Несколько минут Виве сидела, уставившись на собственные колени, после вскинула упрямый взгляд:
— Думаю, я могу понять желание убить меня. Только печать-то ты мне зачем отдал?
Он мог бы солгать. Но не стал. Только уставился в пол, чтобы не видеть отвращения.
— Полюбил.
В ту секунду, когда она взглянула на него штормовыми глазами в беснующемся свадебном зале Бельх, сидя с новоявленным супругом. Всего пару часов назад Дареш извлек из худосочного тела магию по его приказу. Но сидела гордо, как королева, головы не склоняла, смотрела в глаза. Не кланялась.
И он пропал.
Понял, что ради этой женщины убьет, украдет, солжет, нарушит клятву. Любовь была выше правил. Сильнее неба. Ярче солнца.
— Это материнское заклятье, — объяснил хмуро. — Старое совсем. Мать вложила его в кольцо-печать перед смертью. Больше было некуда, а императорскую печать отец всегда брал с собой. Оно так устроено, что и щит, и путеводник, и последний способ выручить из беды.
Эйвери молчала, и он продолжил. Лишь бы не поднимать взгляд, не видеть жалость, смешанную с омерзением.
— В лабиринт Арахны я бы тебя не пустил, но Харраш…
Брат верил, что малышка Вив убила его Истинную, и дал ему накануне вина с настоем лоссы. Хитрая травка, которой опаивают больных бессонницей. А утром Аш узнал, что маленькая Леяш вышла из пещеры Арахны живой, и его накрыло магическим откатом из-за нарушенного договора.
Остальное он помнил урывками. Отец-дракон вел его через леса и топи, показывая пульсирующую точку печати за барьером Леяш. Боль была такая, что он барьера не почувствовал. Он даже не помнил, зачем шел. Увидеть ее перед смертью? Простить? Или чтобы она его простила. За все.
— Я был уверен, что от магического отката меня спасла твоя кровь. Кровь Истинной. Но… Ты не моя Истинная. Возможно, я выжил из-за темной магии. Говорят, иномирянки в совершенстве владеют темномагическим искусством.
Он резко вскинул взгляд. Увидеть. Узнать.
Но Эйвери сидела зажмурившись, как ребенок, который боится грозы:
— Ты слышал, — выдохнула, наконец. — Когда я допрашивала Фирре.
Слышал.
Гроде надавал ему инструкций на семь лет вперед и дел на все десять, а он, как заколдованный, бегал по теням за девочкой. Сердце то замирало в восхищении, наблюдая, как та выворачивает беды Леяш себе на благо, то горело от ревности, когда к ней липли потерявшие стыд дракониры. Дареш и тот ходил за ней, капая слюной.
Только Милоша он не учел. Милоша вообще никто не учел.
Кто в здравом уме будет опасаться беззубой змеи?
— Получается, кто на мне женится, тот и император?
Умница Виве сразу вычленила самое главное. Видит небо, встреть он сегодня же свою Истинную, и не взглянул на нее. Его любимая затмила солнце.
— Получается, так.
Он спокойно поднял взгляд. Эйвери имела право судить его. Он не будет оправдываться, в чем бы она его не обвинила. Он так решил.
Она смотрела на него во все глаза. Глаз не сводила. Сердце от этого в груди сжалось, а после зачастило, словно опаздывало на встречу с другим таким же колотящимся сердцем. Дракон, полумертвый, нахлебавшийся черной магии, рвался к безмолвной драконице с самыми странными на свете глазами. Да только где ему двинуться.
Черная сеть держала крепче номара.
— То есть, пока пророчество считалось фальшивым, ты любил невесту, а когда стало понятно, что не фальшивое, сразу полюбил меня. Я ничего не перепутала?
Он даже не сразу сообразил, о чем говорит Эйвери. После понял, выдохнул обреченно:
— Ты про Шалхе?
Он воевал с шестнадцати лет. С той секунды, как умер отец, а покалеченный разрывом связи брат слег на полгода, и страна оказалась обезглавлена перед нашествием ифритов. Ему было страшно, было больно, каждую ночь он просыпался от кошмаров, но отступить не мог. Как заколдованный, он безукоризненно соблюдал каждое правило. Потому что кто будет соблюдать, если сам император нарушит? На него равнялся каждый драконир в Вальтарте.
Вопрос женитьбы всплывал каждый год, но Аш столько дома не бывал, чтобы успеть жениться.
А император, это такая должность, рядом с которой всегда строит венценосная супруга, поддерживая с тыла. Аша с тыла поддерживал изворотливый Гроде.
Всякий раз, когда Аш залетал из похода в столицу, к нему приставляли новую девицу, которая его невеста. Невесты менялись быстрее, чем он успевал запоминать их имена. Он с ними не слишком церемонился, в спальню не звал, отдаривался дежурными наборами украшений, вот они и выскакивали замуж, пока он мотался по долам и весям.
И об этом знала вся Вальтарта, кроме иномирянки Виве.
Шалхе, правда, отличалась. Даже в Сопределье с ним полетела. И ни разу пикнула за время похода. И в походную постель к нему пробралась.
Он не отказался. Только предупредил, что сроку отношениям полгода, и через полгода купил ей дом в столице и пару дорогих гарнитуров, но та словно не поняла. Случайно встречала его то на балу, то в лесу, то вообще на охоте, кончилось тем, что Аш начал прятаться в сумраке. Чужая любовь… выматывала.
