Выбрали местечко под солнышком, разложились.
Кирилл вино достает! И стаканчики одноразовые. Хм…
Ну а что?! Все располагает, лес будто замер, ожидая моего решения. Стану ли я противиться. Нет, не стану.
После плодотворной борьбы с пробкой, белое сухое разливается по стаканчикам.
— Давай за наши с тобой отношения, — с нотками волнения говорит он. — Чтобы они прогрессировали, так сказать. Нам же хорошо вместе, и… и надо, в общем развиваться…
— За нас, — добавляю и пью. Немножко.
В горле потеплело и дальше пошло, послевкусие не очень, дешевенькое… а что с нас студентов взять? Замечаю, что Кирилл выпивает все залпом.
Нервничает. А я освободила себя. Мне в этом месте хорошо, вокруг никого. До нас никому дела нет. Все институтские сучки за пеленой, размытые, мутные фотографии в памяти. А мой парень такой яркий, все мое воображение в себя впитывает. Щурится от солнца, от того он такой красивый и милый.
— У меня для тебя подарок, — неуверенно произносит мой скромный после нескольких минут молчаливого наслаждения друг другом.
Шуршит пакетик. И… я вижу торт. Торт?!
Меня, как кипятком ошпарило, пощечиной обожгло от непробудного сна.
— Что не так? — Замечает мою реакцию.
— А ты не знаешь? — Обиженно отвечаю.
— Нет, — пожимает плечами. — Я там, это, в смысле подарок спрятал. Он, э… а торт сливки, есть особо нечего. Найдешь подарок? Ну, поищи? Думал, тебе понравится.
Грустнеет мой сладкий. Ну а я… я задумку оценила. Решила подыграть. Отделила пластиковыми приборами кусочек. Попробовала, ничего так. Скушала один. Ничего не нашла.
— А какого размера подарок, скажешь? — Спохватилась, мало ли, съем.
— Заметишь, не переживай, Лерка, — смеется, мой находчивый мальчишка.
А я решила схалтурить. Ножичком тыкаю.
— Так не честно! — Возмущается. Прям ожил. Радуюсь, что он эмоции стал проявлять.
— Ты тоже ешь! Давай, давай.
— Я буду другое! — Заявляет и достает из пакета баллончик сливок. — Давай руку.
Загадочный такой. Протягиваю руку, хмель в голову ударила, ничего не страшно.
Давит мне на ладошку сливки… на пальчик. Так приятно. А потом вдруг опускает туда свою голову и начинает слизывать!
Хочу отдернуть, а слабость такая, что нет сил. Одно Я говорит, стоп, остановись, не надо. А другое смеется над первым и наслаждается процессом.
Улетаю на седьмое небо, когда он мои пальцы начинает облизывать, обсасывать, словно леденец на палочке. Мне стыдно стало, руки-то немытые после цветов. А слова сказать не могу, тону в блаженстве.
Никогда прежде не ощущала ничего подобного. Внизу живота волнение, щекотно что-то. Блаженство пуховым одеялом накрывает.
— Давай загорать, — шепчет, закончив с пальцами.
Слушаюсь его, как завороженная. Снимаю платье, ложусь. А он мне на живот сливки выдавливает! Краснею, а двигаться не могу, возразить не могу… даже мысль сформулировать ну просто никак не выходит. В горле застряло только стонущее «Ах…».
Язык касается живота. Щекотно! Хихикаю, как дура. Он прекращает.
Шляпкой голову прикрыла от солнца. Чувствую, как к ладони что-то мягкое поднес.
— Вытащи так, рукой. — Мурлычет.
Торт? Руками что — ли? Подчиняюсь, копаюсь рукой, пытаясь нащупать что — нибудь твердое. Пока только крем, сливки.
А сливки как забили фонтаном по всему моему телу. Неужели он это все есть собирается? Нет… нет, туда не надо.
— Что ты делаешь? — Шепчу едва слышно, когда на грудь попадает. Даже через купальник ощущаю кожей эту прохладу…
Смеется. Необычно так. Снова… осознаю, что не он это! В груди холодеет. Приподнимаюсь, сознание будто током долбануло. Пробудилась ото сна.
Вокруг меня стоят люди. Девушки, парни. Все с направленными на меня смартфонами. Кирилл куда-то испарился. А я вся в таком непотребном виде. Рука в торте, сама вся в сливках!
Вижу Кристину. Глазам не верю.
Весь мой мир разбивается в дребезги, осколки самолюбия впиваются в мои руки, ладони, меж пальцев. Жжет все внутри. Подрываюсь, на грязное тело натягиваю платье.
— Фотоохота продолжается! — Раздается голос Кристины. — И сегодня мы застали нашу Фиону врасплох!
Бегу прочь от всех. Не вижу, куда, просто уношу ноги. Платье прилипло к сладкому телу. Которое я ненавижу все больше и больше. Господи, забери мою жизнь сейчас.
— Хва — а — тит жрать! — Кричат за спиной.
— Хва — а — тит жрать! — Это уже хором.
Горит все внутри. Как же погано.
Растоптана, разбита, раздавлена, размазана. Меня предали. Рыдаю…
Сквозь слезы вижу траву, стволы деревьев. Меня шатает, иду. Позади уже не слышно никого. Господи, только бы никто за мной не шел. Отпустите меня, не трогайте. Просто оставьте в покое. Я ненавижу людей. Они злые, они находят жертву и убивают ее, убивают до конца.
Падаю. Колено саднит. Еще с первой фотоохоты на пришельцев. И вот снова разодрала по старой ране. Забавно, но теперь на меня открыта фоотоохота.
Начинаю реветь в голос. Скоро меня увидят тысячи. Такую страшную, перемазанную в креме гусеницу.
