Филипп обернулся к ней, словно пораженный молнией. Он уже держал в руках бессознательного Уильяма. Растерял свою победоносную улыбку и Горрон, который тут же нахмурился.
Все молчали… Все понимали, к чему это было сказано. Однако не понимали причины.
– Сейчас я собираюсь воспользоваться клятвой совета и принять Уильяма в род Лилле Аданов, – закончила Мариэльд. С ледяной улыбкой она посмотрела на Филиппа и присела на свое место.
За круглым каменным столом воцарилось долгое молчание. Ошарашенные бессмертные поглядывали то на Филиппа, то на Мариэльд, то на бессознательного Уильяма.
– Но решение по Уильяму уже принято, – осторожно заметил Горрон.
– Пока совет не покинул зал и не оформил все бумагами, ваше решение написано вилами на воде, – улыбнулась Мариэльд.
– Мариэльд права, – после некоторого молчания ответил Летэ. – Не в наших силах отказать в этой просьбе, ибо клятва кровью священна. Мы помним ту жертву, что была принесена родом Лилле Аданов во время Кровавой войны…
– Зачем он вам?! – хрипло спросил Филипп.
– Я тоже давно потеряла сына, Филипп, – подняла брови Мариэльд и высокомерно взглянула на графа. – Мы с Гиффардом были очень близки, о чем я сообщила ранее. И я считаю, что юноша будет хорошим продолжением наших отношений. Он станет мне верным, любящим сыном.
– Но он вас даже не знает!
– Зато тебя он уже хорошо узнал, Филипп…
– Дорогая моя! – испуганно воскликнула герцогиня Амелотта, которая питала исключительно теплые чувства к своей старой подруге. – Зачем тебе это ничтожество? Человеческое ничтожество! Это запятнает твой древний и величественный род!
– Нет, моя дорогая, он его, наоборот, оживит. И я прошу тебя быть вежливее по отношению к тому, кто теперь является моим сыном…
Амелотте только и оставалось, что захлопнуть рот. Она некоторое время молчала, а потом произнесла:
– Если ты принимаешь его, дорогая Мари, то приму и я.
Весь совет был крайне удивлен такой покорностью, и даже те, кто явился сюда скорее по необходимости, чем из желания участвовать в жизни клана, понимали, что происходит нечто особенное.
– Нам нужно обсудить еще один вопрос, – сказал глава. – По поводу проникновения южных магов в замок Брасо-Дэнто. Мне это не нравится, и я не могу взять в толк, зачем им понадобился Уильям.
– Можешь временно закрыть этот вопрос, дорогой мой Летэ, – заявила уверенно Мариэльд. – Я защищу своего сына от любых посягательств, будь уверен. Я также беру расследование под свою ответственность. На праздник Сирриар, когда мы встретимся здесь вновь, думаю, смогу предоставить достаточно сведений, касающихся этого происшествия.
– Как скажешь. – Летэ склонил голову, соглашаясь. – Мы не сомневаемся, что ты непременно с этим разберешься.
На все происходящее Филипп глядел, не веря. Вот он сделал то, что должен был, рискнул всем, чтобы исправить свою ошибку. Он держал в руках своего сына Уильяма… Его одежда и руки испачкались в его крови. Он хотел объяснить ему все, когда тот очнется, однако сейчас Уильяма у него пытались отнять прислужники, которые уже с отупелым взглядом тянули его на себя, как мешок.
– Филипп… – сказал глава.
Граф встретился глазами с Мариэльд и увидел ее улыбку.
– Филипп, – повторил глава. – Клятва на крови священна, а потому мы не можем отказать. Ваше прошение, сир’ес Мариэльд, я считаю удовлетворенным. Уильям будет вписан в род Лилле Адан! Суд закончен!
Прислужники буквально вырвали из поневоле разжавшихся пальцев Филиппа окровавленное тело, подхватили его и понесли к выходу. Первой поднялась из-за стола графиня Лилле Адан. Она покровительственно всем улыбнулась и мягкой походкой прошла вслед за прислужниками, тихо шелестя платьем, пока не исчезла за поворотом в кромешной тьме.
Старейшины так и продолжали сидеть за столом и глядели туда, куда она только что вышла. Все дожидались, когда затихнут ее шаги. Стоило ей уйти, как со всех спало оцепенение, и присутствующие стали переговариваться.
– А ведь ей ничего не мешало сделать заявление в самом начале, – усмехнулся Теорат Черный, сверкнув глазами. – Однако она захотела насладиться представлением, не правда ли?
– Это же Мариэльд, – улыбнулся его друг Шауни де Бекк. – Даже не думал, что этот суд выйдет таким многообещающим. Думаю, он сравнится лишь с судом Джазелоно Дарру. Помнишь, какой накал страстей был восемь столетий назад здесь, за этим столом?
Они поднялись, как и многие другие, чтобы покинуть старую пещеру.
Филипп тоже направился к выходу. Он то и дело безжизненными глазами смотрел на свои руки, перепачканные кровью, и блуждал пустым взглядом по залу. Рядом с ним шли ярл Барден Тихий и Горрон де Донталь, видевшие, что происходит с их товарищем. Они даже не пытались убедить его, что решение суда можно изменить, потому что знали: вмешалась непреодолимая сила. Они только переглядывались, пожимая плечами.
– А я ведь говорил… – начинал герцог, но тут же умолкал, прикусывая язык.
