Весельчак уныло помешал прутиком угли и покачал головой.
– Слышь, лысый? Скажи, это только мне так погано или ты тоже чувствуешь себя дураком?
Ирбис мрачно покосился на приятеля, но вслух говорить ничего не стал, а Гончие совсем скисли. Да, это была их вина: не разглядели, не почуяли, не сработали как надо.
Шранк со стыдом уронил взгляд и постарался не думать о том, что уже второй раз за сегодняшний день подвел вожака. Но еще тяжелее ему было смотреть на меч погибшего друга, который теперь покоился в руках Элиара. Видеть этот клинок у малознакомого эльфа оказалось невыносимо. Это значило предать память, силу и могучую волю вожака, которая последние десять лет заставляла полуэльфа молчать и делать невозмутимое лицо даже тогда, когда становилось совсем невмоготу.
Гончие всегда считали, что Сар’ра силен, чтобы не поддаваться чарам Белки. Он никогда не показывал вида. Ни малейшего волнения не выказывал, когда без стука заходил к ней в дом или когда выходил оттуда, ловя на себе завистливые взгляды. Всем казалось, что на него не действовал этот рок. Но сегодня выяснилось, что все было совсем иначе. Да только воля вожака оказалась настолько сильна, что он сумел осилить этот подвиг и всегда был для Белки только другом – верным, преданным, способным хранить ее тайну на протяжении почти двадцати лет. И оставался таким до самого последнего дня, когда ушел так же благородно и красиво, как и жил.
Таррэн, в который раз за вечер прислушавшись к лесу и убедившись, что его приказ все еще в силе, а значит, нападения можно не ждать, успокоенно отвернулся. Но вскоре поймал выразительный взгляд воеводы и, правильно угадав его причину, снова поднялся: за Белкой сегодня стоило присмотреть, а еще лучше – вернуть. Но поскольку подходить без разрешения к тому, на ком висели узы единения с хмерой, было опасно, сам Урантар не рискнул отправиться на поиски. А темный… его они, по крайней мере, не убьют сразу. А значит, у него единственного был хотя бы призрачный шанс.
Беспрепятственно покинув «место мира», Таррэн быстрым шагом направился прочь, безошибочно угадав направление, но не слишком обеспокоившись тем, откуда пришло это знание. Может, лес подсказал. Может, связь с Траш помогла уловить что-то знакомое. А может, аромат эльфийского меда оказался слишком силен для его обостренного обоняния, но так или иначе он скоро наткнулся на притихшую троицу, облюбовавшую себе в качестве наблюдательного пункта верхушку ближайшего холма.
Белка сидела на земле, подтянув ноги к груди и положив подбородок на колени. Сбросила надоевший капюшон, позволив ветру трепать волосы, сняла кожаную куртку и подставила лунному свету неподвижное лицо, на котором еще угадывалось недавнее волнение. Возле правого ее бока смирно лежал Карраш, с другой стороны устроилась Траш, которая так же невидяще, как и сестра, смотрела на сплошную зеленую стену в нескольких десятках шагов впереди. Только мерно гуляющий из стороны в сторону хвост выдавал ее тревогу, да ярко горящие глаза взглянули на неловко замершего эльфа с непередаваемой мольбой.
«Помоги!»
Таррэн медленно подошел, не совсем понимая, чем тут можно помочь, но хмера, словно поняв его колебания, осторожно подвинулась. И освободила место рядом с опечаленной сестрой, чья боль и отчаяние так сильно ранили их обоих.
На шум чужих шагов Белка не обернулась. Но и протестовать не стала, когда эльф осторожно присел рядом. Траш немедленно ткнулась носом ему в затылок, с необъяснимым удовольствием взъерошив темные волосы. А потом положила тяжелую морду ему на плечо и застыла, жадно вдыхая его необычный запах и сопя в незащищенную шею.
– То, что на нас не нападают, – твоя работа? – равнодушно спросила Белка, пока Таррэн мучительно раздумывал, с чего начать разговор.
– Да.
– Тогда ребятам скажи, в чем дело, а то они издергались все. Наверняка думают, что у Лабиринта нас будет поджидать настоящая армия.
– Не будет, – пообещал эльф, позволив хмере стянуть с его волос повязку, отчего растрепанные черные волосы рассыпались по плечам.
– Гм. – Белка наконец повернула голову и с проснувшимся интересом взглянула на темного эльфа. Затем – на кровную сестру, увлеченно теребящую его смоляные пряди. – Хочешь сказать, Проклятый лес тебя слушает?
– Скажем так: пока я жив, нападений не будет ни на нас, ни на заставы.
– Ого, – иронично приподняла брови Гончая. – Выходит, ты для нас теперь еще большая ценность, чем раньше? И поэтому тебя нельзя прибить прямо сейчас, даже если очень захочется?
Таррэн незаметно погрозил кулаком разыгравшейся кошке, но хмера сделала вид, что не заметила.
– Увы, нет.
– А если ты помрешь в Лабиринте?
– Оставлю приказ, чтобы после моего ухода вас не трогали.
– То есть ты о нас заботишься, ушастый?
«Нет, только о тебе», – невольно подумал Таррэн, но вслух ничего не сказал. А Белка вдруг хмыкнула и так пристально на него посмотрела, что эльф на мгновение обеспокоился.
– Ладно, уговорил: убивать тебя пока не буду, – наконец соизволила пообещать она, милосердно отводя взгляд и снова положив голову на скрещенные руки.
