кантон нередко затоваривается мехами промышленников, что приводит к падению цен. Перенаправляя часть промысла в Европу, компания смогла бы поддерживать приемлемый уровень доходов.
Например, и это касается прежде всего вас, мех морского кота неизвестен здесь, а между тем, это очень хороший мех. У него та же проблема, что у бобра, предназначенного для фетра — длинный и жесткий волос. Избавляются от него тем же путем. Только бобровые шкурки истирают своими телами индейцы, а кота мы затираем на фабрике с помощью машин. Так вот, вы могли бы возглавить продвижение нового меха на европейские рынки. И снять, так сказать, все сливки.
— Хорошо.
— Могут появиться и менее значимые на первый взгляд возможности. Например, наш банк имеет определенные свободные средства, в то время, как американские пушные компании нуждаются в финансировании своих операций. Это могло бы послужить хорошей основой взаимодействия.
Фрейзер прищурился, что-то посчитал в уме и кивнул.
Одной из задач возможной сделки был вывод на американский рынок продуктов, производимых в Виктории, в обход обычных путей. Заключенный не так давно договор Джея позволял перемещать товар через границу между США и британскими территориями в Северной Америке. Виктории требовалось расширение рынков сбыта, а Тропинин всегда утверждал, что североамериканский рынок будет наиболее перспективным в ближайшие века и вовремя выйти на него, приучить к своим изделиям, будет решением многих проблем в будущем.
С Фрейзером Ясютин предпочел об этом не говорить.
— И ещё подумайте вот о чём, — сказал он поднимаясь и беря со стола шляпу. — Нам в любом случае нужен партнер по эту сторону водораздела. И если мы не найдем понимания у СЗК, то обратимся к конкурентам. К Новой компании или Гудзонобейской. К последней особенно не хотелось бы, те ещё жуки. Но что делать, нам нужны союзники… и вот тогда перечисленные преимущества получат уже они.
В целом Ясютин остался доволен разговором. Даже если партнерство не сложится, сам факт переговоров прибавит ему веса при контактах с другими компаниями и не только компаниями. А заинтересованные лица наверняка вскоре всё разузнают. В Лондоне ничего невозможно сохранить в тайне.
Выполнив долг, он вновь задумался о беглецах. Они висели на шее гирями и не давали полностью насладиться работой и лондонской жизнью, к которой он, надо сказать, начал уже привыкать.
Глава 18Возвращение
Хотя им удалось достать в Сан-Франциско хороший кусок парусины и дерево для мачты, в торговую гавань Виктории «Незевай» вошел точно призрак из сказок про сгинувшие в море корабли. Тёмная латка на выгоревшем гроте напоминала очертаниями укороченный крест с толстыми перекладинами. Митя смутно помнил из лекций, что кресты на парусах рисовали португальцы, когда отправились то ли открывать Америку, то ли искать путь вокруг Африки. Фок стал короче на треть, у кливера пришлось срезать истрепавшийся нижний угол, стаксель тоже уменьшился. Сама шхуна шла с небольшим креном на левый борт. Хуже всего, что Митя не смог ни определить причину этого крена, ни выровнять корпус. Воды поступало в поврежденный форпик (результат попадания испанского ядра) совсем немного, а основной трюм оставался сухим. Груза на борту не имелось, но как команда ни распределяла бочки с водой, ничего не помогало. Шхуна то и дело приводилась к ветру и шла бочком, словно подслеповатый зверь.
Хорошо, что обошлось без сильных штормов — мачта выдержала; хорошо, что ветер позволил идти близко к американскому берегу и на этот раз они не опасались испанцев. «Незевай» благополучно обогнул коварный мыс Флаттери, прошёл Внутренним морем и, наконец, достиг родного дома.
Как раз в это время возвращались суда из Кантона с зимних торгов, другие готовились отправиться на промыслы к северным островам или за зерном в Сосалито, прибыло с целью скупки мехов у индейцев несколько бостонцев. Торговая гавань оказалась переполнена шхунами, бригами, тендерами, яхтами. Набирала ход суета на пирсах, возле пакгаузов, на складах, в лавках.
Только поднявшись на грот Митя смог разглядеть часовую башню, возвышающуюся над частоколом мачт и черепичными крышами. Его собственный хронометр встал, часы Барахсанова начали сильно отставать еще в Калифорнии, так что точного времени они не знали, полагаясь по старинке на обсервацию и песочные часы. Не то, чтобы это имело значение — знакомый берег позволял обходиться без точного определения долготы.
Стрелки на циферблате показывали три после полудня, а значит еще оставалось время, чтобы переговорить с морским начальством и кем-нибудь из Правления Складчины, а так же сделать ещё несколько важных дел. Хотелось бы разделаться с обязательствами ещё до темноты, а завтрашний день посвятить поискам денег.
Пользуясь срочностью и важностью дела, Митя мог бы, наверное, завести шхуну прямо во внутреннюю гавань и встать возле Главной набережной. Но наглости не хватило, и Барахсанов, который именно так и предложил поступить, одарил шкипера насмешливым взглядом. Уж он бы, будь на борту его власть, наверняка отдал бы швартовы прямо напротив Адмиралтейства или особняка Складчины. А так им пришлось встать на рейде, у плавучей бочки, ближе к Правому берегу, чем к Ярмарке. Даже если бы у пирсов оказалось свободное место, Митя не нашел бы чем заплатить за стоянку.
До города шкипер добирался на шлюпке.
— Присмотри пока за шхуной, а я разберусь с делами, — сказал он Барахсанову.
На весла уселся Сарапул. У ног, втянув голову и лапы, лежала черепаха. В последние дни пути она почти не выглядывала из-под панциря. Оставалось надеяться, что животное не сдохнет на оставшихся саженях.
— Выручи за неё сколько сможешь, — напомнил Митя, сходя у Новой набережной, напротив особняка Ивана Американца. — Долго не торгуйся.
Сарапул неспешно погреб к причалу напротив «Императрицы», куда разрешалось приставать посетителям и поставщикам гостиницы и ресторана. Митя проводил его тяжелым взглядом, вздохнул и направился к воротам.
Отправив послание с голубем, он вовсе не посчитал долг исполненным. Спасение выживших требовало обстоятельного рассказа и уточнения места на карте. Люди, которые могли принимать решения, находились в Компании Южных морей, Адмиралтействе и Складчине. Он начал с последней, тем более, что председатель Правления как раз и владел нужной компанией.
Заспанныой ветеран в привратной караулке, заявил, что в особняке никого из набольших нет. Как понял Митя из его путанных объяснений, члены Правления вообще появляются здесь всего лишь несколько раз в неделю, а в остальное время занимаются делами в собственных конторах. Но и там их застать бывает сложно.
— Алексей Петрович, поди, китайским товаром занят, — предположил привратник. — Как раз намедни шхуна пришла с Кантона. На Ярмарке искать его надоть.
В Адмиралтействе история повторилась. Здесь тоже не оказалось никого, кроме старого моряка, что дремал в холле в уютном кресле-качалке. И Складчина и Адмиралтейство пристраивали ветеранов на такие вот нехитрые места, чтобы обеспечивать их небольшим доходом. Те, кто еще пребывал в силах шли в смотрители маяков, лодочных станций, а совсем ветхие сидели дежурными в конторах. Митя на миг подумал, что и он не избежит подобной участи, если, конечно, не потонет раньше, или его не съедят дикари, или не убьют испанцы.
Передавать столь важную информацию через ветеранов он не желал. Сведения имели свойство искажаться, проходя по цепочке случайных или не слишком образованных людей.