Но в этом он не признается, даже если Виве воткнет в него еще десять таких заколок. Мужики в таких вещах не признаются. Не по-драконьи это.
В последние пару месяцев Шалхе попритихла, и Аш с постыдным облегчением выкинул неприятный эпизод из памяти. Ифриты перли с востока, было не до женщин.
Он и думать про нее забыл, пока не услышал, что она говорит его нежной, но немного злопамятной стальной вейре. Едва на стенку не полез от ужаса. Может, и полез. Уж больно подозрительно Эйвери смотрела в его сторону, хотя, конечно, никак не могла его видеть, могла только угадывать. Дар партнера могли видеть только Истинные.
— То есть, ты меня любишь? — уточнила с легким интересом Эйвери.
На губах мелькнула презрительная улыбка.
Аш неосторожно кивнул и тут же пожалел об этом волна тошноты поднялась к самому горлу и хлынула новым потоком крови.
Эйвери слетела с кровати, как птичка, упала на колени и без церемоний вытерла ему губы ладонью.
Вот такая у него девочка. Злится, ненавидит, но в беде не бросит.
— Очень-очень больно? — глаза вспыхнули ужасом и ответной болью.
Да.
— Нет, конечно. Что мне будет, я железный.
Радость, что она переживает за него перекрывала любую боль на свете. Он подавил желание потереться носом о ее висок, вдохнуть дерзкий запах роз, которым Вив была пропитана от кончиков волос до туфелек.
Она ему не поверила, взглянула понимающе, но промолчала. Как могла, оттерла кровь, помогла сесть удобнее, а потом, не успел он глазом моргнуть, схватилась за чертову заколку, пытаясь вытянуть из груди. Магией полыхнуло так, что в камере на миг стало светло, как белым днем.
— Вив! — рык вырвался раньше, чем мозг проанализировал случившееся.
Эйвери откинуло в другой конец камеры, словно та была бумажной. Она перекатилась, а после с удивлением поднялась, оглядывая себя. По виску сползла тонкая струйка крови, и его собственный рык слился с рыком дракона в груди.
Глава 41. Милош
Мне повезло. Цирковой кувырок от магической атаки завершился лишь небольшим ушибом.
Аш с совершенно обезумевшим взглядом рвался из пут, и в эту секунду я даже ненавидеть его не могла. Больные твари сломали ему крыло, и наверняка не только крыло. Потому что всякий раз, когда сетка сжималась, что-то неприятно похрустывало.
— Зачем ты вообще схватилась за заколку?! — зарычал Аш.
Глаза почернели до непрогладно-угольного цвета, губы сжались в нить.
— Черная магия хорошо отзывается на человека, так же владеющего черной магией, — объяснила неуверенно.
Пальцы еще кололо ледяной болезненной магией.
Теперь когда Аш знал про черную магию и про то, что я иномирянка, не было смысла скрывать такие тонкости, и я попыталась описать случившееся:
— Но эта магия… другая. Тоже черная, но другая, мне не удается ее контролировать.
— Ты цела? — спросил Аш отвернувшись, насколько позволял я черная сеть.
Был виден лишь упрямо сжатый рот и сбившиеся в кольца волосы.
Я не выдержала, подошла и села рядом, стараясь случайно не затронуть больное крыло. Вопреки смертельным разногласиям наших кланов, мне хотелось взять половину боли на себя. Коснуться, погладить по щеке, поцеловать упрямую горбинку носа. Утешить, как любимая женщина утешает проигравшего титана.
— Как ты мог попасться так глупо, Аш? — спросила тихо. — Я ведь предупреждала тебя о канцлере.
— Он принес кровную клятву, он верно служил моему отцу, — глухо сказал он. Поднял на меня непроглядный взгляд. — Прости, госпожа. Тебе достался никудышный раб.
Аш, наконец, повернулся, а после уронил голову мне на плечо.
И я все ему простила. На пороге смерти как-то не до раздоров.
Погладила по свалявшимся в кровавые колтуны волосам свободной рукой и прижалась щекой.
Наверное, мы уснули.
Потому что когда я открыла глаза, камера гудела от напряжения, как сломанная морозильная камера. Уши закладывало от гула. Аш полностью сполз на пол и что-то бормотал в полусне, на губах запеклась черная корка крови. Он выглядел откровенно больным.
Помогла повернуться ему на другой бок, чтобы не тревожить крыло, а потом с трудом приподнялась, вглядываясь в смутные очертания лиц за завесой. И застыла. Сквозь темную завесу магии, отделяющую камеру от коридора, на меня смотрел Милош.
— Не трогай его, Виве, — сказало он мягко. — Впоследствии ты будешь сожалеть, что любила мертвеца.
От нежного голоса в сочетании с бесстрастным и неподвижным взглядом, меня прошибло ледяным потом. Я невольно сдвинулась, загораживая Аша.
— Отойди, госпожа, — прохрипел Аш, — Пусть дракон говорит с драконом.
Милош ни на миллиметр не сдвинул холодного взгляда от моего лица, но ответил:
— Не о чем говорить, Рашван. На закате мы вступим в бой, поставив на кон корону и печать. Ты, разумеется, умрешь, ни никто не посмеет сказать, что я нарушил традиции Вальтарты.