– Ничего не сделаешь… Дар безвозвратно утерян, – отвечал гулко ярл.
– Ох, мое время пришло! Оно пришло! – воскликнул радостно Лео, одетый в свой лучший кафтан. – Смотри, сестра, я выйду оттуда уже старейшиной!
Он слышал, как по лестнице поднимаются. Думал, что идут за ним. На него с любопытством поглядывали чьи-то слуги в белоснежных рубахах и серых шароварах, надетых поверх черных чулок. Один из слуг залюбовался отливающими медью волосами Йевы и улыбнулся ей, но она смутилась, отвела глаза и поджала губы. Девушка знала, что поднимаются на самом деле не за братом, а за ней.
Шаги стали ближе. Йева едва сдерживала рыдания.
На ступенях лестницы показались прислужники. Они несли тело Уильяма, за которым тянулся кровавый след. Рядом с ним шла изящная, хрупкая женщина с седыми волосами, схваченными в хвост. Рука ее лежала на его груди. Она подозвала стоящих у стены слуг в серых шароварах, и они спешно подхватили раненого на руки.
– Что? Почему его уносят?! – не поверил своим глазам Леонард.
Но никто даже не повернул к нему, крикливому, головы. Графиня чинно покинула коридоры. Ее глаза смотрели лишь на сына, который еще не знал исхода суда и где-то в глубине своего сознания, возможно, считал, что никогда уже ничего не узнает, как говорил ему ранее управитель Молчаливого замка.
Из пещеры стали подниматься и прочие старейшины, которые живо обсуждали то, что произошло. Кто-то говорил тихо, кто-то громко, но все как один были удивлены судом и его результатом. Йева и Лео отчаянно искали глазами отца.
Филипп вышел в числе последних… Не сразу Йева узнала того, кто вырастил ее… Бледный, одряхлевший на десяток лет, он брел и отстраненно смотрел под ноги, а его костюм и руки были в чьей-то крови.
– Отец!.. – позвала Йева.
– Что случилось? Почему он жив?! – воскликнул Лео.
Однако старый граф прошел мимо них, совершенно не замечая. Тогда его приемные дети кинулись к появившемуся следом Горрону де Донталю, который о чем-то спорил с ярлом. Заламывающая руки Йева спросила:
– Что с Уильямом, господин Донталь?
– Твой отец решил узаконить его, – качнул головой герцог. – Однако сир’ес Мариэльд де Лилле Адан использовала клятву совета и нарекла его своим сыном. Он уедет в Ноэль и станет виконтом Лилле Аданом. Хотя нет… у них там другая система наследования титулов. Графом Лилле Аданом, если кратко… – мрачно закончил он.
После этих слов у Леонарда будто земля ушла из-под ног. Все его мечты и стремления рухнули в один миг. Он не нашел в себе силы даже закричать от переполнившего его чувства ужаса, ибо его затрясло, как в припадке. Его родная сестра, наоборот, взглянула на герцога и с надеждой в голосе спросила:
– Так Уильям останется жив?..
– Останется, – усмехнулся герцог.
Подняв юбку, Йева тут же птицей взлетела по коридорным ступенькам и побежала вслед за отцом. Она понимала, что тому нужна поддержка. Однако в ее душе уже начинала расцветать радость от того, как все разрешилось!
Леонард же рухнул обратно на скамью. Склонив голову, он схватился за свои рыжие вихры и вперился в пол, пока мимо него проходили старейшины, шелестели юбки, перешептывались голоса. Так он и остался никем не увиденным, брошенным и покинутым. Наконец все ушли. За это короткое время на лице Лео успели смениться все возможные гадкие чувства, какие только существуют в этом мире. Страх. Злоба. Ненависть… А ведь он искренне полагал, что его отец сделает все возможное и выполнит обещание.
Выходит, ему все это время врали?
Сбоку раздался вкрадчивый шепот.
– Что такое? Данное тебе обещание не сдержали? – спросил мужчина, последним покинувший зал суда.
Одетый в простое черное котарди, он тихонько подошел, присел рядом на скамью. Пригладив изнутри языком свои клыки, он сложил на коленях руки, украшенные перстнями, и растянул толстые губы в сочувствующей улыбке.
– Вам-то какое дело? – выдавил Леонард.
– Должно быть, никакого, как и всем прочим.
– Кто вы такой?!
Мужчина еще раз улыбнулся.
– Райгар Хейм Вайр…
– Вот оно как… – Лео вздрогнул, но постарался не показать страха. Он сдавил губы в кривой ухмылке. – Пришли, значит, получить удовольствие оттого, что сын вашего противника сидит здесь униженный решением собственного отца? Думаете, я дам вам этим насладиться?
Тут пламя висевшего на стене рядом светильника заплясало в последний раз и погасло. Та половина скамьи, на которой сидел Леонард, неожиданно погрузилась в полумрак. Вскинув взор, Райгар задумчиво посмотрел на потемневший светильник.
– Как символично, – заметил он.
Леонард хотел было встать и уйти, но граф остановил его, положив руку на плечо.
– Я не получаю удовольствия от твоего унижения. Я испытываю сочувствие. Поверь, я сам был в похожей ситуации, поэтому понимаю тебя лучше всех прочих. Всем прочим на тебя плевать. Ты для них лишь этот потухший светильник, на котором они задержат взгляд всего лишь на миг – и пойдут дальше.