Таррэн смог перевести дыхание и, успокоившись, рискнул задать вопрос, который мучил его все последние дни:
– Меня гораздо больше интересует другое: почему ты не сделала это раньше?
– Ты о чем? – искренне удивилась Гончая.
– Почему не убила меня еще в Аккмале? – ровно повторил он. – Это ведь была ты? И это тебя я чуть не пристрелил в подворотне, а ты потом стащила мои ножи?
Белка вдруг улыбнулась.
– Узнал, значит?
– Узнал. Так почему?
Она фыркнула.
– Ты был в капюшоне, и я не увидела твоих волос. Подумала, что наткнулась на светлого, вздумавшего шататься по улицам не вовремя. Я бы не стала такого трогать, но ты наставил на меня стрелу, вот и пришлось стрясти за ущерб, а уж когда ты ножами швырнулся… Хотя если бы твое тело нашли поутру возле дворца, поднялся бы шум. А у меня Карраш не вовремя разыгрался. Да и времени было мало, так что пришлось плюнуть и уводить малыша из города. А вот когда мы тебя в караване встретили…
– Представляю твое расстройство, – посочувствовал Таррэн и немедленно ощутил ободряющий тычок в спину от Траш.
«Хозяйка слегка развеселилась. Молодец. Продолжай в том же духе».
– Я так разозлилась, что не удосужилась посмотреть внимательнее в прошлый раз! Но Дядько́ не вовремя вмешался… короче, было отчего впасть в уныние.
– Как я тебя понимаю.
– Ничего ты не понимаешь! – Белка раздраженно дернула щекой. – Мне твой братец столько крови попортил, что я до сих пор ненавижу этот запах! И глаза ваши, и руки… как вспомню, так сразу хочется кого-нибудь удавить!
– Ты заранее знала, на что шла, – резонно возразил эльф, в очередной раз отпихивая от себя морду хмеры и краем глаза следя за заинтересованно приподнявшимся Каррашем. Вот Торк! Если еще и этот вздумает сопеть в ухо и слюнявить шею, никакого разговора не получится. – Знала, что в отряде будет темный.
Траш предупреждающе оскалилась, и мимикр с недовольным ворчанием уронил голову обратно на лапы. Сами играют, а ему не дают!
Белка скривилась.
– Знала. Но кто ж мог предположить, что ты появишься не у Бекровеля, а раньше? Мы думали, от Темного леса завернешь, захватим тебя по пути в последний момент, а уж недельку я как-нибудь выдержу. В Проклятый лес – туда и обратно, обернемся по-быстрому, а там и расслабиться можно. Зубами поскриплю, ножи наточу получше да, глядишь, на обратном пути и зашибу по-тихому, пока никто не видит.
– Прости, что разочаровал.
– Не прощу.
– Гм… тогда смирись. В конце концов, всего сутки остались.
– Да? – возмутилась она. – А обратный путь?!
«Обратно я, скорее всего, не вернусь, – спокойно подумал Таррэн. – На протяжении восьми тысяч лет никому из моих предшественников не удавалось выбраться из Лабиринта. Наверняка я еще узнаю, почему так происходит, но вряд ли сообщу об этом кому-нибудь наверху. Поэтому обратно ты с большой долей вероятности пойдешь одна».
Белка вдруг нахмурилась.
– В ваших архивах что-нибудь говорится о Лабиринте? О том, что внутри? Зачем там нужен именно темный?
– Немного, – хрипло кашлянул эльф, отрываясь от невеселых размышлений. – Говорят, дело в нашей крови. И в охранном заклятии владыки Изиара… в смысле, Изараэля, как его тогда звали, правда, истинное имя его практически никому не известно… Для заклятия требуется кровь наследников владыки. Светлые не подойдут – в них нет магии огня. Гномы – тоже: подгорное пламя исходит совсем из другого источника. Что же касается того, что находится внутри Лабиринта, то я точно не знаю. Но в наших хрониках есть карты, где расчерчена примерная схема подземелий.
– А ловушки?
– И ловушки. Правда, не все, но в моем случае даже такая информация – благо.
– Твоя магия там сработает?
– Должна.
– Но ты не уверен? – настаивала она. – Так?
Таррэн покачал головой.
– Я могу только предполагать.
Белка отвернулась и надолго замолчала, о чем-то явно задумавшись. Он не стал ее тревожить: пусть лучше думает о Лабиринте, чем о погибшем друге или о том, что он погиб из-за нее и ради нее. Никто из ныне живущих не виноват в том, что ее наделили такой жуткой силой. Но при этом никто и не задавался вопросом: а хочет ли она такой власти? Желает ли жить вечно? Потерянная, страшащаяся приблизиться к кому бы то ни было, вынужденно отталкивающая даже тех, кто мог бы и хотел бы стать ближе. Способная пережить всех, кто был когда-то дорог. Неудивительно, что она так упорно ищет смерти.
Темный эльф до боли прикусил губу. В этот момент сидящая рядом Гончая вдруг показалась ему такой ранимой, что до зубовного скрежета захотелось ее обнять…
Вместо этого он сжал зубы и с усилием от нее отодвинулся. И, не зная, чем заполнить неловкую паузу, вдруг погладил шипастый загривок хмеры. А что? Если ему не дано коснуться Белки, пусть хоть одна из пары станет немного спокойнее. А там, глядишь, и вторая расслабится.