Впрочем, бог с ним, с внешним видом. У нас проблемы поважнее.
— У вас артефакты сохранились?
Драконир задумчиво нахмурился, повел глазами, после кивнул куда-то в угол, где лежала кучка темных бляшек.
— Разряжены.
Пришла моя очередь хмуриться. Это было ожидаемо, иначе бы несчастный мужик не бродил бы тут две недели, а шел бы домой по своему магическому навигатору.
Мельком огляделась. Эта часть пещеры была совсем другой в отличие от глухой норы, по которой я сюда добралась. Что-то вроде огромной залы, с естественно образованным колоннами из сталактитов, а верхний свод был усеян мириадами светящихся точек.
Подойдя к самой низкой части свода я неуверенно тронула пальцем одну из точек. Светлячок. Совсем крошечный.
— Меня не выпустят обратно, а вот тебя я могу вывести отсюда, — сказала, наконец, со вздохом. А когда Ашнас вскинул взгляд пояснила: — Я шла по лабиринту, придерживаясь правой руки, и если выходить тем же путем…
— Не получится, — прервал он. — Лабиринт перестраивается каждые полчаса. Я сижу в этой зале больше суток и успел составить закономерность и очередность выпадающих ходов.
Я уже говорила, что люблю умных мужиков? Обожаю!
Со всей возможной приязнью взглянула на своего невольного визави, из последних сил транслируя в его сторону лучи добра и позитива.
— И какой же выход ты считаешь самым подходящим?
Вместо ответа, Ашнас просто взял меня за руку и потянул в противоположный конец залы.
— Пойдем.
Ходил Ашнас намного быстрее меня, так что передвигаться мне пришлось вприпрыжку, зато спустя пару минут мы уже были в самом конце залы, за которой открывался черный провал очередную земляную нору.
Я на секунду отвела глаза, пытаясь запомнить эту залу, а когда взглянула вновь, вместо земляной норы перед нами расстилался каменный, грубо, но на удивление искусно, сделанный ход.
Наверное, это было странно, но на миг я ощутила что-то сродни благоговению и спокойно шагнула в величественный коридор. Стараясь не вертеть головой, я подмечала старинную резьбу на стенах, изображающую сцены битвы, скопления светящихся сталактитов через определенные отрезки хода, светляков, жмущихся к краю стен.
Коридор оказался не особенно длинным. Уже через пару минут, мы вышли в новую залу и перешагнули в похожий коридор. И так раз пять, пока я не приноровилась к смене декораций.
Если я все верно понимала, идти надо по каменным коридорам, а не по земляным, тогда… Вот что тогда, я пока не разобралась. Возможно, тогда мы выберемся.
Впрочем, через час блужданий я уже не была так в этом уверена. Тревоги добавлял Ашнас.
Молчаливый, бледный и горячий, как раскаленная печь.
«Заражение крови, — любезно подсказала мне интуиция. — Драконы не болеют, но только потому что сразу помирают. Поцарапался, заразился и на кладбище. Или надышался в какой-нибудь зале особо противодраконьей плесенью».
Ашнасу надо было к лекарю и антибиотикам, причем, как можно скорее, а этим коридорам конца и края не видно. Следом немочь накрыла и меня, причем в самой неприглядной зале из возможных. Темной и какая-то жуткой. Но я настолько устала, что без сил сползла по стенке около кошмарного вида черной колонны и похлопала по местечку рядом:
— Садись, драконир.
Тот отрицательно качнул головой, внимательно и с каким-то недоумением меня разглядывая.
— Говорят, пещеру может пройти безгрешный.
Я подняла взгляд на Ашнаса. До чего же он все-таки идеальный. Никогда не видела такой совершенной красоты, даже среди драконов, отличавшихся редкой привлекательностью. Разве что Первый генерал мог бы сравниться.
Поощрительно ему кивнула, чтобы тот продолжал свою мысль.
— Никогда не видел, чтобы коридоры выпадали так быстро. Пещера сама тебя ведет.
В собственную безгрешность я не очень верила. Увольняла, карала, штрафовала, сокращала и давала взятки, а благотворительностью занималась ради льготного налогообложения.
При очередном движении на пальце тускло сверкнула золотая полоска. Сердце в груди замерло. Как я могла забыть?!
Я подняла кружево на рукаве, разглядывая простое темное кольцо.
— Здесь не работают подобные артефакты, — равнодушно сказал драконир. — Разве что у вас при себе родовое заклятье, лучше материнское. Материнское заклятье работает, ибо власть матери превыше власти бога.
Ну… Последнее заклятье конкретно моей матери состояло из четырехэтажного мата на дьявольском наречии и содержало посыл в адские недра и пожеланий скорой мучительной смерти. В какой-то степени ее пожелания даже сбылись. Я уже тут. В недрах… Думаю, и мучительная смерть тоже не за горами.
Бессильно уронила руку. А чего я ждала? Харраш не клялся мне в верности. Все, на что хватило его чистоплотности, это не прийти на прилюдную экзекуцию. От этой мысли горько и скверно заскреблось в груди. Он ведь брат императора и, наверное, ненавидит меня ничуть не меньше за какой-то старинный детский грех. Тяжкий настолько, что даже мою смерть постарались сделать болезненной.
