– Ты чем сейчас, милая, занимаешься? – поинтересовался он (острожане, а особенно острожанки терпеть не могли всяких церемоний).
– Киселя собралась выпить, – откровенно призналась девица.
– Я другое имею в виду, – поправился Темняк. – Чем ты себе на жизнь зарабатываешь?
– Красотой, – Чечава подбоченилась. – Разве плох товар?
– Товар отменный, – согласился Темняк. – Только жалко его зазря тратить. Иди ко мне в экономки.
– Зачем я тебе сдалась? – Чечава сделала большие глаза. – Ты ведь вместо бабы со зверюгой живёшь!
– Не думал, что ты веришь подобным небылицам, – поморщился Темняк.
– А почему бы и не верить? – Чечава явно дурачилась. – Ты здесь чужой, и зверюга чужая. Есть о чем на парочку поболтать.
– Зверюга, к сожалению, немая, – сообщил Темняк.
– Так и я не очень разговорчивая! К тому же готовить не умею. А уж убираться тем более.
– Что ты тогда умеешь?
– Кисель пить! – Чечава стала загибать пальцы. – Мужиков любить! Плясать до упаду! Чужое добро транжирить!
– Плясок я тебе не обещаю. Особого добра пока не нажил. А вот кисель и мужики в моей норе найдутся.
– В норе? – Она расхохоталась. – Мне ведь одной норы мало! Мне целый Острог подавай. Весь кисель и всех мужиков сразу!
Продолжая хохотать, Чечава удалилась, а Темняку осталось только чертыхнуться ей вслед.
Эта в общем-то случайная встреча оставила в его душе столь неприятный осадок, что, посетив до вечера не менее дюжины притонов, он нигде даже глотка не пригубил.
Нельзя сказать, что Колодцы находились на положении людей второго сорта, но в Остроге их почему-то сторонились, подозревая в причастности к страшным тайнам загробного мира. Да и сами Колодцы невольно давали повод к подобным сплетням, предпочитая работать по ночам.
С некоторых пор они оставили свои привычные обязанности (впрочем, особого спроса на их услуги сейчас не было) и целиком переключились на рытьё заказанного Темняком подземного хода.
Спору нет, работа за последнее время проделана была громадная, но ожидаемых результатов она пока не принесла – Колодцы никак не могли выйти за пределы города, раз за разом натыкаясь на непреодолимые монолиты стен, казалось бы, восходивших к поверхности чуть ли не из преисподней.
В эту ночь Темняк нанес в подземелье очередной инспекционный визит. Сопровождал его не Бадюг, панически боявшийся всего, что напоминало ему о могиле, а один из самых опытных и уважаемых Колодцев – Гмыра.
Сам он мог запросто обходиться под землей и без света, но ради Темняка зажег специальную свечу, горевшую даже там, где дышать было совершенно нечем. Эти свечи были хороши ещё и тем, что в случае крайней нужды годились в пищу.
– Мы с тобой как договаривались? – говорил Темняк, шагавший чуть позади Гмыры. – Мы с тобой договаривались, что вы будете рыть всё прямо и прямо, отклоняясь лишь там, где встретите непреодолимое препятствие. В плане готовая нора должна представлять собой линию, пусть даже и извилистую. А что получилось в итоге? Какая-то спираль! Вы фактически вернулись к тому месту, откуда начали свою работу.
– Сейчас я тебе что-то покажу, – Гмыра резко остановился, и Темняк ткнулся грудью в его спину. – Бери мое кайло.
– Взял, ну и что? – ответил Темняк, поудобнее перехватив тяжелое рубящее оружие, тоже добытое из мусора и лишь слегка переделанное.
– Бей в стену! – приказал Гмыра.
– Куда именно?
– А куда тебе заблагорассудится.
Размеры норы не позволяли размахнуться со всего плеча, но Темняку к таким условиям было не привыкать – всяких шахт, туннелей, пещер, катакомб и подземных узилищ в его жизни хватало. Приложился он так, что ручка кайла, успевшая передать ему резкую и болезненную отдачу неподатливого материала, едва не переломилась.
– Теперь смотри, – Гмыра поднёс к стене свечу. – Видишь что-нибудь?
– Ничего, – Темняк прищурился. – Даже царапинки не осталось.
– И не останется. Мы эти стены чем только не пробовали. Даже «хозяйской кочергой» жгли. Никакого следа… Ты пойми, какая у нас работа. Мы норы в стенах пробиваем. А стены только на первый взгляд сплошные. На самом деле они неоднородные. Где-то податливые, а где-то нет. Мы, само собой, выбираем путь наименьшего сопротивления. Наши норы получаются кривыми не потому, что нам так захотелось, а потому, что это единственно возможный путь.
– Да, незадача получается, – Темняк обстучал обухом кайла нору вокруг себя. – По сторонам звенит. А сверху и снизу, похоже, порода мягкая. Что, если туда попробовать пробиться?
– Вверх-то зачем?
– Вверх действительно незачем, – согласился Темняк. – Хотя было бы любопытно. А вниз?
– Везде то же самое, что и здесь. Стены уходят вниз на неимоверную глубину. Кроме того, в нижних слоях может появиться вода. Тогда уж пиши пропало. Всё зальёт.
– Разочаровал ты меня, Гмыра, – Темняк оглянулся по сторонам. – Когда вы эту нору рыли, ничего интересного не нашли?
– Что мы должны были найти?