— Я — гусеница, — блею себе под нос. — Кристина, тварь, что б ты сдохла.
Ярость задушила. Слезы, ком такой, что дышать не могу. Иду дальше, шатаясь. Меня колотит, не могу на месте усидеть. Нервы стреляют по пальцам рук и ног. Умереть хочу, чтобы просто не быть…
Успокоиться получилось не скоро. И лишь потому, что бабочку необычную заметила. Крылья синевой сплошной, по краям обрамление кружочками. Может это «Морфо Пелеида»? Немного в них разбираюсь. Вот только что она тут делает?
Сидела бабочка необычная на кусте шиповника, и вдруг полетела в сторону просвета. Я, как завороженная за ней, шмыгаю носом и пробираюсь сквозь кусты и крапиву. Вышла к просвету.
Поляна открылась солнечная. Цветы вроде бы и обычные, но слишком яркие и много их, будто человека еще не знали. Его жестокости не ведали.
Порхает моя синяя бабочка. И тут вдруг появляется зеленая! Еще больше этой! Тут я вообще в недоумение прихожу. Не иначе «Парусника Палинура» вижу! Да этого как занесло в наш климат?! Они же южнее водятся, да и что им тут есть?
Домысливать не успеваю, эмоции зашкаливают от следующего эпизода!
Уже две синие бабочки и с десяток зеленых! Все друг вокруг друга кружатся в центре поляны.
Спешу к ним. С горечью понимаю, что телефон с вещами оставила на злополучной проталине. А тут такое представление разворачивается! Резвятся бабочки в танце неземном. Феномен природы, событие века!
Я этих насекомых просто обожаю. Знаю о них немало. Изучала, материалы собирала. Бабочка — это настоящее проявление живого волшебства в нашем мире. Творение истиной красоты. А чем не магия? Была гусеницей, а стала бабочкой. Вот и я всегда мечтала крылья иметь. Чтобы улететь далеко — далеко от всего мирского. Завидую этим созданиям.
Смотрю за представлением, открыв рот и позабыв обо всем остальном. Две синие бабочки разлетаются в разные стороны. Одна улетает прочь, за ней гонятся все. А другая синяя с одной зеленой кружится на месте практически. Будто пара. Но, насколько знаю, этого не может быть, чтобы бабочки разных видов, да в брачных играх. Что же это за извращение природы? Или так рождаются новые виды бабочек?!
Вдруг вижу, как синяя бабочка на две разделяется и падает. Не сразу сообразила, что крыло у той оторвалось. А зеленая улетает, причем истерично как-то. Кольцами, спиралями траектория прорисовывается, будто торжествует чертовка. Пытаюсь понять, что случилось. Подхожу ближе к месту действа.
Меня уже не волнуют другие бабочки, только эта горемыка. На земле она, в гуще травы я вижу крыло синее. Опускаюсь на корточки. Вот и бабочка раненная лежит, не шевелится даже, ни лапки, ни хоботок не дергаются. Крыло у нее одно осталось. Второе неподалеку лежит. Синее, все — таки, в траве легко разглядеть. Аккуратно беру ее. Нелогичное ощущение, будто теплом веет еще. Но чувства такие, словно рекой жизнь ее утекает.
Держу на ладошке бабочку и крыло ее оторванное. Горько мне стало. И так не хорошо. А теперь вдвойне. Не только мне сегодня досталось, чудо ты лесное, природное. Но и тебе.
Слезы прорываются вновь. Жалко и ее, и себя.
Тень возникает внезапно. Поворачиваюсь и вижу большого гиганта. Остолбенела, сомневаюсь, дышать ли вообще.
Инопланетянин стоит и смотрит на меня свысока! Такой красивый, белокожий. Мы только вдвоем. Нет людей, спешащих к нему, и полиции нет, и кордонов силовиков вроде не предвидится. Вокруг пустота, и мир этот будто создал для нас вакуум и накрыл зеленым туманом от всех.
Его большие голубые глаза неотрывно смотрят в мои, сам улыбается сдержанной улыбкой, ветерок обдувает его золотые кудри, придавая неистово сказочной красоты его образу.
Страшно и волнующе. Сердце ускоряет ритм. На этой полянке только я и ОН.
Глава 3
Минуты две я стояла и пыталась родить хоть одну фразу приветствия. Пока он просто не отступил на шаг и его идеальные брови не вздернулись выше.
Стало быть, эту мимику я должна прочесть, как удивление?
Дрожу, трясусь, в ладони бабочка покалеченная. И стыдно, и неловко. Такая я вся некрасивая, зареванная, и платье в крему и грязи. Мошки вот — вот нападут и обглодают.
— Здравствуйте, ээээ, — отважилась. — С приветом от землянки.
Вроде как должен понимать, как-то же с юркими папарацци находили они общий язык.
Улыбнулся уголком рта. Погрустнели его глаза. Опустил взгляд на ладонь с бабочкой. Чувствую, будто коснулось что-то неведомое и отступило.
Он меня понимает?!
— Тебе жаль? — Раздается его голос, как мой. Но в тоже время мужской такой, мужественный. Однако речь, интонация, не знаю, как объяснить. Все, как я ожидаю услышать, таким способом хотела бы подать, оно и подается.
Дух перехватывает не то от счастья, не то от страха. Слова в горле застряли. Осознала всю степень серьезности такой встречи! Это ж инопланетный человек, гуманоид или робот со мной говорит! Нет, он уж точно не робот! И не киборг, и не андройд. Он живой, мимика живая, запах… А запах тот еще дурман, я понять не могу, что это?! Цветы?! Не из нашего мира точно. Шанель в исполнении пришельцев.