Ладно, нечего тут рассиживаться. Здесь нет ни воды, ни еды, поэтому нужно идти дальше, пока еще есть силы. Я оперлась рукой на каменистый выступ стены, но пальцы неожиданно нащупали что-то липкое и мягкое. От испуга у меня прост второе дыхание открылось, с такой прытью я подскочила.
— Что это? — ткнула с ужасом в направлении подозрительно свертка.
Ашнас подошел ближе и пожал плечами:
— Паученок отвалился. Наверное, кто из дракониров оторвал его от колыбели и бросил.
От какой колыбели?
Сглотнув, я перевела взгляд на ту самую колонну, около которой сидела, и почувствовала, что мне тоже надо к лекарю. Ашнасу антибиотики, а мне нитраты, пока инфарктом не накрыло.
Колонна снизу доверху состояла из тысячи весьма упитанных паучков размером с ноутбук. Мой семикилограммовый котик был меньше.
— Это дети Арахны.
Да… Дети. Детишки.
Некоторые из детишек уже перебирали лапками, словно планируя в ближайшие минуты вырваться сонма себеподобных. Взгляд, привыкший к темноте, выхватил у одного из каменных выступов распотрошенную сумку и ком белой рубахи, заляпанной чем-то темным. Вполне возможно, что местных дракониров сюда заманивали с целью покормить вылупившихся паучат.
— Когда там следующий коридор? — спросила слабым голосом.
— Пойдем, — Ашнас нахмурился, а после пожал плечами и двинулся куда-то вглубь черной залы, сплошняком усеянной такими же колоннами.
Я с необычной для слабого тела прытью бросилась было за ним, а после остановилась. Паученок. Не паучок, а паученок. Как странно Ашнас его назвал. Но хоть этот липкий сверток и выглядел довольно гадко, но это ведь ребенок, надо его вернуть обратно в колыбель.
Я так резко развернулась, что едва не свалилась на одну из колонн, в после поборов гадливость и судорожно сглотнув, взяла сверток и попыталась всунуть обратно в колонну. Кожа покрылась мурашками от потусторонней жути, повеявшей на меня, но я уперто совала малыша обратно в паучью колыбель. Вот только сверток выпадал обратно. Черная, почти неощутимая кожей сетка, опутывающая колонну, выталкивала его.
— Что ты делаешь? — Ашнас смотрел с непониманием.
— Пытаюсь вернуть паучка. Давай, помоги мне. Я невысокого роста, так что может попробовать засунуть его чуть выше, вдруг получится.
Гадливость уже сошла на нет, и я, обняв паучка, взобралась на выступ, чтобы попытаться впихнуть ребенка в небольшую выемку столба. Малыш идеально туда встраивался, словно именно оттуда его и вытащили.
Но… Паучок вяло заскреб лапками по липкой дряни и все равно вывалился.
— Мать Арахна не примет дитя, которого касались человеческие руки, — Ашнас любезно помог мне слезть с выступа и даже нашел какую-то грубоватую каменную тубу, на которую можно было сесть. — Тот, кто вырвал паучонка из колыбели, обрек его на смерть.
Обняла паучка покрепче. Нет, его нельзя тут оставлять, он просто умрет. А он уже и лапками шевелит. Нет, я, конечно, мало знаю о пауках, но пару мух-то я ему поймаю. Или яйцо! Точно, яйцо. Племяшка таскала меня на выставку, где были пауки-птицееды. Впрочем, если малыш предпочитает дракониров, я всегда могу предложить ему Дареша.
— Давай возьмем его с собой, — сказала беспомощно, баюкая жутковатого вида паученка.
Подняла взгляд на бесстрастное лицо драконира и… застыла.
За его спиной, прямо на темной каменной стене загорались буквы. Буквы вспыхивали синим пламенем и гасли, прожигая телом камень. Вязь чем-то напоминала латинское письмо. Я точно знаю, мой ненаглядный муж, благодаря которому мне пришлось бежать не ближе, чем в другой мир, на врача учился.
Виве знала три наречия и немного владела стародраконьим, но эти буквы не относились ни к одному из известных ей языков. Буквы ложились выжженными бороздкам на каменное полотно, и я вдруг с удивлением начала складывать их в слова.
Вспыхнет пламя в белом городе в дни большой воды, в синих стеклах отразятся крики. Тысячи тысяч против тысячи тысяч ради алого камня, лежащего на дне. Белая дева в белом саду возносит черную молитву во имя чужого бога.
— Увидела? — без улыбки спросил драконир.
Он даже не обернулся, хотя пламя пророчества ложилось синим отсветом на его лицо. Дыхание застряло у меня в груди.
«Никогда не видел, чтобы коридоры выпадали так быстро», — сказал Ашнас, словно каждый день видел эти коридоры. Ашнас, который откуда-то знал, что это колыбель, и что паучка оторвали человеческие руки. Который смотрел на меня, и его глаза горели золотом.
С трудом кивнула, не отрывая от него взгляда.
— Тогда иди, — он поднял руку и в конце залы с невидимым гулом сдвинулся каменный проход. — Мы устали и желаем покоя. Если тебе суждено найти путь, ты выберешься.