Я стоял рядом с друзьями, наблюдая, как Константин Иванович готовится к ритуалу. Он поднял руки, и воздух вокруг начал вибрировать, словно нагретый солнцем.
— Смотрите, он запускает сканирование, — прошептала Лиза, не отрывая взгляда.
— Нет, это не просто сканирование, — возразила Надя. — Это «Глаз бури», шестой уровень. Он ищет скрытые угрозы в радиусе сотен метров.
— Не может быть, — фыркнула Лиза. — «Глаз бури» требует подготовки, а он просто поднял руки. Это что-то другое.
Долгорукий не обращал ни на кого внимания. Его пальцы двигались плавно, будто чертили невидимые символы в воздухе. Ветер закрутился в спираль, а затем…
Воздух вспыхнул.
Над лагерем возник гигантский прозрачный кристалл из сжатого ветра, переливающийся как мираж. Внутри него мелькали образы: пустыня, руины, тени, движущиеся вдали.
— Это… — Надя открыла рот, но слов не нашла.
— Не шестой уровень, — тихо сказал я. — Седьмой. «Око урагана».
Все обернулись ко мне.
— Но седьмой уровень это как минимум звание полковника, — пробормотал Сергей.
— Возможно, он скрывает свою полную силу, — добавил я.
Пока Долгорукий продолжал сканирование, Роман и Сергей отошли в сторону. Они, наверное, думали, что говорят тихо, но их возбуждённые голоса хорошо доходили до наших ушей.
— Как маг седьмого уровня до сих пор штабс-капитан? — недовольно пробормотал Сергей.
— Потому что система гнилая, — хмыкнул Роман. — Генерал Михайлов, который сидел у него над душой, был шестого уровня. А Шишкин — вообще четвёртого. И оба — выше по званию.
— Это неправильно!
Я заметил, как у Мити, стоявшего недалеко от меня и тоже слышавшего разговор Качалова и Молчанова, сжались кулаки.
— Что-то не нравится? — спросил я прямо.
— Такого быть не должно, — сквозь зубы выдавил Жданов. — Всё должно работать по-другому. Правильно.
— Система устарела, — пожал я плечами. — А для нынешней аристократии честь, похоже, ничего не стоит.
Митя резко повернулся ко мне.
— Именно.
Его глаза горели злостью, но в них читалось что-то ещё, возможно, знание. Жданов знал куда больше, чем говорил, и эта его скрытность лишь подогревала моё любопытство.
Но наш разговор прервал возглас штабс-капитана:
— Твари под нами!
Долгорукий, всё ещё удерживающий «Око урагана», обнаружил под фортом целую колонию ночных пауков, зарывшихся глубоко в песок. Если бы не его сканирование, ночью они бы выбрались и устроили кровавую бойню.
Константин Иванович собрал всех юнкеров и унтер-офицеров.
— Господа, ваша задача проста: выманите монстров и убейте. Студенты четвёртого курса должны показать себя. А вы, юнкера, стойте рядом. Вмешаетесь, только если будет смертельная угроза жизни ваших подчинённых.
Мы выстроились у края форта, где песок был рыхлым — явный признак, что тут норы.
— Готовы⁈ Начали!
Первой ударила Лиза. Её клинок взметнулся вверх, и вихрь воздуха врезался в землю, поднимая песчаную бурю.
— Вылезайте, твари!
Песок зашевелился.
Из-под земли вырвались чёрные, как смоль, насекомые размером с овцу. Их лапы были покрыты жёсткими щетинками, а глаза, десятки крохотных точек, сверкали в последних лучах солнца.
Амат тут же ударил водяным кнутом, но песок мгновенно впитал воду.
— Чёрт!
— Земляные, вперёд! — крикнул я.
Мы, трое курсантов, уже сработавшихся на площади, ударили магией в землю. Камни под ногами вздыбились, образуя барьеры, но пауки были быстры. Они прыгали, избегая ловушек.
Один из них рванул к Наде. Она едва успела поднять защитный купол, и паук врезался в него, шипя.
— Сергей, огонь!
Качалов взмахнул клинком, и пламя ударило в тварь. Паук взвыл, но не сгорел: его панцирь был устойчив к жару.
Тут я понял ошибку.
— Все стреляют вразнобой! Надо бить по одному! — рявкнул я. — Лиза, подними их в воздух! Амат, бей водяными стрелами в глаза!
Сработало.
Лизе удалось подхватить вихрем трёх пауков, а Амат точными выстрелами ослепил их. Сергей тут же добил огнём.
Я же сосредоточился на земле.
— Парни, — обратился я к магам земли, — давим их!
Мы захлопнули песок за последними пауками, превратив в камень песчаник. Тварям больше некуда отступать. Дальше за дело взялись огненные маги. А потом в бой вступили солдаты: они добили поверженных монстров штыками.
Наконец наступила тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием бойцов.
Я вытер пот со лба. Песок, прилипший к лицу, скрипел на зубах. В воздухе стоял едкий запах сожжённого хитина.
Долгорукий наблюдал за всем, скрестив руки.
— Неплохо, — произнёс он наконец, и в голосе прозвучала нота одобрения. — Лучшая команда за последние годы. Но…
Он начал перечислять ошибки, складывая пальцы с методичной точностью:
— Разрозненные атаки. Запоздалые решения, — его взгляд остановился на мне. — Без командования Пестова точно были бы потери.