– Ну не знаю… Какие-нибудь древние предметы. Кости предков. Ведь при любом строительстве что-то обязательно остаётся.
– Я очень сомневаюсь, что Острог был построен живыми существами. Впечатление такое, что он сам вырос из-под земли, как вырастает дерево… Ты лучше скажи, что нам дальше делать? Бросать эту работу или продолжать?
– Попробуйте рыть в другом месте. Например, на улице Иголок. Говорят, что это самая крайняя улица Острога и сразу за ней начинается внешний мир.
– Дался тебе этот внешний мир, – закряхтел Гмыра, суставы которого от долгого пребывания под землей утратили былую гибкость. – Забудь о нём – и дольше проживешь.
Летательные устройства испытывали на Жрачке, самой широкой, но, к сожалению, и самой людной улице Острога.
Едва только Шипер Сторож (в недавнем прошлом Шипер Горшок), двоюродный брат покойного Тюхи и один из ближайших помощников Темняка, расстелил посреди улицы мятую и бесформенную оболочку воздушного шара, похожую на шкуру, целиком снятую с кита, как вокруг сразу образовалась живописная толпа зевак.
А толпа на Жрачке почему-то всегда пребывала в состоянии возбуждения, хотя киселя здесь не подавали, а до пресловутой весёлой улицы было не меньше часа ходу в один конец.
Такая толпа была весьма охоча до зрелищ, старательно вникала во всё, происходящее у неё на глазах, и с готовностью приходила на помощь каждому, кто в этой помощи нуждался, будь то палач или жертва, истец или ответчик, стража или возмутители спокойствия, разнузданные девки или блюстители общественной морали. С такой толпой надо было держать ухо востро.
Когда оболочка воздушного шара была тщательно разглажена и выровнена, Шипер забросил в её горловину несколько «термалок», холодные концы которых покрывал толстый слой теплоизоляции, состоявший из «хозяйской желчи» и «хозяйского пуха». Теперь нужно было терпеливо ожидать, пока воздух внутри оболочки нагреется и естественным образом превратит пустую шкуру в огромного летающего кита.
Темняк, стоя в сторонке, обсуждал с Бадюгом сильные и слабые стороны своего изобретения, уже породившего в Остроге множество самых разноречивых слухов.
– Это же сколько хороших штанов можно было пошить из материала, который ты угробил на свои дурацкие прихоти, – говорил Бадюг.
– Не так уж и много, как тебе кажется, – отвечал Темняк. – Я пустил в дело только самые грубые куски «хозяйской шкуры», которые давно хранились у Одежек безо всякого применения… Но, правда, заплатить пришлось, как за товар первого разбора.
– Да над тобой весь Острог давно смеётся! Колодцы и Одёжки прямо-таки разбогатели на твоих чудачествах. А сам живёшь, как нищий. На скелет стал похож. Мало того, что сам жениться не хочешь, так и мне не позволяешь.
– Зачем тебе жениться? У тебя внуков целая куча. Вот и нянчись с ними.
– При чем здесь внуки? Внуки – утеха для глаз, а мне и для тела что-то требуется. Даже Годзя без подружки с ума сходит.
– Вот я посажу тебя в холодный колодец, как Годзю, и сразу всё любострастие улетучится.
– Я ведь не ящер. Меня на холоде ещё сильнее к бабам тянет.
– Тогда блудницами займись. Ты ведь с них глаз не сводишь.
– С тех пор как я за Годзей убираю, меня самые распоследние блудницы стороной обходят, – пожаловался Бадюг. – Ничего не помогает. Ни омовения, ни притирания.
– Что за беда! Сейчас мы тебя на воздушном шаре к небу поднимем, – пообещал Темняк. – Героем станешь, заодно и проветришься. От поклонниц отбоя не будет.
– Нет уж! – решительно возразил Бадюг. – Лучше быть бобылём на земле, чем женихом в небе.
Оболочка потихоньку надувалась, и Шипер, прогуливаясь вокруг, встряхивал её то тут, то там. Одни зеваки швырялись в него объедками, другие предлагали пригубить из заветного горшочка.
К Темняку подошел Свист Свеча и, кивнув на вяло шевелящуюся оболочку, поинтересовался:
– Сам полетишь?
– Пока не рискну, – ответил Темняк. – Запуск-то пробный. Ещё неизвестно, как всё обернется.
– Ты только скажи, а я добровольцев предоставлю.
– У нас и своих хватает. Но я чужими жизнями рисковать не собираюсь.
– С чего бы это вдруг?
– Здесь не Бойло… Не обижайся, но я должен покинуть тебя. Срочно требуется моё вмешательство. Пошли, Бадюг.
– Ох, горе моё горькое, – запричитал Бадюг, устремляясь вслед за шефом. – Нажил себе на старости лет наказание.
– Следи за Свистом, – шепнул ему на ухо Темняк. – Что-то он мне сегодня не нравится.
Теперь оболочка уже пучилась горбом, но её придерживал на верёвке Шипер, никак не реагировавший на издевательства и восторги толпы. Хладнокровие было тем главным качеством, благодаря которому Темняк и приблизил его к себе. Едва лишь горловина воздушного шара немного приподнялась над землей, как из неё выкатились «термалки», сделавшие свое дело. Темняк, только и ожидавший этого, поспешно ободрал с них изоляцию и соединил воедино. Два неказистых цилиндрика сразу превратились в грозное оружие, полыхнувшее пламенем.