В его словах не было упрёка, только констатация факта. Затем мужчина коротко кивнул и отпустил всех готовить лагерь, а меня оставил.
Мы поднялись по полуразрушенной каменной лестнице на башню. Камни под ногами были тёплыми от дневного солнца, но вечерний ветер уже начал приносить прохладу. С высоты открывался вид на бескрайнюю пустыню, окрашенную в багровые тона заката. Ветер гудел в проломах стен.
— Что думаешь делать после учёбы в академии? — спросил Долгорукий, опираясь на зубчатую стену. Его профиль на фоне заката казался вырезанным из тёмного камня. — У тебя талант. Добьёшься высот в армии.
Я глубоко вздохнул, чувствуя, как прохладный ветер обжигает потные виски.
— Доучусь этот год и уйду, — ответил я, заметив, как брови капитана чуть приподнялись. — Мои производства, знания и изобретения дадут империи больше, чем ещё один офицер на службе.
Долгорукий замер, потом внезапно рассмеялся: громко, искренне, так, что даже эхо отозвалось в руинах.
— Так ты… внук Петра Пестова? Того, что преподавал в университете центральной колонии?
— Да, — кивнул я, удивлённый этим вопросом.
— Ха! — мужчина снова засмеялся, и в его глазах вспыхнуло что-то тёплое, ностальгическое. — Твой дедушка разглядел во мне потенциал, когда я был двоечником. Дал смысл. Благодаря ему я не скатился на дно, как бывшие друзья. Передай ему за это спасибо.
— Он погиб. Год назад вместе с моим отцом, где-то в экспедиции за внешним кольцом.
Константин Иванович коротко кивнул.
Повисла тишина.
Мы постояли ещё какое-то время молча, глядя, как последний кровавый край солнца исчезает за линией горизонта, окрашивая пустыню в глубокие фиолетовые тона.
Ночью на дежурстве стояли все шестнадцать отрядов роты Долгорукого, но одновременно дежурили только два, поочерёдно сменяясь. Мне выпало патрулировать сначала с отрядом Нади, потом Амата, и это было к лучшему. Вопросов к обоим накопилось немало.
Вначале шли с Кировой вдоль периметра лагеря, проверяя посты.
Ночь была тихой, но холодной. По ощущениям казалось, что на улице не больше плюс пяти.
Небольшой вечерний ветер шевелил полы плащей, да где-то вдали кричала ночная птица. Надя шагала рядом, её тёмные волосы, выбившиеся из-под фуражки, очень красиво колыхались на ветру, и я ловил себя на том, что постоянно засматривался на них.
— Ты сегодня хорошо держалась, — сказал я, чтобы разрядить молчание.
— Спасибо, — она улыбнулась. — Хотя без тебя не справилась бы.
— Не преувеличивай.
Надя рассмеялась, но тут же задумалась.
— Знаешь, я думала, что здесь, на границе, всё должно быть по-другому. Честнее.
— А что не так?
— В столице каждый генерал подсиживает другого. А продвигаются только те, у кого связи.
Посмотрел на неё.
— А как же твой отец? Он же адмирал и больше десяти лет возглавлял Адмиралтейство. Разве он пробился только благодаря связям?
Надя засмеялась.
— Ты не поверишь. Но это просто стечение обстоятельств.
— Каких?
— Отец женился на маме, Александре Бестужевой. А её род, ну, скажем так, имел вес при дворе. Пока не стал настаивать на реформах.
Я поднял бровь.
— Ты не подумай, — Кирова рассмеялась снова, но в её глазах мелькнула грусть. — У них была любовь. Настоящая, искренняя.
Девушка неожиданно прижалась к моему плечу, и я почувствовал лёгкий запах её духов: что-то цветочное, едва уловимое.
— Что же случилось? Почему вы уехали из столицы?
Надя замолчала на мгновение, будто собираясь с мыслями.
— Три года назад в столице были… волнения.
— Волнения?
— Некоторые роды поняли, что если империя будет развиваться при Михаиле Романове так же, как при его отце и деде, то мы деградируем. Свалимся в тупик.
Мы подошли к посту, где на дежурстве стоял Митя. Он услышал последние слова и насторожился.
— Род мамы — Бестужевы, он был среди тех, кто пытался донести это до Императора, — продолжила Надя. — Но их выставили чуть ли не бунтовщиками.
— А твой отец?
— Он тогда возглавлял Адмиралтейство. Даже пытался на аудиенции оправдать их, но…
Она замолчала, надолго остановив свой взгляд где-то в темноте Старого города.
— В своё время отец предлагал реформы на флоте, новые типы кораблей с усиленной магической защитой. В академиях — больше практики для курсантов, меньше зубрёжки. В управлении — отказ от продажи должностей.
Митя, стоящий на посту рядом и не проронивший ни слова, вдруг сжал кулаки.
— И что?
— Императору кто-то хорошо промыл мозги.
— А потом?
— Отца не отстранили сразу. Он был лучшим в своём деле, но им надо было как-то поставить его на место. Начались покушения.
Голос Нади дрогнул.
— Сначала на родственников мамы, так как они открыто говорили о своей позиции. Потом на неё саму, чтобы заставить отца остановиться. А потом… — девушка на секунду замолчала, — её убили.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, а затем злость.